Сильные руки колдуна развернули ее к выходу из пещеры и слегка подтолкнули в спину. Ну, или чуть ниже…
Хотеть — значит мочь. Глава 7.
…где-то там живут тёмные версии нас самих.
А что если мы и есть эти тёмные версии?
«Интересно, что я еще могу сотворить, и как далеко зайти в своей трансформации и изменении других существ? Благодаря моей крови и поселившейся во мне магии, рядом со мной не осталось ни одного обычного вампира или человека. И даже мой брат…
И брат ли?..
Кто я? Откуда?
Как появилась в доме Грэн?
Вопросов тьма.
С ее могуществом, Пра могла бы жить долго. Жаль, что мир мертвых для меня закрыт и рядом нет Нельсана с его способностью говорить с мертвыми. Придется соглашаться на это сомнительное предложение, которое сделал Эгиль…
Что будет с Арном здесь, после того, как я использую магию крови на нем-человеке? А со мной? И с нами обоими?
Возможно, что меня до сих пор не трогают только ради возможности получить уникального малыша-гибрида. Но неужели они думают, что я им отдам своего ребенка?! Если со мной останется хоть капля Силы, ради него я разнесу все в щепки! Если придется — покину эту реальность, как делали Посредники до меня.
А если — не останется…
В каждом из тех, кто сейчас в Перекрестке, есть кровь Северянина и моя. Они даже не представляют, как станут защищать существо, в котором будет течь эта кровь без всяких примесей!
Боже мой, я назвала своего возможного малыша существом?? До чего я стала цинична… Хотя, сама-то я разве не существо? Недаром одну из сущностей, подаривших мне гены, люди называли «странным народцем» и «чужими»…
И что-то подсказывает мне, что не нужно ни с кем делиться своими планами. Даже с Арном и Кристин, потому что в данном случае они мне — не подмога. А вот не отпустить могут вполне, потому что — ни тот, ни другая, не захотят мной рисковать.
И кто знает, не приревнует ли меня Северянин к самому себе в юной человеческой ипостаси? Приятно, конечно, но очень мешает.
Снова придется доверять чужаку, колдуну, оборотню…
Впрочем — как повелось. Устала от того, что каждый раз, когда мне кто-то предлагает помощь, она в конце концов оказывается очередной наживкой, чтобы меня использовать.
А еще, если колдун прав, и именно так я получу Силу, не разорвет ли она меня в клочки?..»
**
Стараясь не вспоминать жутковатую картину слияния волшебного артефакта с ее телом и абстрагироваться от неприятных ощущений, девушка отпустила руку колдуна.
— Ты все еще в человечьем облике, скальд? — удивленно спросила она.
— Нечему удивляться — это мой мир. Здесь могу быть, кем захочу.
Он отошел на шаг, пристально оглядывая ее с ног до головы — от этого у Олив мороз побежал по коже.
— Все. Иди. Ждать буду здесь. Помни все, что я тебе говорил, и ничего не бойся. Он ждет тебя на берегу. Он всегда сюда приходит со дня… В общем, как остался один. Последнее время он грезит только твоим образом — я сделал все, что мог.
Олив подхватила тяжелые полы плаща, приподняла подол платья и медленно зашагала к выходу из пещеры на свет.
Арна она увидела почти сразу, как только вышла из-под сумрачного свода на солнце — и ей пришлось опереться о скальный камень, чтобы устоять. Девушка все помнила, все понимала, но все равно чувствовала невероятное волнение — сердце просто выпрыгивало из горла, ноги не держали.
Северянин… нет, пока еще просто Арн-викинг стоял на берегу холодного серого моря спиной к ней — высокий, крепкий, бронзовый от солнца и ветра, с выбеленными соленой морской водой длинными до лопаток волосами.
Олив втянула носом воздух, и сквозь горькую морскую свежесть услышала острый запах мужского пота и шкур. Она сделала шаг. Другой.
Щелкнули и покатились под ее сапогом камешки…
Викинг обернулся.
Это был он и… не он. Очень молодой и очень, очень… живой!
