маленькое «но», Адель Викторовна, – почти мягко произнес Гектор. – Именно вы послали нас к вдове. И о нашей поездке никто не знал, кроме вас и ваших соратников по музею. Покровской – своей подруге из библиотеки – вы ведь сказали? Да? И орнитолог Горбаткин слышал. – У Гектора звякнул мобильный – пришло сообщение, он быстро прочел и кивнул Кате. Она поняла – его запрос по видеокамерам в Вороново исполнили.
– У Покровской имеется машина? – спросил Гектор.
– У ее сына две или три в гараже, она и сама до сих пор водит, ездит на дачу, – ответила Адель Викторовна и глотнула свой кофе. – Ее сын работает в правительстве.
– А у вас есть машина? – продолжал Гектор.
– У моего мужа-академика была служебная с водителем. А у меня конь на конюшне. Всю жизнь ездила верхом, очень мне помогало в экспедициях. Сейчас обхожусь такси – из-за колена.
– А у Горбаткина?
– У него старый «Фольксваген», паркует он его на музейной стоянке, мы ему сделали пропуск, потому что он и по делам музея частенько ездит. И меня порой тоже подвозит до дома. И маму свою. Он не женат, с матерью живет, заботится о ней преданно.
– Адрес его?
– Я не помню точный адрес. Рядом с Симоновым монастырем и мостом дом сталинский, на углу набережной.
Гектор посмотрел на Катю – передавая ей инициативу в беседе. Сам он вытащил мобильный и начал быстро писать сообщение с просьбой пробить номера машин музейщиков и сравнить с картинками камер на трассе в Вороново.
– Насколько мы знаем, Елена Краснова занималась подготовкой семинаров с коллегами из Казахстана и Киргизии, – сказала Катя. – Семинары не касались прошлых событий, связанных с экспедицией Велиантова?
– Никаким образом не связаны, – ученая дама говорила с Катей не столь резко и повелительно, как с остальными. – Лена мне бескорыстно помогала с семинарами. На один приехали архаровцы именно из Киргизии.
– Кто? – удивилась Катя.
– Зоологи, изучающие популяцию горного барана архара на Тянь-Шане. Они регулярно к нам наведываются.
– Вы не могли бы дать нам список ваших киргизских коллег? Не упоминали ли они бизнесмена Нурсултанова из Казахстана? Он вроде бы заядлый охотник.
– Охотникам на наши семинары путь закрыт. Сорное семя, – жестко отрезала Адель Викторовна. – Фамилия Нурсултанов мне неизвестна, я вам уже говорила. Список я вам дам, милочка. Он у меня в ноутбуке. А насчет Казахстана – оттуда к нам никто не являлся. Второй семинар, подготовленный Леной, касался птицеманов с горного Алтая. Орнитологи. А мы их птицеманами кличем. Активное участие в подготовке принимал и другой наш коллега.
– Всеволод Горбаткин? – быстро уточнила Катя.
– Он. Вы им больно интересуетесь, не в лоб, а вскользь, – Адель Викторовна уже оправилась от потрясения и зорко озирала их троих. – В чем подвох?
– Кроме птицеманов у вас и кофеманы в музейных чащах водятся, да? – Гектор убрал мобильный в карман и подошел к стеллажу с желтым черепом устрашающего вида. – Ууууу, зашибись! Красавец! Вылитый Alien. Perfect[21].
– Наш перфект, совершенство – загадочный тарпан. Редчайший экземпляр древней дикой лошади, добытый в конце позапрошлого столетия на Тянь-Шане. Они все вымерли. Я держу его здесь. Не могу никому доверить. Не расшатывайте ему зубы! Руки прочь! – Ученый секретарь стукнула костылем об пол.
Гектор, дотронувшийся до челюсти тарпана, отдернул руку.
