дом. В комнатах – обычный жилой старческий хаос: разбросанные на столе лекарства, квитанции, шерстяная кофта на спинке кресла. Он зашел в спальню вдовы. Увидел на комоде множество фотографий. На всех Осмоловская вместе с лысым мужчиной солидного вида. Явно со своим вторым мужем. Верхний ящик комода выдвинули до конца. В нем что-то искали. Но… заглянув туда, Гущин решил: нет, не убийца здесь рылся. Сама вдова…
Поверх женского белья лежал прозрачный файл. Внутри – бумаги. Осмоловская шарила в своем белье и сама достала припрятанную на дне ящика папку-файл. Гущин руками в резиновых перчатках очень осторожно извлек файл и вытряхнул из него документы. Два пожелтевших свидетельства о смерти. Алевтины Зубовой, скончавшейся тридцать лет назад, – Гущин решил: возможно, мать Юлии Осмоловской. И свидетельство о смерти Юрия Велиантова от июля 1962 года. К свидетельству о смерти ржавой скрепкой прикололи другую бумагу. Полковник Гущин осторожно отцепил ее.
Телеграмма.
Юленька, люблю, скучаю! Как ты себя чувствуешь, родная? Как наш будущий малыш? Я добрался до Светлого мыса. Ищу проводника в горы или шофера с машиной. Но сначала займусь старыми складами Ак-Булун. Я здоров, у меня все нормально. Скоро увидимся. Обнимаю тебя! Твой Юра.
Полковник Гущин прочел телеграмму из далекого 1962 года. А затем он сделал то, чего не совершал никогда прежде. Он забрал телеграмму и сунул ее в карман пиджака. Аккуратно сложил свидетельства в прозрачный файл. Убрал его под белье вдовы и плотно задвинул ящик комода.
Вдова Осмоловская при встрече солгала им. Не все оставшееся от ее первого мужа она уничтожила. В файле имелось еще что-то, кроме телеграммы и свидетельств. Полковник Гущин доверял своему оперативному чутью. И данная вещь пропала.
Покинув дом и притворив дверь, он наконец позвонил сначала в собственный главк дежурному по управлению, а тот переадресовал его вызов полиции Новой Москвы. Первым прибыл на место происшествия вороновский участковый. Едва узрев труп Осмоловской и выслушав полковника Гущина – коллегу из области, – он вынес свой вердикт:
– Дошли до края они здесь, ни дна им ни покрышки! Началось все с собак отравленных, а закончилось ее проломленной башкой. Соседи ей отомстили – ясно же! Поквитались за псов своих. Бытовый конфликт с дракой и убийством.
Полковник Гущин не стал возражать участковому. Не спорил он и с оперативной группой из Новой Москвы. Попросил лишь разрешения присутствовать при осмотре трупа и обыске дома и участка в качестве коллеги и стороннего наблюдателя без права вмешиваться в сам процесс. На вопрос старшего опергруппы: «А вы с какой целью, коллега, оказались у Осмоловской?» – ответил: «Мы ее проверяли по старым связям ее второго мужа, у нас дело экономически-финансового плана. Нелегальные кредиты».
Он не делился с коллегами тем, о чем думал сам. Желание отдать им на откуп информацию о зоомузее пропало у него напрочь, когда на участок под конвоем пригнали испуганных, негодующих соседей Осмоловской – музыканта и его жену – и начали интенсивно допрашивать про «собачий» конфликт, ратуя за «раскрытие убийства на почве неприязненных отношений по горячим следам».
– Бытовуха, – свысока заявил Гущину старший опергруппы из Новой Москвы. – Следов ограбления жертвы и взлома нет. Сейф ее мы нашли за гардеробом, его никто не пытался вскрыть, а на самой старухе золотые побрякушки целехоньки. Стулом по башке ее шарахнули во время скандала. Дача ее у реки на отшибе, другие жители поселка могли их воплей и ругани не слышать. Расколем соседей-собачников. Пока они все отрицают, но сами знаете – это ведь ненадолго.
