Неужели он запрет ее в темницах?..
Возможно, это было бы даже к лучшему, по двум причинам. Во-первых, она, наконец, сможет справиться с собственным чувством вины, ведь в подвале это сделать куда проще, чем в уютной спальне, а во-вторых, там же как раз заперты…
— Подойди, — внезапно произнес Лорд отрывисто. Первой мыслью было снова немедленно выполнить приказ, однако… Гермиона замялась. Она и так стояла на расстоянии вытянутой руки, подходить еще ближе совершенно не хотелось. Но Темный Лорд не привык ждать. Она — испуганный зверек — не двигалась с места и лишь следила за его бесстрастным лицом. Время будто замерло, все вокруг, кроме его выжидающего взгляда, в котором разгоралось раздражение, перестало существовать, а напряжение, витавшее в воздухе, достигло критической точки. Мгновение — и Гермиона уловила едва заметное движение, заставившее ее вздрогнуть и отшатнуться: сначала ей показалось, что он направит на нее палочку, но он просто протянул руку. Безобидно. Приглашающе. Сероватая кожа в полумраке казалась почти белой. Голос был похож на змеиное шипение:
— Я сказал, подойди.
— Нет. Не прикасайтесь ко мне, — сдавленно прошептала она, моментально понимая, что ничего безобидного в жесте не было, уже зная, что с ней будет, если он тронет ее хоть пальцем. Вспоминая, как это было. Осознавая, что не сможет, не захочет справиться с его душой внутри себя.
Сердце колотилось где-то в горле, она и сама не знала, чего так сильно испугалась. Темный Лорд выразительно взглянул на Гермиону, и на какую-то секунду на его лице промелькнула тень улыбки.
Он не выносил неповиновения.
Где-то что-то лязгнуло, снизу послышался чей-то гулкий возглас. Сердце пропустило еще один удар. Тусклый свет, едва доходящий досюда из коридора, вдруг замигал, заискрил неровными отсветами.
Гермиона успела только ахнуть: резким движением, цепкими пальцами он ухватил ее запястье и притянул к себе — развернул, жадно, крепко прижимая ее спиной к своей груди, второй рукой зарываясь в ее волосы на затылке, больно подтягивая к себе, заставляя откинуть голову прямо на его плечо. Из нее на секунду вышибло весь дух, Гермиона ловила ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба, но спустя мгновение совершенно иные ощущения охватили все тело и сознание. Он шумно втянул змеиными ноздрями воздух, Гермиона под лопатками чувствовала, как расширяется и сжимается его грудная клетка. Она закрыла глаза, зная, что сопротивляться себе — ему — бесполезно, готовая забыть обо всем, ненавидящая себя за это чувство счастья, вселенского спокойствия и еще чего-то неведомого в груди, в животе, что разливалось по ее телу от его близости. В ту секунду она не подвергала происходящее никакой рефлексии, просто отдаваясь этому, погружаясь с головой в ощущения. Она подумает обо всем потом, когда-нибудь в другой раз, а сейчас… Пусть это «сейчас» никогда не заканчивается, пусть он будет с ней вечно, пусть прикасается к ней, пусть его пальцы, которые она теперь чувствовала где-то на своем солнечном сплетении, комкающими тонкую ткань ее футболки, никогда… Пусть он только…
Вдох.
Выдох.
Гермиона стояла на краю лестницы — разверзшейся пропасти — в объятьях чудовища и наслаждалась им, Мерлин, наслаждалась этой сладкой истомой так, что это едва ли не сводило ее с ума, ей казалось, что силы вот-вот покинут ее, и она уснет в его ужасающих объятиях. Ощущения эти были ей совершенно незнакомы, ни с кем и никогда она не испытывала ничего подобного…
Все чувства вернулись разом и накрыли ее смертельной, стремительной лавиной, потому что Лорд вдруг отпустил ее, оттолкнул от себя, и она, потеряв опору, больно приземлилась на колени прямо у его ног. Глаза — вовсе не от удара — тут же наполнились слезами, и Гермиона попыталась незаметно стереть их тыльной стороной ладони. Эмоции били через край, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос, так и сидя на коленях и невидяще глядя в пол. Что он с ней делает? Почему это происходит именно с ней? Как, черт возьми, с этим бороться, если она еще секунду назад готова была сделать все, лишь бы он никогда не отпускал ее?! Сложно было придумать что-то ужаснее; ее душа, ее собственная, цельная душа, просто разрывалась от этого гнетущего чувства стыда перед… перед всем миром за рожденное в ней невероятное ощущение первозданного счастья, отправляющее все ее существо в полет. Рожденное Темным Лордом! Она сморгнула слезы, каплями разбившиеся на каменных плитах. Дурман все никак не хотел покидать голову окончательно. Рыдания душили ее. Лучше бы он просто убил ее. Ей нужно найти чертов способ избавиться от этого, иначе она попросту сойдет с ума. Гермиона боялась поднять глаза, но она и так знала, чувствовала затылком этот направленный на нее испытующий взгляд. А что, интересно, чувствует он сам?..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вставай, — арктический холод прокрадывался в сознание от его интонации.
