Арн опустился на одно колено, укладывая свою богиню на ложе, покрытое мехом.
Улыбаясь, Олив продолжала разглядывать его, возвышавшегося над ней Эйфелевой башней.
Восхищение в глазах юноши сменилось желанием, взгляд потемнел от страсти… И вот уже к жадным глазам присоединились жадные руки, торопящиеся завоевать ее тело. Это было невероятно…
Она занималась любовью с Арном-вампиром множество раз — он был сверхъестественным любовником в прямом смысле. Живой Арн был молод, не так опытен, но его горячие прикосновения творили с девушкой что-то невообразимое — в них словно соединялись обе ипостаси Северянина!
Почувствовав ладони викинга на бедрах, Олив остановила его и, взглянув в такие знакомые драконьи глаза, прошептала:
— Разденься. Совсем.
Все также стоя над ней на коленях, и не в силах оторвать глаз от ее лица, юноша скинул наручи и нагрудник, стянул через голову длинную крепкую рубаху, обнажая напрягшиеся железные мускулы и желание молодого тела, едва сдерживаемое грубой тканью штанов.
Одним гибким движением Олив выскользнула из-под него, поднялась, расстегивая молнию и медленно стаскивая с себя платье, под которым, конечно, не было никакого белья.
— Небесааа, — выдохнул Арн, — какая у тебя кожа…
А глядя в его глаза — просто человеческие глаза влюбленного мальчишки — Олив, чувствовала, как переполняется радостью жизни и… Силой.
Происходило именно то, что и предсказывал ей скальд, но почему-то это ее не воодушевляло. Она знала, что не ради Силы здесь, что встреча эта — невероятный подарок и еще одно испытание. Испытание не только ей, но и всему тому миру, в который ей предстоит вернуться.
Олив приблизилась к юноше вплотную и, взяв его лицо в ладони, поцеловала в губы.
Нежно. Долго. Глубоко.
— Акххах, — вдохнул Арн, когда она оторвалась.
Захлестнувшее ее разум желание заставило сократиться мышцы, и дремавший магический артефакт откликнулся, отразив и усилив ощущения практически до боли, уничтожая последние сомнения… Едва справляясь с дрожью, девушка нетерпеливо дернула викинга за пояс.
Юноша поймал ее руку, притянул к себе и крепко прижал, подхватив шершавыми ладонями за ягодицы. Его прикосновения обжигали Олив — девушка таяла и заводилась одновременно. Обхватив ногами его бедра, она с удовольствием отметила уплывающим сознанием, что мужская стать Северянина-человека и Северянина-вампира — не различима. Только сейчас не было никаких прелюдий, и ей было непривычно жарко…
Мужские прикосновения и неистовая крепкая плоть внутри нее были такими горячими, что Олив улетела практически в первые же мгновения: мир вокруг просто перестал существовать. Остались только нетерпеливые, порывистые объятия, вездесущий требовательный рот, нахальный язык, и глубокие, сотрясающие проникновения, заполняющие ее существо целиком. Все это — под великолепный хаос стонов, сбоящего дыхания и грохот бьющихся сердец. Это было первобытно и невероятно — оргазм просто вывернул ее наизнанку…
Едва переводя дух, Олив попыталась отстраниться, чтобы получить хоть немного воздуха, которого ей катастрофически не хватало. Но быстро поняла, что отпущена не будет, потому что молодое естество Арна не нуждалось в перерыве. Олив тихо смеялась, когда викинг переворачивал ее на живот и, знакомо покусывая шею и плечо, наматывал волосы на кулак, оттягивая голову назад, обнажая беззащитное горло…
И вдруг она осознала, что ждет… укуса вампирских клыков И не просто ждет — жаждет! Тогда она вспомнила, зачем она здесь. Темная страсть покинула затуманенный разум викинга, на секунду превратив его в счастливое звенящее ничто… И тут же обжигающая хмельная кровь сверх-жизни ворвалась в его сердце и мозг, понеслась по сосудам, включая неведомые доселе ощущения, возможности и желания!
— Хочу смотреть на тебя, — прохрипел он, поднимая Олив и усаживая к себе лицом.