– Борщов-Петровский! Не трогайте макака суматранского! – воскликнул он фальцетом Савиной из «Гаража». И продолжил своим обычным голосом: – В библиотеке находится музейная комната отдыха. Маленький оазис. Краснова частенько там за кофе время коротала?
– Мы все туда приходим передохнуть, – ответила Адель. – Кофеварку в складчину коллективом купили.
– В понедельник Краснова на кофе прерывалась? – вставил наконец и свои семь копеек полковник Гущин, брезгливо созерцавший желтое зубастое «совершенство».
– Конечно, день-то обычный, выходной для посетителей, но не для многих из нас – подвижников науки. Мне Шура Покровская, душечка, позвонила – я к ним поднялась. Посидели, поболтали коротенько. И разошлись по рабочим местам.
– А в субботу? – не унимался Гущин.
– Среди дня. Перерыв с кофе. – Ученая дама переводила взгляд с Гущина на Катю, на Гектора. – А в чем дело?
– И Горбаткин с вами кофе пил? – задала еще один вопрос Катя. – В понедельник? И в субботу?
– Да, да! Я вас спрашиваю – где подвох? – повысила голос Адель.
– Нигде, – светло улыбнулся ей Гектор. – Милый уютный оазис для ученых кофепитий. Комнатная флора на шкафах каталога, книжицы, научные труды и бюст музы Каллиопы.
– Покровительницы науки, ему двести лет, – Адель остро глянула на Гектора.
Картина всплыла перед ее внутренним взором. Елена Краснова стоит у стола. Размешивает в большой кружке растворимый кофе. Подносит к губам, отпивает. Слегка морщится… Рядом Всеволод Горбаткин – он возится с капсульной кофеваркой. Хранительница библиотеки Покровская поливает цветок на шкафу каталога. Рядом с ним – бюст Каллиопы и белая пластиковая бутылочка с мутной жидкостью. Покровская берет ее со шкафа и кладет в карман своей мохеровой кофты.
– А из вашего термоса вы Краснову в понедельник либо в субботу кофе угощали? – прервал воспоминания ученой дамы полковник Гущин.
– Ваше какое дело? – Адель Викторовна обернулась к нему. – Не пойму, куда клоните. Но явно не к добру. У меня свой в термосе не больно-то крепкий. Лене требовалось покруче. Она таблетки черным, словно деготь, эспрессо всегда запивала. Она от депрессии бежала бегом, спасалась. Ее внезапная маниакальная увлеченность архивом Велиантова – лишь отчаянный способ абстрагироваться от действительности, сводившей ее с ума, пугавшей ее. Мы все с пониманием относились – слабость человеческая… Соломинка хрупкая… Для Лены архив и оказался соломинкой. Занималась им, погружалась в детали, и у нее даже изменилось настроение к лучшему, а то ведь угасала от тоски. Вот отчего я категорически не верю в версию ее самоубийства. Если бы месяца три назад случилось это – тогда, возможно, да, но не в тот понедельник. И на похоронах подобная тема просто в воздухе витала. Я переговорила с Вероникой – ее старшей сестрой. Она тоже категорически отказывается верить в суицид Лены.
– Сдается нам троим – не было никакого суицида, – заметила Катя.
– Тогда несчастный случай? Ей стало плохо, и она упала? – Адель глянула на нее искоса, словно предлагая – распахнись передо мной до конца, «милочка».
Но Катя не собиралась ставить ее в известность о выводах токсиколога о яде – пестициде. Раз официальное расследование ничего не установило – зачем сейчас вносить смуту в музейное болото? А ведь, кажется, сорудники музея настороже. Невинные вопросы про кофе – и те ученого секретаря напрягают. Всего лишь старческое раздражение? Или под ним кроется нечто большее?
– Прекратите темнить со мной! – властно приказала Адель Викторовна. – В сорок пятый, последний раз спрашиваю – в чем подвох?
– В убийстве вдовы Осмоловской, – за жену ответил Гектор. – Повторяю, именно вы нас спешно к ней направили. А ваши