Кивнув в знак согласия, откидываю голову назад на подголовник, опустошенный. Как будто изнурительная победа в овертайме недостаточно сказалась на моем теле, этот телефонный разговор с Ричем наложил свой отпечаток на мой разум.
Я хочу прекратить эти дурацкие игры. Хочу уйти с арены один, и чтобы никто не задавал мне вопросов по этому поводу. Хочу, чтобы «Чикаго» переподписал со мной контракт, не сомневаясь в том, что я принесу пользу команде. Хочу, чтобы Стиви разрешили проводить со мной время. И еще больше хочу, чтобы она хотела общаться со мной.
А еще очень хочу поцеловать ее.
И сегодня я очень устал от того, что не могу сделать то, что хочу.
— Быстренько позвоню Логан, прежде чем мы вылетим, — Мэддисон поворачивается к окну, набирая номер жены. — С Новым годом, детка!
О, разве я не упомянул, что сегодня канун Нового года, и у нас обратный ночной рейс в Чикаго, и в полночь мы будем лететь где-то над Канзасом.
И единственная девушка, которую я хочу поцеловать, когда часы пробьют двенадцать, так уж случилось, оказалась в этом самолете. Но я не могу прикоснуться к ней. Не здесь, и, возможно, вообще не могу.
— Как Логан? — спрашиваю я, когда Мэддисон заканчивает разговор.
— В порядке, — он улыбается сам себе. — Она купила платье для нашего мероприятия.
Я молчу, зная, что сейчас произойдет.
— Не могу дождаться, когда сниму его с нее.
Качая головой, я не могу удержаться от смеха. Счастливый ублюдок.
— Рич наседает на меня по поводу спутницы.
— Тогда сделай это. Мы оба знаем, кого ты хочешь взять, так почему бы тебе не спросить ее? Она вон там, — он кивает в сторону задней части самолета. — Вот, давай сделаем это сейчас.
Мэддисон тянется к кнопке вызова стюардессы над головой, но прежде чем его пальцы дотягиваются до нее, я вовремя одергиваю его руку.
— Не надо. — Мой голос тихий, но строгий. — Она не может пойти со мной.
— Почему?
— Потому что там будет слишком много прессы, а ей нельзя с нами общаться вне работы.
— Это чертовски глупо.
— Расскажи мне об этом, — я выдыхаю покорный вздох, снова откидываясь в кресле. — Кроме того, я не знаю, захочет ли она вообще пойти со мной. — Мой голос настолько тихий, насколько это возможно. — Насколько я знаю, наша маленькая интрижка была для нее разовой и закончилась.
Говоря о самой сексуальной дьяволице, Стиви подходит к нашему ряду для демонстрации техники безопасности, показывая задней половине самолета, как пользоваться оборудованием безопасности, как делает перед каждым полетом.
— Давай спросим ее, — Мэддисон наклоняется вперед в своем кресле, чтобы поговорить с моей любимой стюардессой.
— Не смей. — И снова я говорю негромко, но мои слова звучат четко.
Стиви прищуривается, глядя на нас, прежде чем возобновить демонстрацию техники безопасности. Она смотрит вперед, держа фальшивый ремень безопасности над головой, но обращается ко мне и Мэддисон.
— Почему вы двое сегодня, кажется, еще больше влюблены друг в друга, чем обычно?
Губы Мэддисона приподнимаются в лукавой ухмылке. Он открывает рот, чтобы заговорить, и его глаза искрятся весельем, когда он смотрит на меня, испытывая.
— Не смей, блядь. — Мой голос настолько тих, насколько возможно. — Если что-нибудь скажешь, я тебя прикончу. Потом женюсь на твоей жене, просто чтобы насолить тебе, а твой сын вырастет и будет называть меня папой.
— Да пошел ты! — Мэддисон вовсе не пытается вести себя тихо. — Стиви, Зи хочет, чтобы ты была его спутницей на благотворительном вечере в Чикаго, но он слишком труслив, чтобы спросить, и думает, что ты не захочешь пойти с ним.
— Я тебя чертовски ненавижу. Мы больше не друзья.
Мэддисон откидывается на спинку кресла, на его губах появляется чертовски самодовольная ухмылка, а милое хихиканье Стиви эхом разносится по проходу.
Если бы мои щеки могли менять цвет, я бы покраснел, как маленькая девочка, когда оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. К счастью, в ее выражении лица нет ничего такого, что могло бы вывести меня из себя. Если уж на то пошло, ее просто забавляем я и мой бывший лучший друг.