Их окружала знакомая красноватая дымка, поблескивая в пламени факелов. Глаза у обоих неестественно светились, но веки опускались, скрывая эту странность; тела совершали слаженные движения, напоминавшие медленный волшебный танец. Наконец, Олив не выдержала и, вцепившись в удерживающие ее ладони, задала ритм сама, выгибая спину и все больше отклоняясь назад, пока не легла на его ноги. Разрядка была одновременной и такой сильной, что оба не издали ни звука, просто подавившись вдохом — одним на двоих.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ее выдох был плачем, смехом, криком:
— Аарррннн!!!
Очнувшись через какое-то время, Олив была удивлена, что викинг все еще рядом с ней. Арн полулежал на боку, играя ее золотистыми волосами и подушечками пальцев касаясь ее живота.
Как же так? Тысячелетний Северянин неоднократно давал понять, что древние варвары в его юности не нуждались ни в прелюдии, ни в нежности п о с л е — они просто брали и уходили! А Эгиль даже посчитал своим долгом посвятить ее в малоприятные детали, чтобы она избежала травмирующего разочарования.
Но, видимо, сам «варвар» был не в курсе. Он дождался, когда Олив открыла глаза и спросил:
— Знаю, что ты — не просто женщина. Наши женщины так не целуют и так… не пахнут.
Викинг придвинулся к ней и заглянул в лицо:
— Ты пришла перед битвой. Ты будешь ждать меня там? — он показал глазами на небо.
У Олив дрогнуло сердце. Он принял ее за валькирию и, так как абсолютно был готов к смерти, хотел попасть в Вальхаллу, как и любой воин.
— Да, Арн, — тихо ответила девушка, прижимаясь лицом к его груди. — Я буду ждать. У тебя будет яркая жизнь и… короткая. А я пришла забрать тебя у Хель*. Однажды после битвы ты переродишься и все забудешь. Все! Даже меня… Очень надолго. Но к Хель ты не попадешь, викинг! Запомни — Черная богиня тебя не получит. А я буду ждать, хоть и буду другой. Но ты меня узнаешь.
— Да, я тебя узнаю, — он взял ее за подбородок. — Но как бы я хотел просто прожить с тобой жизнь здесь — дома! Взять тебя в жены, вырастить с тобой сыновей. Даже, если потом придется отправиться в бесславный край Хель.
Олив с горечью слушала юношу — глаза ее потемнели: пора было возвращаться. Она поднялась и быстро надела платье. Она сделала то, зачем пришла. Суровый молодой воин стоял перед своей богиней, глаза его переливались как морская вода, а на груди и шее, там, где билась жилка, медленно затухало багряно-золотистое сияние.
— Я буду биться легко, зная, что ты ждешь. Я не смогу тебя забыть. А если забуду, вот, — он снял с шеи шнурок с медвежьим когтем и надел Олив. — Это коготь моего первого зверя. Покажешь его, когда приду.
Он помолчал, напряженно вглядываясь в ее лицо.
Хотел запомнить?
Потом нагнулся, обнял и попросил:
— Поцелуй меня еще, моя богиня. Хочу помнить, что меня ждет в Валхалле.
Олив почувствовала на затылке горячую ладонь и солеными от слез губами потянулась к своему будущему прошлому.
Она целовала его и плакала, прощаясь с живым и надеясь вернуться к бессмертному. Веря, что сумела исправить чужие ошибки.
__________________________________
* Хель — богиня смерти в скандинавской мифологии. Царица Хельхейма — мира мёртвых. В её царство, попадают люди умершие не на поле боя, а например, от старости или болезней.
Хотеть — значит мочь. Глава 9.
— Ненавижу отрывные календари.
Кажется, оторвешь последний листок и
— все закончится.
— Что — «все»?
— Жизнь.
Чуть раньше.
— Все очень просто.
Когда его сестра произносила эту фразу, готовиться нужно было к самому худшему. В первые полтораста лет после обращения за ней обычно следовало предложение крутой кровавой вечеринки, чуть позже — не менее крутой финансовой аферы. В последние двадцать лет Одри называла свои инициативы «трансконтинентальными экономическими интернет-акциями».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И сейчас бывший Советник ALV четырехсотлетний вампир Адриенна Сесиль КавендишСоветник пыталась объяснить своему Клану, как собирается спасти мир. Мир вампиров, конечно, а не благословенные Соединенные штаты.