– Я послал Франклинам письмо, в котором сообщил приблизительно, когда мы приедем. Но почта доставляется плохо, и мы вполне можем приехать туда раньше, чем придет письмо.
Лучше бы он не клал руки на стол, подумала Гейти. Ей нравились его руки. Нравилась та мужская сила, которую она видела в них. Нравилось чувствовать их на своей коже. Нравилось то, как могли они нежно ласкать или настойчиво массировать. Отгоняя прочь своенравные мысли, она с трудом взглянула в глаза Астону и спросила:
– Ты видишь в этом какую-то загвоздку?
– Совсем нет. Просто хотел, чтобы ты знала, что они могут удивиться, увидев нас.
– Ты сообщил им в письме, что привезешь с собой сестру Тайтеса?
– Нет, я написал только, что собираюсь навестить их и приеду с женой.
Тепло разлилось по ее телу, когда Астон назвал ее своей женой. Отчего ей было так тяжело побороть то чувство, которое влечет ее к нему?
– Я подумал, – продолжал Астон, – что, может быть, ты хочешь увидеться с Тайтесом, поговорить с ним, а потом решишь, говорить ему или нет, кто ты.
Глаза ее округлились от удивления.
– Как ты можешь говорить такое? Мне не надо решать, говорить ему, кто я, или нет. Разумеется, я скажу. Я для этого и приехала сюда.
– Думаешь, он узнает тебя?
– Я... я не знаю, – проговорила она, но была твердо уверена, что он не узнает. – Когда я в последний раз видела его, ему было всего четыре года. Наверное, нет. Но это не значит, что я не хочу, чтобы он знал, кто я.
– А ты его узнаешь?
– Ну... – произнесла она, думая, как делалось ей обидно оттого, что в воспоминаниях она не могла подобрать лицо маленькому мальчику, который сидел перед ней на полу и плакал, протягивая руки. Она взяла стакан с водой и сделала глоток; внезапно ее бросило в жар. – Нет, если он только не похож на папу или Джоша. Мне стыдно признаться, но я не помню его лица, – прошептала она.
Взгляд его глаз подсказывал ей, что он все понимает, но она сомневалась, так ли это. Понятно ли ему, что все это сделало с ней? Поймет ли он, что она имела все права?
– Это неудивительно. Сколько тебе было? Лет восемь или девять?
Гейти кивнула и с ужасом осознала, что у нее нет больше чувства горечи и стремления отомстить, которые захлестывали ее каждый раз, когда она вспоминала о том времени. Может быть, наконец, раны прошлого начали заживать.
– Гейти, я совсем не хочу расстраивать тебя, но ты должна быть готова к некоторым вещам, на которые, как мне кажется, ты не обращаешь внимания. Я считаю, что самая важная из них заключается в том, что Тайтес уже не четырехлетний мальчик. Ему почти шестнадцать.
Гейти выпрямилась на стуле, пытаясь вновь обрести свою уверенность.
– Это я и так понимаю. И не надо разговаривать со мной так, будто я еще ребенок.
Лицо Астона было серьезным.
– Ты приготовилась к тому, что он, возможно, не захочет возвращаться с тобой в Сиреневый холм?
– Что? – От страха у нее по спине пробежал холодок. – Я его сестра. Разумеется, он захочет поехать со мной.
– Совсем не обязательно. Гейти, он живет здесь уже двенадцать лет. И это его дом, может быть, единственный дом, который он помнит. Франклины воспитали его как своего сына. И, возможно, он не захочет, чтобы ты нарушала ход его жизни.
Ком возник у нее в горле, в груди. Она крепко сжала кулаки – руки неподвижно лежали на коленях.
– Нет, ты не прав. – В ее хриплом голосе слышалось неприятие того, что он сказал. – Я его сестра. Он захочет поехать со мной домой. Я уверена в этом. – Одна мысль пришла ей в голову, и она замолчала. – Если только ты не знаешь о его жизни что-то такое, о чем не рассказываешь мне.
– Нет. – Астон покачал головой. – Я не видел его с тех пор, как он уехал с Франклинами. Где-то раз в год я получаю от них известие. В последний раз, когда я слышал о нем, все было в порядке.
Она вздохнула с облегчением.
– Хорошо.
Астон немного отклонился назад, пока хозяйка ставила перед ними кипящие горшочки с густым супом, в котором плавали кусочки куриного филе и клецки из кукурузной муки. Еда издавала великолепный аромат, но Гейти не была уверена, что в состоянии много съесть. Она нервничала из-за предстоящей встречи с Тайтесом, из-за того, что Астон был так близко. Если бы она только могла и дальше ненавидеть его, как ненавидела до того, как повстречалась с ним. И зачем только ему надо было оказаться красивым мужчиной? И любить ее настолько сильно, что она никак не могла выбросить его из головы?
– Я даю вам несколько минут, чтобы съесть это, а потом принесу вам по куску сладкого картофельного пирога и по чашке крепкого кофе. Мой кофе лучший в городе, – произнесла женщина без капли высокомерия. В глазах ее светилась гордость. – Как вы на это смотрите?
– Уверена, что нам понравится, – заверила Гейти дружелюбную женщину.
Астон улыбнулся хозяйке гостиницы и поблагодарил ее, перед тем как они с Гейти взялись за ложки.
Суп был густой, горячий и солоноватый. Гейти немного успокоилась. Съев несколько ложек, она взглянула на Астона и попросила:
– Расскажи мне поподробнее, как вышло, что ты забрал Тайтеса из приюта? Это было до или после пожара?
Перед тем как ответить ей, Астон облизал губы, вытер рот салфеткой.
– После смерти Теодоры я чувствовал себя ответственным за тебя и Тайтеса и поехал в приют, чтобы забрать вас обоих. Но тебя уже удочерили. Франклины работали на нас; они хотели переехать на запад и купить там землю. Детей у них не было, и я спросил, не хотят ли они взять Тайтеса к себе и растить как собственного сына. Я знал, что они хорошие люди. Месяц спустя в приюте был пожар, и он сгорел.
– А с ним и все записи. Поэтому мы с папой и не смогли разыскать Тайтеса. И куда уехала миссис Коннорс, тоже никто, как оказалось, не знал. Но мне не ясна одна вещь... Почему миссис Коннорс разрешила тебе забрать Тайтеса из приюта и потом отдать его кому-то другому?
На один миг показалось, что его зеленые глаза пронзят ее насквозь.
– Гейти, я остался единственным человеком в округе, который хотя бы знал его имя. Тебя уже удочерили, и я решил, что те люди, у которых ты находишься, не хотят брать Тайтеса. А миссис Коннорс знала, что я был женат на сестре Тайтеса. Для нее главное было избавиться еще от одного ребенка.
Честно говоря, ей было все равно, что я буду с ним делать после того, как заберу.
Возможно, сказанное им было правдой. Она была убеждена, что миссис Коннорс нарочно запутала Лейна и Мэри Смит, заставив их думать, что она плачет о том брате, которого уже нет в живых. Она не сводила взгляд с глаз Астона, но боковым зрением заметила, как люди за соседним столиком поднялись и ушли. Они шумно переговаривались, когда проходили мимо них и выходили за дверь. В обеденном зале становилось слишком жарко, и Гейти удивлялась, как удается Астону выглядеть таким свежим, невозмутимым, привлекательным.