Человек.
Олив не верила своим глазам, безотчетно начиная испытывать почти материнскую радость при виде его крупного, но все-таки еще юношеского тела, обветренного и немного обросшего рыжеватой щетиной лица с пятнами румянца на скулах; острыми живыми глазами, сверкавшими на солнце аквамарином и сталью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На секунду Олив забыла о своем могуществе, способностях, о магическом артефакте, ставшем частью ее тела; и том, как выглядит перед ним в одеждах, созданных в ином времени… На какой-то миг она просто перестала видеть что-либо кроме его глаз и улыбки, автоматически шагая вперед, и бессознательно протягивая к нему руки.
Удивление на лице молодого воина сменилось радостью узнавания. Он длинно шагнул навстречу волшебному видению (столько раз приходившему во снах!), осторожно взял жесткими пальцами ее ладони и опустился на колени. Тепло его рук, его человеческий запах, облик — просто заворожили девушку.
**
— Не волнуйся. Он грезил твоим образом долгое время и примет тебя сразу. Они здесь не удивляются, если боги или валькирии сходят к смертным. Все произойдет легко: не будет вопросов, неловкости, недоразумений… Главное, не растеряйся сама: он — живой смертный. Забери у него тьму, поделись своим светом и — уходи. Знаком, что все сделано правильно, послужит его подарок тебе — что-то личное и важное для него — амулет, оберег… не знаю! Возьмешь и исчезнешь. Больше ничего не оставлять и не забирать оттуда, поняла? И не бойся, что кто-то тебя увидит — твой артефакт тут же сотрет это воспоминание.
— Что еще сделает подарок Цинны?
— Он станет частью тебя еще до перехода и пребывания т а м. Когда мы вернемся, артефакт также вернется в первоначальное состояние. Процедура объединения и отторжения не очень приятна, но ты уже с ней знакома.
— Как в путешествии за Одри?
— Верно. Не заморачивайся — венец не может навредить хозяйке, наоборот. Он сделает тебя неуязвимой на некоторое время.
— Неуязвимой… — скривилась Одри, вспомнив свои ощущения. — Это было ужасно, колдун!
— Не скули, словно жалкий смертный! — огрызнулся Эгиль. — При всем уважении к выбору Силы Кано, я не стану потакать твоим человеческим слабостям. Ты столько претерпела не для того, чтобы останавливаться на полпути.
Хотеть — значит мочь. Глава 8
Что бы ни говорили правденики, чистая любовь
и грязный секс дополняют, а не исключают друг друга.
Арн поднял на нее сияющие глаза влюбленного подростка:
— Ты — богиня?
— Почти, — она запустила пальцы в его густую шевелюру, чувствуя на щеках влагу. — Я — твоя женщина, Арн, — это выговорилось так естественно, что Олив удивилась сама себе.
Арн прижал ее ладони к своим щекам и легко подхватил девушку на руки.
— Не плачь! Я смогу защитить тебя, моя богиня!
Обнимая его и прильнув к юному живому теплу, Олив стремилась запомнить все: грубость одежды, соленый и терпкий запах мужского тела и кожаного подбитого мехом плаща; тяжесть и холод кованого нагрудника и наручей, широкий плетеный пояс. Она вдыхала его тепло, уткнувшись носом в ямку под скулой, где билась пульсом его жизнь, которой она никогда в нем не знала; она трогала пальцем его прыгающий кадык, в мягких щекотных волосках, пока Арн куда-то уносил ее… Ей было плевать — она с упоением слушала его дыхание и гулкий стук живого сердца…
И, было еще что-то в этих ощущениях, чего она не могла ни понять, ни уловить при всех своих способностях. Только шагнув из пещеры на берег, Олив почувствовала, что воздух просто звенит от магии. Но только не той, что стала известна ей в своем мире, и которой владела она сама, а какой-то другой — легкой, вездесущей, разлитой в воздухе так естественно, что ею можно было даже дышать! Да она и дышала, перестав, наконец, чувствовать острые грани венца в ее плоти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})