салона. Подбирая нас на углу улиц Синих дам и Коричневой, немолодой мужчина заметил в свете фар мой потрепанный вид и залитый кровью жилет, после общаться с нами он не желал и гнал что есть мочи к Вестери-ярд.
Впрочем, это было нам лишь на руку. Предстояло многое обсудить, прежде чем мы появимся в логове кэпменов и под покровом ночи проникнем к самому обсуждаемому преступнику последних дней. Все потому, что я не мог успокоить свои сомнения и просто оставить деньги у себя. Нет, деньги я оставил, но собирался вернуть, если выйдет так, что Майкл Олфорд наделал ошибок.
Сейчас Джойс сидела рядом и вглядывалась в историю болезни Кастера. Хорек же свисал с ее плеча, активно изображая сон. А может, на самом деле отключился.
— То есть, он не болен? — она все водила и водила пальцами по обгоревшему уголку бумаги. — А Сабрина?
— Не знаю, — честно ответил я, силясь найти позу поудобнее для сидения на жестком кресле дешевого мобиля.
Неприятные ощущения от недавнего ранения немного ограничивали мои движения, но не более. Ведьма справилась на удивление добро и четко, но вот я все никак не мог взять в толк: слова Дина и гримуара о талантах были шуткой или же мне ожидать чего-то в обозримом будущем? Что ж, судя по всему, время покажет стану ли я танцором, певцом или начну изрыгать огонь… откуда бы то ни было.
— После того, как нам нагло подсунули липовые результаты анализов Корвана, я уже ничему не удивлюсь. Возможно, они просто стали жертвами какой-то дурацкой политической игры или бандитской разборки. Это еще предстоит выяснить, — я поморщился от навязчивого зуда в боку.
— О, Ехидна! Майкл, перестань чесать, — всполошилась Джойс и легонько шлепнула меня по рукам. — Швы разойдутся.
От этого движения Дин с шипением скатился с ее плеча и уничтожающе посмотрел на меня глазками-бусинками. Фамильяр выругался и со словами про наглого котяру, проник на сторону водителя. Мобиль чуть вильнул под визг мужчины за рулем, а потом вернулся на свою полосу.
— Не разойдутся, рана попросту заживает, все нормально, — я снова пошевелил наложенную повязку, а ведьма вновь посетовала о том, что я не желал думать головой. — У меня еще кое-какие новости. Возьми.
Она приняла скомканную тонкую папку из моих рук и вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул, как бы позволяя ей самой ознакомиться с делом. Дождь все стучал в окна мобиля, рождая приятный монотонный шум. Веки сами собой закрывались, но я держался, давая себе обещание выспаться потом… если смогу.
Вдруг мои опасения подтвердятся. Смогу ли я вообще спокойно спать, зная, что упек за решетку не того? Мог сказать по собственному опыту, что это будет провальная миссия. Если, конечно, не закинуться несколькими граммами Мяты. Я чуть было не выругался вслух, поняв, что мысли опять зашли на опасную дорожку… Мяты.
Все время, пока девушка знакомилась с содержанием документов, я наблюдал за ее реакцией, вместе с этим ища по карманам пиджака портсигар, чтобы хоть как-то унять потребность в чем-то психотропном. К чертям, кажется, тот выпал во время глупой потасовки. Жаль, конечно, памятный был. Еще с войны.
Электрический свет от мелькающих за окном фонарей скользил по волосам и светлой коже Джойс. В холодных отблесках она казалась едва ли не молочной. Я вдруг осознал, что голубые прядки в платиновых волосах ей очень шли, дополняя магический образ. Необычная прическа лишь подчеркивала ее ясные голубые глаза.
Девушка тяжело выдохнула сквозь приоткрытый рот и на мгновение закрыла глаза, будто уходя в транс. Папка едва не выпала из рук ведьмы, но я вовремя успел ее перехватить.
— Ты ее знала? — аккуратно спросил я, ощущая, как усилился аромат Джойс, едва ли не убивая своей свежестью.
— Немного, — тихо и обреченно протянула она. — Пересекались в лавке, она покупала кое-какие травы иногда да заготовки для артефактов. Думаешь, ее… тоже?
Джойс посмотрела на меня, беспокойство плескалось в ее глазах. Совсем как недавно, когда она накладывала мне швы, закусив нижнюю губу.
Мне была удивительна ее способность переживать за других, учитывая, где она жила и на кого работала. За столько лет я не замечал этого, да и наши встречи были так редки и коротки, что странно было бы знать что-то большее, чем сумма оплаты за трансмиграцию или гадание на рунах. До этого дела я считал ее циничной и прожженной молодой ведьмой, которая, занималась грязными делами для мафии и, возможно, спала с боссом в уплату защиты. Теперь же я понимал, как ошибался. Джойс была невероятно живой, смешливой, сострадающей и милой девушкой. Которой вовсе не место в рассаднике пьянства, блуда и других грязных вещей.
— Боюсь, что так, — я опустил взгляд, рассматривая собственные руки, до сих пор бледные. — Полагаю, это серия. Но никаких зацепок, кроме слов несчастного наркомана под кафом, нет. Была еще одна, не только Сивилла и Мойра. Три подтвержденных факта — это уже серьезно.
— Майкл, ты хочешь сказать, что в городе завелся маньяк, который охотится только за ведьмами?
— Группа людей, — поправил я ее. — Арчи перед смертью говорил: «Их забирают». Думаю, тут напрашивается, что нападавший был не один. Если бы это была оговорка только одного, учитывая их состояния, можно было предположить, что им показалось, но и фамильяр, и наркоман говорили одинаково, про множество.
Ведьма вдруг положила свою голову мне на плечо, а я удивленно повернулся в ее сторону, ощущая, как тонкие руки крепко обхватили мое предплечье. Джойс держалась так, будто боялась упасть, хотя мы и так сидели. Мне было понятно это состояние. С таким же эффектом я шел на работу и в двадцатый раз безрезультатно смотрел на доску с убитыми, сознавая, что ни черта по делу нет, а количество трупов лишь росло. Жизнь словно выбивала из-под ног землю, пока ты несся в пропасть со скоростью Северного экспресса, абсолютно не представляя, что с этим всем можно поделать. Я и сейчас испытывал нечто подобное, ведь моя тяга к Мяте становилось ненормальной.
Уткнувшись носом в светлую макушку, я гладил Джойс по волосам и плечу, стараясь дать хоть немного спокойствия. Не уверен, что мне это удалось до конца, но через несколько минут ведьма заговорила уже ровным голосом.
— Что нам делать, Майкл?
— Нам? — я вдыхал аромат ее волос и тихо наслаждался.
— Я больше не могу, — твердо сказала она. — Не могу сидеть в стороне. Особенно, когда нас убивают. Мы же такие же члены общества, тоже хотим просто жить и радоваться, а не выслушивать