– Благодарю, но я не хочу.
– Я, наверное, вас смущаю. Оставлю вас наедине, – забирает у Демьяна ребенка. – Вы раздевайтесь пока.
– Мне холодно. Я, пожалуй, побуду в пальто, – Милана, если память мне не изменяет, быстро устраняется, видя мое замешательство. Ну хоть дочка Царева не столь наглая, как ее папа.
Чувствую себя самой настоящей идиоткой. Предстала, блин, в корсете. Хватило хоть ума с порога не щегольнуть полуголой. Позорище. Скидываю с себя дебильные сапоги под цепким взглядом Демьяна.
– Не обижайся. Сейчас Мила уйдет, и я тебе… ну типа начну оправдываться.
– Свинья ты, Демьян.
– Ну, пусть будет так, – неожиданно соглашается он. – Ты чего реально не будешь раздеваться?
– Реально.
С выводами я поспешила, ибо как только обосновалась на диване, закинув ногу на ногу, дочь Демьяна села в кресло напротив и стала непозволительно долго меня рассматривать. Сейчас по-любому что-нибудь этакое скажет в духе отца. Все-таки отцовское влияние не могло на ней не сказаться.
– А тыкать можно? Ты вроде молодая, – ну вот кто бы сомневался.
– Вообще-то я тоже молодой. Согласно ВОЗ еще четыре года, – тут же встревает Демьян.
– Ой, пап, – скривив лицо, выдает Милана. И только в этот момент я понимаю, что девушка чем-то похожа на Демьяна. И это, как ни странно, меня раздражает. Просто, потому что какая-то женщина родила от него ребенка. Это очень неприятно. Да что со мной такое?! – Так, что, Лена?
– Да, можно на «ты», – как можно более вежливо отвечаю я, не взирая на произнесенную Демьяном фразу.
– А сколько тебе лет, если не секрет?
– Двадцать девять. Почти тридцать.
– Ммм… прикольно. Десять лет идеальная разница.
Дальше я не вникаю в щебетание девчонки. Взгляд устремляется на детские вещи, расположившиеся в гостиной, а потом на коляску в прихожей. Если Демьян общается со своим внуком, то почему я за все время не увидела ни одной детской вещи? А, может быть, он из тех, кто в реале не может терпеть детей и поэтому дедушка он исключительно раз в году и сейчас это самый первый раз, как вынужденная мера? Царев и дедушка, с ума сойти. Ну да, ну да, секси дедушка.
– Ну, я пойду. Приятно было познакомиться. Слушайте, раз тут такое дело и планы у вас слегка нарушились, так, может, мы можем задержаться и прийти в десять за Сашкой? Лена, ты как на это смотришь?
– Конечно, отрицательно, – тут же встревает Демьян, не дав мне сказать и слова.
– Я не против, Мила, – как ни в чем не бывало отвечаю я.
Пусть дедуля посидит хоть разочек с внуком. Даже приятно будет смотреть на то, как он будет мучиться. Хотела сказать «можешь вообще оставить его на ночь», но тут же одернула себя. Я все-таки хочу провести вечер вдвоем. Как бы я сейчас ни злилась на Царева, это все не меняет моего отношения к нему.
– Супер. Спасибо. Папуля, не злись. Ладно, пойду я. Пока, Лена, – машет мне рукой.
– Дедуля, значит. Я так полагаю, что ты вообще об этом не собирался мне говорить, да? – встаю с дивана, как только Царев возвращается в гостиную с малышом на руках.
– Не собирался, – как ни в чем не бывало отвечает Демьян. – Тянул бы до последнего.
– Почему?!
– Потому что это не тот статус, которым можно похвастаться перед женщинами.
– В каком смысле?
– В прямом. Быть новоиспеченным папашей в сорок – это модно, умилительно и еще куча эпитетов. Быть дедом в тридцать девять – это не круто, Лена. Здрасти хуясти, я такой крутой, но опа – дедуля.
– Что ты делаешь?!
– Что?
– Ругаешься при ребенке. Вот что!
– Ой, не беси.
– Подожди, я правильно поняла, что ты стесняешься того, что ты дедушка? – да быть такого не может!
– А ты бы радовалась тому, что тебя кличут бабушкой в таком возрасте?! Хотя, о чем я, пример неудачный. Тебя и в двадцать девять так кличут. Короче, я передумал. Не буду я оправдываться. Да – дед. Все, закрыли тему. Взяла и все испортила. Вот теперь и кукуй с ним до глубокого вечера. Держи, бабуля. Ты, кажется, хотела быть мамулей. Дерзай.