Гермиона Грейнджер немедленно повиновалась. Колени нещадно тряслись, она никак не могла восстановить дыхание. Хуже пытки придумать было нельзя, и Лорд, кажется, понял это с абсолютной ясностью.
— Иди вниз.
— Что? — хрипло переспросила она.
— Вниз. Я хочу, чтобы ты спустилась вниз, в подвал, — он подтолкнул ее к лестнице. Она кивнула. Что бы это ни было, она сделает все, что он скажет. Медленно, шаг за шагом Гермиона преодолевала крутые ступени. Именно сюда она стремилась так сильно и неистово, а теперь поняла, что боится. Глаза не сразу привыкли к темноте, а слух резанул скрежет массивной решетки, которая открылась, повинуясь взмаху белой руки.
— Я хочу, — произнес оказавшийся сзади нее темный волшебник, — чтобы ты своими глазами увидела то, что осталось от вашего доблестного ордена, и чтобы…
— Гермиона? — она услышала чей-то сдавленный шепот и громко ахнула, узнав голос. Прижавшись к дальней стене, там стояла Джинни Уизли — исхудавшая, в изорванной одежде. Чуть поодаль она заметила Невилла, он щурился от казавшегося ярким света; поняв, кто именно решил посетить темницы этим вечером, он сделал судорожный, резкий шаг назад. И еще несколько знакомых и незнакомых ей людей: буквально каждый из них смотрел на посетителей во все глаза. Это зрелище оказалось гораздо тяжелее, чем предполагала Гермиона, и слезы, так тщательно сдерживаемые, заструились по ее щекам. Она стояла, как столб, боясь пошевелиться и издать лишний звук, и кусала губы, чтобы не разрыдаться вслух.
— …и чтобы ты, Грейнджер, — услышала она свистящий, высокий голос прямо позади себя, — больше никогда не смела говорить мне, что кто-либо, — Темный Лорд положил руку Гермионе на плечо, разворачивая к себе, — когда-либо, — легонько прикоснулся к ее подбородку, заставляя поднять взгляд, и, приблизившись к ней так близко, что она забыла, как дышать, прошептал прямо ей в лицо: — победит меня.
Слез Гермиона больше не сдерживала.
========== Глава 23. Нора ==========
Несмотря на соответствующую репутацию, Драко Малфой искренне не считал себя снобом. Он, скорее, просто мог бы охарактеризовать себя как человека разборчивого… наверное, во всем. В пище (едва ли набралась бы хотя бы тройка ресторанов, способных превзойти еду, к которой он привык в мэноре, или, на худой конец, стряпню хогвартских эльфов; уж лучше вообще ничего не есть, насколько это было возможно). В одежде, разумеется, тоже. И в людях. О, конечно, в людях больше всего. Компанию он всегда выбирал тщательнейшим образом, сколько себя помнил; разумеется, предпочитал чистокровных собеседников и чурался всех без исключения грязнокровок, предателей крови и прочих выродков. И несмотря на то, что теперь, после всего произошедшего, после всего, что заставило его значительно пересмотреть свои ценности, когда внутренний голос премерзко нашептывал ему, что такой скрупулезный выбор друзей, скорее всего, был обусловлен исключительно мнением отца, Драко не мог перестать поражаться тому месту и той компании, в которой оказался теперь.
Когда Рон Уизли неуверенно протянул Малфою руку для того, чтобы трансгрессировать в некое «тихое место, где им никто не помешает обсудить все важные вопросы», Драко автоматически нацепил на лицо самое высокомерное выражение, на которое только был способен. Спустя мгновение, когда он ощутил под ногами твердую почву и огляделся, это выражение сменилось настороженным удивлением. Малфой отчего-то сразу не спросил, куда направляется Уизли, и теперь понять не мог, что его удержало от этого самого логичного в мире вопроса. Ведь он обнаружил себя стоящим возле ржавого покосившегося указателя, на котором значилось: Оттери-Сент-Кэчпоул. Графство Девон. Малфой никогда раньше не бывал в Девоне. Неожиданно оказалось, что Драко очень много где не бывал.