– Ты реально на это ведешься?!
– Не понимаю, о чем ты, – спокойно произносит Лена, чем еще больше выводит меня из себя.
– Так, стоп. Тебе это нравится, – не спрашиваю. Утверждаю.
– Ну так, разве что чуть-чуть добавляет пикантности, – пожимает плечами, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. Супер, не хватает еще взрастить в ней стерву. – Так куда мы едем? Боюсь, что с таким злым лицом тебя все будут шугаться.
– В чебуречной не будут.
– О, чебуреки… это что-то типа прощай поджелудочная железа?
– Это что-то типа очень вкусно и некоторым полезно пожрать, дабы набрать в недостающих местах. Кстати, открой бардачок. У меня там для тебя подарок.
– Ммм…, – спустя несколько секунд произносит Лена, рассматривая сертификат. – МРТ шейного отдела. Благодарю.
– Мне показалось, что там у тебя что-то хрустнуло после танца, да и влево ты плохо после этого голову поворачиваешь.
– Какой вы, однако, наблюдательный, Демьян Владимирович. Вместе пойдем делать. Ты – колоноскопию, а я – МРТ шейного отдела.
– Вот умеешь ты поднять настроение. Спасибо.
– Не благодари. Мы сегодня ко мне. Завтра утром я жду важную доставку.
– Окей.
***
Обожрались так обожрались. И все-таки есть в Лене потенциал бунтарки, обжоры и просто веселой девчонки. Сколько ей ни компостировали мозги родители, к счастью, они ее не добили.
Правда, мои умозаключения потерпели крах, когда утром следующего дня в дверь позвонил не посыльный, а мать Лены. Никогда я не видел у Лены такого выражения лица. Сначала ступор, затем паника и передо мной совершенно другой человек. Так и до дурки недалеко.
– Лена, успокойся.
– Тихо, – прикладывает палец к моему рту. – Мы просто не откроем, – шепчет Лена. – Она уйдет.
– Мы откроем, – уверенно произношу я.
– Нет!
– Открывай.
– Нет, – мотает головой.
– Да.
– Тогда ты уйди. Просто посиди в спальне, хорошо?
– Конечно же, я не уйду Леночка. Я ее дочь сношаю полтора месяца. Как? Как можно не познакомиться. Нехорошо это.
– Демьян!
– Я пытаюсь разрядить обстановку. Однако, как бы там ни было, ты откроешь дверь, и я останусь здесь, – по слогам проговариваю я, впервые таким тоном с Леной.
– Ладно, только я знаю какой ты провокатор. Не надо, пожалуйста. Всегда надо вести себя спокойно, уважительно. Пожалуйста. Мама тебе жизнь может испортить. Правда.
М-да, вот так и приходит странное и простое осознание. Лена не своего выбора боится и стесняется, а того, что мне навредят.
– Лен, нормально все будет. Открывай дверь.
– Ты не понимаешь. Одно дело потроллить меня, я тебе, разве что, только отвечу, а такие как моя мама действуют по-другому. Нехорошо действуют. Тихо и действенно.
– Лен…
– Ты реально не понимаешь. Я первое время не могла никуда устроиться на работу. Вообще никуда. И не потому что я белоручка, а потому что родители за мной следили и делали все, чтобы я вернулась хотя бы к ним, если не к мужу. Я все свои украшения продала, чтобы хоть как-то продержаться и не возвращаться. А они продолжали мне… гадить. Да, именно так. Мне! Родной дочери. Что уж говорить о тебе? Не надо, Демьян. Ну, пожалуйста.
– Не буду я ничего делать. Расслабься.
– Хорошо, ты иди пока оденься.
– Окей, – киваю и делаю вид, что иду в спальню. Останавливаюсь на полпути и наблюдаю за тем, как Лена крестит дверь. Это полный капец.
– Лен, – окрикиваю ее. – Не трясись, трусишка. Представь, что это она украла твою шубу, – подмигиваю ей и все же захожу в спальню.
Вместо того, чтобы прилично одеться, я, напротив, скидываю с себя футболку и тут же выхожу из спальни. Маманя сразу же замечает меня, стоило только ступить в прихожую.
Я даже не успел сказать и слова, как Петровна фонтаном извергла содержимое желудка на маман. Ну, в принципе, так тоже неплохо…
– Здрасте, мама, – наконец произношу я, как только Лена убежала в ванную.