– Демьян! – окрикиваю его, как только понимаю, что, всучив мне в руки малыша, Царев направился к лестнице. – Ты куда?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Спать. Я устал.
– Тебе не стыдно?! – сама не узнала свой истеричный голос. – Ты настолько ненавидишь детей, что не можешь провести со своим внуком время и готов сбежать при любой возможности? Ты вообще когда-нибудь с ним был? – на мои истеричные вопросы и претензии Демьян все-таки поворачивается ко мне, находясь уже на верхней ступеньке. Вид такой, словно я сказала что-то из ряда вон выходящее.
– Конечно, не был.
– Бесстыжий! – кричу ему в спину.
– Ну ты же хороший! Ты не можешь… не можешь быть плохим! – кажется, даже ребенок посмотрел на меня, как на умалишенную. Да, гениальная фраза. Как раз для почти тридцатилетней девицы.
Взглянула еще раз на малыша и поняла, что несмотря на недавнее желание иметь детей, я в них разбираюсь так же, как и в химии. И в физике. Короче, ничегошеньки я в них не понимаю. Благо ребенок попался спокойный. Кажется, ему просто нравится изучать своей маленькой ручкой ворот моего пальто. Черт, у меня же руки грязные. И что делать дальше? Куда его положить?
– Ну ты долго еще в пальто будешь стоять? – поднимаю взгляд на спускающегося с лестницы Царева, в руках которого… детская кроватка. Или что-то очень похожее на нее. – Ау.
– Куда мне его деть?
– Сюда неси.
Смотрю, как Царев расстилает одеяльце в кроватке и ничего не понимаю. Принес он ее со второго этажа. Так значит не первый раз с ним.
– Ну чего ты как примороженная? Давай сюда засранца.
– Ничего не понимаю. Ты кроватку принес, значит он у тебя бывает?
– Чаще, чем мне бы хотелось. Кстати, в санаторий я попал именно по этой причине.
– В смысле?
– В прямом. Знал, что на меня в очередной раз скинут внука, а мне хотелось побыть одному и отдохнуть. Вот и отдохнул. Вообще Санек здесь часто ошивается. Правда, сейчас меньше.
– Ты ухаживаешь за своим внуком, – не спрашиваю, утверждаю, от чего улыбка на лице появляется самопроизвольно. – Так и знала, что ты хороший, – снимаю пальто и кидаю его на диван.
– Ммм… да, я хороший, а ты… охренеть. Малой, – переводит взгляд на малыша. – Пшел вон отсюда.
– Демьян!
– Да я уже сорок лет Демьян. И ты, придя ко мне в таком виде, поддакнула Миле о том, что посидишь с ним до глубокого вечера?! Да ты… просто нет слов.
– Как-то не думала я тогда об этом. Вообще я должна была быть еще на тех огромных каблуках. Но только сейчас поняла, что наследила бы.
– М-да, кто о чем, а она о следах. Слушай, они как будто больше на один размер, – как ни в чем не бывало отмечает Царев, не отводя взгляда от моей груди. – Ням, – словно ребенок произносит он, не скрывая улыбки.
Забавно то, что не только Демьян, но и малыш завороженно смотрит туда же. А потом и вовсе протягивает ладошку к моей груди.
– Не тронь, ишь какой хитропопый нашелся. Это мое.
– Прекрати, – перехватываю его ладошку, а вот малыш активно этому сопротивляется, сильно цепляясь за лиф корсета. – Забавно, такой маленький, а столько сил. Он, наверное, к груди тянется, потому что привык к ней. Может быть, хочет кушать? – поднимаю взгляд на Демьяна.
– Сиську он твою хочет. Вот и все. А пюре из брокколи – хрен. А молоко ему положено только вечером. Никогда не думал, что это скажу, но давай переодевайся. Малой возбужден верхом, а я, – обводит меня взглядом. – Низом и верхом. Но никому из нас оно не светит до глубокого вечера. Переодевайся.
Вот тебе и сюрприз. Беру пакет из прихожей и замираю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Идиотка.
– Что там?
– Салями, сыр с плесенью и вино.
– И что не так?
– Я забыла одежду. Ну и дырявая голова.
– Да не проблема, я тебе как раз дам что-нибудь из своего, чтобы на тебе все висело. Ну и пострашнее, дабы не возбуждала никого.