Склон холма впереди обрывался крутым спуском, кое-где усеянным клочьями солянки и золотарника, в самом низу переходившим в каменистый берег.
Маргред сделала глубокий вдох. Запах суши здесь смешивался с соленым ароматом воды. Чуть дальше виднелась крохотная, похожая на сложенные ковшиком ладони бухточка, словно зажатая между скалистыми пальцами. На солнце сверкали волны, дразня и маня к себе. Видеть их было мучительно.
И там, у самого края воды, рядом с лужицей воды, оставшейся после отлива, в которой покачивались коричневые водоросли, ее ждал Дилан.
Один, без Конна.
«И почти без одежды…» — неожиданно отметила про себя Маргред. Осознание это было чисто человеческим. На бедрах у него болтались узкие, мокрые, рваные шорты-плавки, которые следовало счесть явной уступкой правилам приличия. Интересно, он надел их ради нее? Или ради себя? Сейчас Дилан мог считаться креатурой принца, но в течение первых тринадцати лет его воспитывали человеком.
Его темные влажные волосы, небрежно отброшенные назад, ниспадали на широкие голые плечи. Он стоял босой на камнях, с легкостью сохраняя равновесие.
Что же, по крайней мере одно преимущество у нее было. Маргред носила туфли.
И она заковыляла в них по усыпанному мелкой галькой берегу.
На звук ее шагов Дилан обернулся. Он сделал было движение к ней, но вовремя спохватился.
Селки не прикасались друг к другу, даже во время приветствия. Касание допускалось только во время боя или спаривания, которые в равной мере можно было счесть как актами обладания, так и страсти.
— Я тебе не принадлежу, — заявила она Калебу. Точно так же, как кот не принадлежал Антонии.
«Интересно, а ищет ли он меня?» — вдруг подумала Маргред.
Быть может, он беспокоится о ней?
Она постаралась отогнать от себя эту мысль. Сейчас было о ком беспокоиться и помимо Калеба. Например, о его брате.
Она остановилась и отбросила волосы со лба.
— Ты мог бы выбрать более удобное место для встречи.
Дилан пожал плечами.
— Меня оно вполне устраивает. В нескольких милях отсюда к востоку лежит островок, находящийся в частной собственности, — до него легко доплыть в любом теле, и тебе никто не помешает. Если не считать птиц или шального любителя рыбной ловли на каяке. Я держу там кое-какие вещи.
— Это не опасно?
— Очевидно, безопаснее, чем здесь. — Прищурившись, он разглядывал шрам у нее на лбу. Губы его сжались в тонкую полоску. — Что, мой брат уже избивает тебя?
Маргред машинально коснулась уродливой шишки под волосами.
— Твой брат спас меня. Или Конн не говорил тебе?
— Принц, по обыкновению, не слишком разговорчив.
— Тем не менее он прислал тебя.
Дилан поклонился.
— Как видишь.
— Зачем, если не для того, чтобы помочь?
— Чтобы выяснить, что с тобой случилось. Доклад дельфинов получился на редкость бессвязным.
— Итак, Конн отправил тебя с родственным визитом. — Маргред заметила, как напрягся Дилан, когда отравленная стрела попала в цель. — Почему ты не сказал мне, что Калеб — твой брат?
— А почему ты не сказала мне, что трахаешься с ним? — парировал Дилан.
Под этим невозмутимым фасадом, оказывается, бурлили такие течения и водовороты, о каких она и не подозревала. Соперничество, уязвленная гордость или… Однажды он возжелал ее.
Маргред пожала плечами.
— Не думала, что наши отношения имеют для тебя какое-нибудь значение.
Дилан оскалился в деланной улыбке.
— То же самое могу сказать о тебе.
— Кем была твоя мать? — спросила Маргред.
Дилан отвернулся и уставился в морскую даль. Похоже, его, как и брата, нужно было подталкивать в разговоре, чтобы вызвать на откровенность.
— Я знала ее?
— Вероятно, ты слышала о ней. Нашей прародительницей была Атаргатис.
Маргред удивленно присвистнула.
Атаргатис была одной из старейших представительниц морского народа, почти столь же древней, как и сам Ллир. Ее имя было овеяно многочисленными легендами и предсказаниями, невероятными и волнительными.
— Не знала, что она до сих пор жива.
— Ее более нет в живых. Она утонула вскоре после того, как вернулась со мной в море. Запуталась в рыбацких сетях. — Губы Дилана искривились в горькой усмешке. — Злая ирония судьбы, учитывая, что наш отец был рыбаком.
Маргред содрогнулась.
— Но она же бессмертна! Она должна была возродиться вновь.
— Может быть. С тех пор я не искал ее. Да и какой в этом смысл?
— Она — твоя мать.
— Мне больше не нужна мать. Особенно если она намного младше меня и смутно помнит, кто я вообще такой.
Маргред подавила невольную искорку симпатии к нему.
— Пожалуй, ты скорее предпочел бы сблизиться с принцем?
— Мне льстит внимание, которое он мне оказывает. Конн полагает, что в нашем роду еще сохранилось древнее могущество, хотя пророчества говорят только о дочерях нашего дома.
О дочерях…
У Маргред перехватило дыхание.
— Твоя сестра?
Но Дилан лишь отрицательно качнул головой.
— Люси — не селки. Обращение у нее так и не наступило. Я знаю. Конн посылал меня… понаблюдать за нею на протяжении многих лет.
— А твой брат?
— Что мой брат?
— За ним ты тоже шпионишь?
— Он покинул остров, — равнодушно ответил Дилан. — Меня не интересует, где он был и чем занимался после этого.
Маргред склонила голову к плечу.
— Получается, тебя заботит только то, кого он трахает?
Худощавое лицо Дилана залила краска.
— Ты знаешь, что он был ранен? — продолжала она расспросы.
— Калеб? Когда? Как?
— Он был солдатом в пустыне. На его теле остались шрамы.
И ночные кошмары. Но она не собиралась рассказывать об этом Дилану. Пожалуй, она уже и так сказала слишком много.
— И поэтому ты осталась с ним? Потому что тебе жаль его?
— Нет! — Какие бы чувства она ни испытывала к Калебу, это была не жалость. Впрочем, его брата это не касалось. — Я осталась, потому что… потому что я не могу уйти. У меня украли шкуру. И уничтожили. Разве Конн не говорил тебе об этом?
— Он сказал, что дельфины, mucmara, утверждают, будто на тебя напали. Демоны. Чушь собачья!
— Почему?
Дилан смотрел на нее с вежливым недоверием, и при этом выражение его лица столь разительно походило на выражение Калеба, что Маргред стало не по себе.
— Элементали не охотятся на других элементалей, — пояснил он.
— Неверно. Демоны воюют с детьми воздуха с момента появления человечества.
— Эта война не имеет к нам никакого отношения.