Читать интересную книгу Рабыни рампы - Джуди Спенсер

- Боже мой, ты на самом деле шире обыденной жизни. Я бы сказала даже больше, - она часто задышала, когда его рука оказалась под юбкой, с поразительной точностью продвигаясь к цели. - Меня зовут Крис Харгрив.

- Меня - Гарри Таунсенд. Привет, Крис.

- Привет, Гарри. Не хочешь трахнуться?

- Я думал, что ты так и не спросишь.

Они, пошатываясь, вышли из бара и направились к ее машине. Это был седан с четырьмя дверцами, очень вместительная машина. Опершись спиной на автомобиль, она привлекла его к себе. Они слились в долгом поцелуе. Придавив ее бедрами, он начал энергично тереть свой восстающий орган о ее оплетенную волосиками "корзину". Он почувствовал, как за лифчиком набухли ее соски.

- Крис, - прерывисто дышал он ей в шею, - пошли на заднее сиденье.

- На заднее сиденье? - она рассмеялась. - Я не занималась этим со школьной скамьи.

- Я больше не могу ждать, Крис. - Отбросив волосы с ее уха, он мягко зажал зубами ее мочку.

- Мне это ужасно нравится, - застонала она. - Откуда ты это знаешь?

- Это нравится всем Скорпионам, - бормотал он ей на ухо. - Ключи, Крис.

Она открыла дверцу, и они повались на заднее сиденье, срывая друг с друга одежду. Гарри удалось сбросить с нее блузку в рекордное время. Передняя застежка на ее лифчике с треском расстегнулась, открыв взору ее очаровательные, взбодренные, готовые к действию груди. Он по очереди поцеловал каждую под ее радостные вскрики от получаемого удовольствия.

- Ну, а теперь ты, - сбиваясь с дыхания, произнесла она. У нее пересохло в горле. Она сдернула с него брюки, а сама сползла с сиденья чуть пониже. В машине стоял стойкий запах ее изысканных духов, ее дорогая одежда шуршала. На ней не было трусиков. Обняв ее за голые ноги, он начал целовать ее в промежность, где кожа отличалась поразительной мягкостью.

Она протянула руку к его члену, начала ласкать его, легко постукивая по нему. Он вдруг почувствовал, что теряет над собой контроль. Одна нога ее лежала на подголовнике сиденья водителя, а вторую она старалась продеть через заднее окно. Протянув руки, она потащила его на себя - его волосатая грудь коснулась сосков ее прекрасных больших грудей. Прильнув губами к его уху, она шептала:

- Будь со мной хорошим, - словно внезапно превратилась в другую женщину. - Будь со мной хорошим, - глаза ее были закрыты.

- Посмотри на меня, Крис.

Она послушно открыла глаза.

- Бедняжка Крис, конечно, я буду с тобой хорошим. Нам всем трудно живется, девочка моя.

Она улыбнулась. Улыбка у нее была неширокой, какой-то полупечальной.

Он с громадной нежностью, очень осторожно проник в нее. Она включилась в его ритм. Почувствовав, что внизу стало вязко и мокро, он, поддразнивая ее, вытащил член. Схватив обеими руками его за ягодицы, она торопливо вогнала его обратно, в свое маленькое чудное убежище.

- Ангел, - нашептывала она слабым, расслабленным голосом, - сладкий ангел. - Как это ни странно, эти слова подействовали на него сильнее, чем та сексуальная акробатика, которую она ему демонстрировала, извлекая из своего арсенала все новые и новые трюки. - Ангел.

Почувствовав, что он кончает, она крепко прижала его к себе. Потом всего облизала, энергично действуя языком, словно заботливая кошка-мать. Она не кончила, но ему казалось, что она вполне довольна.

Повалившись на нее, он отдыхал, стараясь прийти в себя и отдохнуть. Поглаживая его по голове, она что-то бормотала на своем, только ей одной понятном языке. Казалось, что такого удовольствия он еще никогда прежде ни с кем не испытывал.

Через несколько минут они выпустили друг друга из объятий. Она села за руль и отвезла его к себе домой. Как Гарри и ожидал, это оказался прекрасный, чудный маленький домик с бассейном, аккуратно подстриженными кустами. В гостиной на стене висели эскизы в рамах.

- Мне нравится вот это, - он указал на один из них.

Она снисходительно улыбнулась.