– Возможно, соседи ни в чем не виноваты, вы проверьте все тщательным образом, – вежливо заметил полковник Гущин. – А вы ищете у нее в доме пестицид? Яд?
Опер снисходительно кивнул: а ты нас за полных идиотов принимаешь, коллега из Никитского переулка?
Осмотр и обыск продолжался до темноты. Дотошные криминалисты тоже не выявили следов ограбления и отпечатков пальцев посторонних лиц – только самой жертвы. Одна лишь деталь их смущала – не нашелся мобильный Осмоловской.
– Если ее прикончили во время ссоры соседи, мстя за отравленных собак, а я в этом не сомневаюсь, они и мобилу ее похитили, – объявил Гущину старший опергруппы, с ходу выдавая самое логичное и простое, на его взгляд, объяснение пропажи. – Наверняка раньше угрожали ей в сообщениях или звонили с оскорблениями. Улика же против них прямая. В речку выбросили телефончик. Ничего, после признания и про него все расскажут следователю.
Криминалисты и судмедэксперт подтвердили первоначальный вывод Гущина: смерть наступила в результате открытой черепно-мозговой травмы. Давность смерти: примерно сутки – тридцать часов.
– То есть Осмоловскую забили стулом вчера где-то примерно между тремя дня и восемью вечера? – уточнил Гущин и получил утвердительный ответ.
При осмотре сарая полицейские нашли жестяной контейнер с надписью «PROS» – средство от кротов в таблетках.
– Понятно теперь, кто отравил собак, – тяжело вздохнул усталый участковый. – Эх! А ведь интеллигентные люди!
Полковник Гущин уточнил у криминалистов – близок ли найденный пестицид по составу к джину фумиганту? И снова получил утвердительный ответ. Действие пестицидов примерно одинаково.
Глава 26
Спич и ребус
– Мы совершим путешествие. Свадебное, – сказал Гектор.
Серебряный Бор за окнами. Утро их новой жизни – позднее, солнечное.
– К Хан-Тенгри? – спросила Катя.
– Да. Тебе же не терпится узнать о находке пропавшей экспедиции. И я хотел бы выяснить. Мы с тобой теперь одно целое. – Гектор перебирал ее волосы, лаская. – Это наше первое свадебное путешествие в списке. Будут и другие. Обещаю тебе.
– Увидим с тобой Небесную гору, Гек! Но пока мы мало знаем о событиях сегодняшних, связанных с тайной экспедиции.
– Все загадки разгадаем. – Гектор улыбался. – Потом… чуть погодя… позвоним Гущину. Потребуем с него полный отчет за прошедшие дни – чего он нараскрывал без нас? Но не сейчас… позже… Катенька, нежная моя…
До звонка Гущину они заглянули в квартиру на Фрунзенской набережной – Катя должна была переодеться. Ночь после свадьбы и полдня они провели в постели, не покидая лофта. А сейчас забирали в Серебряный Бор часть ее вещей. По дороге Гектор не умолкал: «Наверху дома все переделаем, сдвинем мой холостяцкий бардак, освободим место для нас обоих». Но Катя ответила: «Нет, Гек, оставим как есть, мне нравится; уберем лишь твою солдатскую железную кровать, пусть она и послужила нам ночью; поставим вместо нее рабочий стол для меня – буду писать на ноутбуке и любоваться тобой в палестре».
Пока Катя переодевалась и собирала вещи, Гектор позвонил сиделке и попросил вызвать рабочих – вывезти солдатскую койку. Заказал по интернету стол и большую двуспальную кровать. Сиделка обещала подготовить для них к вечеру ту самую комнату, где ночевала Катя, когда они вместе с майором Вилли Ригелем приехали из Староказарменска к Гектору. Комната с окнами