— Я не могу. — Это те слова, которые я знал, что она скажет, но слышать то, что я уже знал, не менее паршиво.
Кроме того, это не проясняет, то ли Стиви не может из-за своей работы, то ли не может, потому что не хочет.
— Я так ему и сказал. — Моя улыбка кажется натянутой и вынужденной, но я стараюсь вести себя как можно беспечнее.
— Нет, я имею в виду, что не могу пойти с тобой.
«Да, спасибо, Стиви. Пожалуйста, уязви мое самолюбие еще немного, милая».
— Потому что я уже иду.
Ну, это заставляет меня быстро вскинуть голову.
— С братом.
О. Я не подумал об этом. Конечно, Райан Шей будет там. Все знаменитости чикагского спорта там будут.
О, это может быть хорошо. Обнадеживающий блеск в моих глазах и легкий изгиб губ говорят именно об этом.
Это может быть прекрасно.
Я буду на гала-вечере один, и никто не сможет спросить, почему там Стиви, ведь она будет там со своим братом.
Да, это чертовски идеально.
— Кто твой брат? — Мэддисон хмурит брови в искреннем замешательстве, переводя взгляд со Стиви на меня.
Стиви на мгновение смотрит на меня в замешательстве, прежде чем понимает, что я не сказал даже своему лучшему другу. Простите… бывшему лучшему другу. Но, конечно, я не сказал. Девушка держала это в секрете даже от меня, так что не то чтобы я собирался выкладывать все ее дела.
И, как я уже сказал, мне плевать, что Райан Шей — ее брат.
Кроме как сейчас. Сейчас я очень рад, что это так, потому что он собирается привести Стиви на гала-вечер, а это все, о чем я могу просить.
— Эм… — колеблется Стиви. — Его зовут Райан Шей. Он играет в баскетбол за «Чикаго».
— Заткнись, блядь. — У Мэддисон открывается рот.
— Ладно, — смеется Стиви.
— Подожди. Ты серьезно? Твой брат — Райан Шей?
Девушка кивает, продолжая хихикать над волнением Мэддисона. Но, зная его, больше всего на свете он рад рассказать об этом жене и брату, которые являются большими фанатами баскетбола.
— Да. Ему принадлежит квартира в вашем доме. В данный момент я живу у него.
— Ни хрена себе. Моя жена с ума сойдет.
Глядя на Стиви, стоящую в нашем ряду, я улыбаюсь ей извиняющейся улыбкой за то, что мой друг фанатеет от ее брата, но, похоже, ее это не беспокоит. Скорее это ее забавляет. Возможно, то, что я сказал ей, что она нравится мне независимо от ее родственных связей, дошло до нее.
— Кстати, моя жена Логан была рада познакомиться с тобой в тот день, когда мы ходили за угощеньями, — добавляет Мэддисон, возвращая разговор к Стиви, за что я ему благодарен.
— Она кажется замечательной.
— Она лучшая, — вступаю я, и Мэддисон мягко улыбается этому заявлению.
— Самая лучшая, — соглашается он.
И, очевидно, мы снова стали лучшими друзьями.
— Ну, тогда думаю, что увижу ее на гала-вечере. И вас обоих тоже? — Ее взгляд устремляется на меня.
Конечно, она увидит нас обоих. Неужели она не знает, что этот гала-вечер — сбор средств для «Активные умы Чикаго», благотворительной организации, соучредителями которой являемся мы с Мэддисоном?
— Оставишь мне танец? — Мой тон звучит слишком отчаянно и обнадеживающе, но к черту. Так и есть.
Она игриво приподнимает одну бровь, прежде чем сделать встречное предложение.
— Перестанешь нажимать на кнопку вызова стюардессы?
— Видишь ли, эти две вещи совсем не кажутся равнозначными.
— Насколько сильно ты хочешь потанцевать?
Мои губы приподнимаются в понимающей улыбке. Каков ответ на этот вопрос? Очень, блядь, сильно.
Я не отвечаю, потому что мне и не нужно. Стиви и так знает. Игривая ухмылка на ее пухлых губах говорит мне об этом, а легкое сжатие моего плеча, когда девушка проходит мимо, подтверждает это.
— Сотри эту дурацкую ухмылку со своего лица, — смеется Мэддисон.