- Я купила его за двадцать долларов в Венеции. Калифорния - это далеко не Италия. Второй принадлежит кисти Дали. Есть кое-какая разница.

- Но все равно мне этот больше нравится, - настаивал на своем Гарри.

- Ты так никогда не разбогатеешь.

Она расхаживала по комнате - сняла сережки, повесила жакет на спинку стула.

- Ну, я в общем-то тоже не схожу с ума от Дали. Просто приобрела его ради надежного капиталовложения. У тебя есть девушка?

- Нет. Я бы не стал заниматься этим с тобой, если бы была.

- Достойно уважения.

- Нет. Просто меня могла убить разъяренная, ревнивая леди.

Она улыбнулась.

- Ты мне нравишься. Ты заставляешь меня смеяться.

- Ты замужем?

- Нет, разведена, - она ответила слишком резко.

Он понял, что она не хотела распространяться на эту тему.

- Мы были женаты двадцать три года, - вполголоса сказала она. - А сейчас у него прелестная девушка. Кажется, ей всего девятнадцать. Большие-пребольшие глаза, куча длинных блестящих волос, маленькие грудки, как у мальчишки. На самом деле, славная девочка. Какое сегодня число? Двадцатое апреля? Сегодня исполняется ровно год, как они поженились, - положив руку на плечо Гарри, она спросила: - Ты останешься у меня, а? Ужасно противно просыпаться в одиночестве.

Сон был черно-пурпурным.

Она ворочалась в постели, пытаясь его отогнать, но он оставался на прежнем месте. Тяжело вздохнув, она ему подчинилась. Пусть поиграет, утомится и растворится в тумане. Как это бывало сотни раз прежде. Сон был старым знакомцем, старым другом с выщербленными зубами, но ужас от него стал новым. Она летела через черно-пурпурное пространство, у нее захватывало дыхание от скорости, ныло под ложечкой - быстрее, быстрее, пока не уткнулась в мягкую кровать. Кровать для сна с мягкими белыми подушками. На простынях были вышиты две переплетенные буквы - "О" и "П". Кровать стояла посередине оживленного перекрестка, на переходе для пешеходов. Они торопливо пробегали мимо, не обращая на нее никакого внимания, а их речь представляла собой какофонию жужжащих согласных и странных щелчков. Какая-то женщина в оранжевом плаще молча на нее уставилась. У нее не было лица. От линии волос до воротника была видна лишь гладкая кожа, никаких черт лица, никак не узнать, кто она. Ни глаз. Ни рта. И все люди были похожи на нее. Все, кроме Лейк. Женщина в оранжевом плаще кликнула своих приятелей. Они начали толпиться возле кровати, тычась, ничего не видя, в чистые простыни. Лейк хотела закричать, но все эти люди приложили пальцы к губам, свои дряблые пальцы, на которых не было кожных рисунков, как у всех нормальных людей. Она начала задыхаться, чувствуя, как их резиновые руки превращаются в наручники, обвивающие ее руки, ноги, голову, прикрепляя ее к белой подушке. Она лежала без движения. Женщина в оранжевом плаще терпеливо ожидала, стоя в ногах кровати. Лейк почувствовала, как пальцы ног начинают ныть, как она испытывает в них какую-то странную, ноющую, постоянную боль. Насколько она могла, она заглянула вниз. Нижняя часть ног постепенно куда-то исчезала. Но все равно боль сохранялась. Ее пальцы пропали, но она явственно чувствовала острую боль в ступнях. Паровой каток поехал по ее телу, поднимаясь все выше и выше. Икры ног, колени, бедра, наконец, туловище, выжимая из нее что-то гораздо большее, чем жизнь. Женщина в оранжевом держала ее за руки, растопырив пальцы. На них стали вдруг отчетливо возникать отпечатки. Она сжимала ей руки возле пульса, ждала чего-то, ждала душу Лейк. Паровой каток достиг ее горла. Он выкрал ее голос, запечатал ей рот, раздавил ей скулы. На лице другой женщины краснел рот. Этот рот улыбался. Лейк начала беззвучно плакать. Слезы капали на кровать. От нее ничего больше не осталось. Но хуже всего - менялся ее разум. Связность мыслей ослабевала. Она прекращала существование. Она размышляла, словно в тумане, - если исчезнет боль, значит, ее больше нет. И все же она очень боялась ступить в ничто. Последнее, что почувствовала она, были ее голубые глаза, но они неотрывно глядели на нее с чужого лица.