— Совершенно верно, — так же серьезно ответил Альберт. — Но я думаю еще и о неизбежной смене правительства.
Лорд Мельбурн мрачно кивнул.
— Вряд ли удастся оттянуть ее надолго. Собственно говоря, если бы не усилия королевы, это произошло бы еще два года тому назад.
— Такова и моя точка зрения, — сказал Альберт. — Еще один инцидент в королевской опочивальне недопустим. На мой взгляд, если бы королева повела себя так, как в прошлый раз, это бы сильно повредило ей.
Лорд Мельбурн опять кивнул.
— Этому, безусловно, надо воспрепятствовать.
— Несомненно.
— Вы, конечно же, еще не затрагивали с королевой данную тему?
— С ней совершенно невозможно разговаривать. Она моментально вспыхивает, причем зачастую безо всякой на то причины. Упомянуть об этом сейчас — значит вызвать катастрофические последствия.
— Что же вы предлагаете?
— Уладить все без королевы.
— Уж не хотите ли вы сказать, что мы можем распустить ее фрейлин без ее ведома? — пошутил премьер-министр.
Но принц не отреагировал на шутку.
— В случае смены правительства сэр Роберт Пиль окажется в положении, подобном тому, с которым он столкнулся два года назад. А что, если королева откажется заменить придворных, а сэр Роберт Пиль откажется вступить в должность, пока она их не сменит?
— Королева обязана повиноваться Конституции. Ей придется уступить.
— Какое унижение для нее! Я хотел бы ее от этого избавить.
— Я бы тоже этого хотел.
Это правда, подумал Альберт. Лорд Мельбурн видел опасность и желал бы уберечь от нее королеву; но он привык пускать все на самотек в надежде, что все само собой образуется. Сам же Альберт был отнюдь не таков.
— Лорд Мельбурн, — прямо спросил он, — сколько еще ваше правительство может продержаться у власти?
— К концу года нас, безусловно, не будет, — так же прямо ответил премьер.
— Тогда предлагаю следующее, — сказал Альберт. — Прежде чем у вас появится правительство тори, основные фрейлины королевы из вигов уже должны покинуть дворец. Тогда королева будет избавлена от унижения сэра Роберта.
— Но как вы представляете себе этот уход?
— Вы не станете возражать, если я посоветуюсь по данному вопросу с сэром Робертом Пилем?
— Не стану и, право же, не должен. Я полагаю, что сэр Роберт будет только приветствовать ваши предложения.
— В таком случае, я посмотрю, что тут можно сделать.
— Все это должно сохраняться в тайне от Ее Величества?
— Абсолютно. Пока она в таком состоянии, обсуждать это с ней совершенно бессмысленно. Надеюсь, вы не считаете, что я поступаю глупо, берясь за это?
— Скорее не глупо, а смело, — ответил лорд Мельбурн.
Принц провел совещание со своим секретарем мистером Энсоном. Осторожный и проницательный, тот сразу же оценил ситуацию и согласился с принцем, что есть только один способ ее разрешить — именно так, как предлагал принц.
Если Пиль придет к власти, королеве придется смириться с заменой фрейлин, что будет для нее крайне унизительно.
— Не забывайте, — сказал Энсон, — что сэр Роберт был глубоко унижен королевой два года назад, и, если он окажется человеком злопамятным и мстительным, он может захотеть оплатить ей той же монетой.
— Я не верю, что сэр Роберт Пиль человек такого рода, — сказал принц. — Я всеми силами хочу спасти королеву от унижения.
— И Ваше Высочество хотели бы, чтобы я от вашего имени побеседовал с сэром Робертом относительно его возможных действий в случае, если он станет премьер-министром?
— Это как раз то, чего я желаю, — сказал принц.
— Тогда, может быть, обсудим, что именно я скажу сэру Роберту?
Принц склонил голову. Несомненно, мистер Энсон, как и лорд Мельбурн, считал принца очень смелым человеком; ведь он рискует снова пробудить гнев королевы, и гнев этот из-за того, что она может расценить действия мужа как попытку подчинить ее своей воле, может оказаться гораздо более сильным, чем обычно.
Сэр Роберт Пиль с интересом отнесся к сообщению Джорджа Энсона, что один их «общий друг» хотел бы через него (Джорджа) представить ему (Пилю) одно дело, и интерес этот был таким большим, что этот друг, как узнал сэр Роберт, оказался принцем-консортом.
Сэр Роберт Пиль, человек большой смелости и высоких идеалов, был уверен, что еще до истечения года он почти наверняка станет премьер-министром; хотя, на его взгляд, это было бы наилучшим для страны вариантом, он вовсе не исключал, что королева вновь пошлет за ним и он опять столкнется с унизительной ситуацией, подобной той, которую ему пришлось пережить двумя годами раньше, когда королева отказалась избавиться от фрейлин, всех до единой родственниц видных вигов. Эти фрейлины до сих пор занимали прежние места, но теперь положение изменилось: у его партии в правительстве было только незначительное большинство, и он решил, что оставаться у власти просто невозможно. Следовательно, сменив лорда Мельбурна, сэр Роберт и его сторонники вообще оказались бы в меньшинстве — пока, разумеется, не состоялись бы новые выборы, — и при тогдашних обстоятельствах он дальновидно решил, что нет смысла формировать правительство, которое вызывает такую ненависть королевы. Другое дело теперь. Кабинет министров Мельбурна вскоре потерпит поражение в палате, после чего будут объявлены всеобщие выборы, тори получат подавляющее большинство, и тогда королева не сможет бросить им вызов. А уж потом, если он, Пиль, станет настаивать, чтобы королева сменила своих фрейлин, ей придется это сделать. А настаивать ему придется. Сэр Роберт Пиль многое бы дал, чтобы избежать этой неприятной ситуации.
Живущий только домом, в отличие от лорда Мельбурна, инициатор многих реформ, сэр Роберт был совершенно лишен того внешнего блеска, благодаря которому лорд Мельбурн стал столь популярен во многих видных домах и особенно при дворе. Он мог быть остроумным и веселым у себя дома, проявлять энергию в палате общин; он был хладнокровен и смел, великий лидер и реформатор; однако в присутствии молодой женщины, да еще и королевы, он оказывался в невыгодном положении, ибо сознавал, что она питает к нему страшную и совершенно необоснованную антипатию, вызванную в основном тем, что его подъем должен означать падение лорда Мельбурна.
Познакомившись с принцем и обнаружив, что тот — человек темперамента, близкого к его собственному, он преисполнился надежд. Казалось вполне вероятным, что Альберт будет в состоянии направлять королеву, научит ее ценить логику, внушит ей, что правительство не обязательно в хороших руках только потому, что эти руки принадлежат джентльмену, обладающему большим обаянием. Ему очень хотелось услышать, что скажет ему Энсон.