– Что?! – возмущенно бросает карга, рассматривая свои обляпанные брюки и обувь.
– Дзень добры, матка.
Глава 24
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
После произнесенной мною «матки», внимание «цербера» переключилось с блевотины на меня. А брезгливость на ее лице сменилась полным недоумением. Все-таки, надо признать очевидную вещь, мать у Лены симпатичная. Да и, несмотря на возраст, выглядит она реально хорошо. При этом ее лицо не кажется перетянутым. Если это генетика, тогда прекрасно.
– Вы кто?! – недоуменно бросает она.
– Чебурек. В смысле у вас на одежде и сапогах – чебуреки со свининой. Возможно, не свежей. Мы с Леночкой вчера ели их на ужин. И сегодня на завтрак. Может, она переела или скорее всего испытала стресс от гостей. А может, ела грязными руками и траванулась. А я – Демьян, – протягиваю ей руку, специально демонстрируя татуировку.
Кажется, у нее определенно шок. Руку само собой не подала. В принципе оно и логично. Когда она вообще видела татуированного мужика, который еще и весь в зеленке, в квартире ее дочери? Это она еще про сантехника не в курсе. Вроде и поберечь надо маман, ибо не хочется брать на душу грех из-за ее возможной кончины, да и с трупом возиться тоже не айс. Попробуй объясни потом ментам, что я здесь ни при чем. Вот только при всем при этом хочется жестко ее «поиметь» словами. Чтобы почувствовала себя никем.
Пока она пребывает в шоке, я, недолго думая, взял тряпку и киданул в ее сторону. Реакция у маман неплохая.
– Вытирайтесь, пока не засохло. Можете воспользоваться раковиной на кухне, а я пока посмотрю, что там с Леной.
До ванной я не дошел. Остановился за несколько шагов до двери. И все-таки это не просто реакция на мать. Лена точно траванулась. Ах, какие эпичные звуки. Лепота. И ждет меня скоро лютый кабздец за чебуреки.
– Леночка, – тихо стучу в дверь. – Извини, что прерываю тебя в столь интимный момент, но с тобой все в порядке?
– Уйди!
– Не волнуйся, я из тех мужчин, которые знают, что женщины какают, причем не бабочками. Все нормуль. Кстати, у тебя плохая шумоизоляция, надо было на этом не экономить.
– Уйди! Хотя, нет, стой, – быстро вскрикивает она. – Бумага туалетная закончилась. Поставь, пожалуйста, под дверь, а потом уйди.
– Окей.
Бумага, так бумага. Благо знаю, где лежит. Поставил, как и Петровна попросила под дверь. М-да, надо срочно укреплять стены.
– Только с мамой ни о чем не говори, умоляю. Предложи ей чай или кофе. И на этом все. Если чай, то возьми каркаде, она его любит.
– Как скажешь. Тебе точно помощь не нужна?
– Точно! Уйди!
– Леночка, я тебе тоже благодарен. Ты как-то сказала, что у тебя от моей животворящей капусты вернулся полностью нюх, так вот, у меня тоже он сейчас вернулся в полной мере. Тебе освежитель воздуха не подать? Может, он тоже закончился.
– Мы больше не увидимся, да? – блин, переборщил, судя по голосу Лены.
– Да прям, диарея – дело наживное. Сегодня – у тебя, завтра – у меня. Не переживай. Все, пошел твою мамку чаем поить.
Иду на кухню, где маман уже в полной боевой готовности стоит напротив окна с вычищенными брюками. И все-таки вид у нее первостатейной суки. Выражение лица такое, словно сейчас меня вызовет к доске и отхерачит плеткой.
– Итак, вас зовут Демьян и вы… кто для Елены?
– Ее мужчина. Мы встречаемся с ней.
– И как давно?
– Переписывались давно, а вот встретились полтора месяца назад.
– Переписывались? – удивленно вопрошает маман.
– Да, переписывались, когда я сидел. Вот недавно вышел по амнистии, – занавес, все-таки угроблю «цербера».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Вы были в тюрьме?! Какая статья?
– Сто пятая, – не задумываясь, бросаю я.
– То есть убийство.
– Оно самое. Но я плохого чела замочил. Даже не жалею, – скрещивает руки на груди.
– Понятно.
– Падай, матка, – отодвигаю ей стул.