словно сливки в чашке кофе.
Миели кричит, но её голос слишком слаб по сравнению с оглушительным рёвом умирающего города.
И происходит взрыв. Неустойчивое равновесие обеспечивало поле Хиггса, так что чёрная дыра несколько минут балансировала на грани нестабильности, пока программные суперпотоки под горизонтом событий отчаянно строили искусственную вечность. Взрыв выплёскивает все мысли, рождённые в этом аду, и целая гора мгновенно преобразуется в излучение Хокинга.
Ку-сфера стонет от перегрузки, её оболочка становится мутной и рассыпается, но скафандр Миели выдерживает ударную волну. Базальт содрогается под ногами. Белое пламя швыряет её на наковальню скалы под молот гравитации.
Последнее, что она видит, прежде чем лишиться сознания, – это сигнальный луч «Перхонен» с орбиты и огненную трещину, раскалывающую поверхность Лакшми издевательской усмешкой.
Это самая большая твоя глупость, какую я только видела, бормочет «Перхонен».
Миели парит в состоянии лёгкой эйфории, которая смягчает голубые блики, пляшущие перед глазами, и обжигающую боль в костях.
Не пытайся двигаться. Ты разбита вдребезги. Множественные переломы, проколотое лёгкое, внутренние кровотечения. Лечебных нанороботов скафандра я отключила, потому что они мутировали. Теперь, наверное, пытаются превратить какой-нибудь обломок скалы в печень.
– Где Сюдян? – спрашивает Миели.
Поблизости.
– Покажи.
Тебе действительно не стоит…
– Покажи её!
Она возвращается в холодную реальность. Боль сводит с ума, но теперь Миели может видеть. Она лежит на спине, растянувшись на неровном базальтовом выступе. Уже почти стемнело: пылевые вихри застилают светящиеся облака. Осторожно скользят тёмные силуэты зверей фон Неймана. Плато Лакшми больше не существует – на его месте образовался невероятно гладкий кратер из незнакомого вещества.
Миели медленно приподнимается и видит, что за ней наблюдает парень с седыми волосами.
Насколько она может судить, на нём нет ни скафандра, ни каких-либо других средств защиты. Парень сидит на горячем базальте, прислонившись спиной к скале.
– Ты нашёл свою богиню? – спрашивает она, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться над абсурдностью ситуации.
– Нашёл, – отвечает парень. – Но, похоже, ты потеряла свою.
Миели закрывает глаза.
– Какое тебе дело?
– Я был не до конца честен с тобой. Я не пилигрим. Можно считать, что я… администратор. И меня интересуют все, кто проходит через это, независимо от того, присоединяются они к нам или нет.
– Она выпустила мою руку. Она не хотела, чтобы я с ней шла. Я не могу последовать за ней.
– Я и не думал, что ты последуешь. Несмотря на нашу репутацию, мы уважаем чужие решения. По крайней мере, некоторые из нас.
Он подходит к Миели, протягивает ей руку и помогает подняться. Благодаря поддержке скафандра ей удаётся устоять на ногах.
– Ты только посмотри на себя. Нет, так не пойдёт. Видишь, что получается, когда приходишь сюда в физическом теле.
Внезапно скафандр наполняется новыми волнами прохлады, свежими нанороботами, на этот раз медиками Соборности. Боль сменяется лёгкой щекоткой во всём теле.
– По правде сказать, твоя подруга тоже не до конца тебе открылась, – продолжает парень. – Не так давно она разговаривала о приходе сюда с одной из моих сестёр.
– Что мне делать?
– Не сдавайся, – говорит парень. – Я понял это давным-давно. Если реальность тебя не устраивает, изменяй её. Ничего нельзя слепо принимать – ни смерть, ни бессмертие. Если не хочешь присоединиться к своей подруге, можешь пойти к моей сестре и попросить вернуть её. Но, должен предупредить, это будет дорого тебе стоить.
Миели делает глубокий вдох. В лёгких что-то рокочет. Она осознаёт, что держит в руке цепочку Сюдян, словно частицу Оорта, сотворённую из драгоценных камней и песен.
– Я сделаю это, – произносит она. – Только скажи, куда мне идти. Но почему ты мне помогаешь?
– Ради любви, – говорит он.
– Любви к кому?
– Ни к кому, – отвечает он. – Просто хотел бы узнать, что это такое.
Спустя три дня на металлическом плато, в тени щитовидного вулкана, Миели находит храм.
Ноги у неё горят от усталости. Мускулы и кости уже почти окончательно исцелились, и ку-скафандр помогает двигаться, но голод и жажда иссушают внутренности, и каждый шаг даётся с огромным трудом.
Храм представляет собой каменный лабиринт – бессистемную, на первый взгляд, груду чёрных прямоугольников и обломков, напоминающих разбросанные ребёнком-великаном кубики. Миели ступает внутрь, и перед ней открывается замысловатая галерея, откуда во все стороны разбегаются коридоры и переходы. «Перхонен» шёпотом сообщает, что всё это сооружение является проекцией более сложного многомерного объекта, его тенью, застывшей в камне. На чёрных стенах, как и говорил парень с седыми волосами, Миели обнаруживает метки в виде серебристых цветов и придерживается их.
После бесчисленных поворотов она выходит в зал с чёрной дырой в центре. Это совсем крошечная искорка, парящая в цилиндрической комнате, но излучение Хокинга настолько яркое, что затопляет скафандр. Несколько шагов – и верхние слои защиты начинают испаряться.
Возвращайся! кричит ей «Перхонен».
Миели делает ещё шаг, и от костюма ничего не остаётся. Излучение, несущее мысли богини, поглощает её целиком. Плоть превращается в молитву. Миели поднимает руки. Кончики пальцев занимаются пламенем. Боль настолько сильная, что её невозможно передать словами. А затем уже не остаётся никаких слов и мыслей, только опаляющий красный жар…
…который сменяется тихим журчанием фонтана. Темно. Над головой бархатный плащ неба с крошечными искорками. Кроме плеска воды не слышно ни единого звука. Влажный воздух пахнет свежестью.
На ступенях фонтана сидит женщина. На ней белое платье, на шее мерцают бриллианты. Золотистые вьющиеся волосы ниспадают на плечи. Её нельзя назвать ни молодой, ни старой. Женщина читает книгу. Когда Миели приближается, она поднимает голову.
– Хочешь немного вина? – спрашивает женщина.
Миели нерешительно качает головой. Богиня совсем не такая, какой она себе её представляла: это не светящийся прозрачный силуэт и не гигантский столб пламени, а просто женщина. Миели различает поры на её коже. Чувствует запах её духов.
Миели обращается за поддержкой к «Перхонен», но здесь её нет, только холодок в спине и пустота в мыслях.
– Как хочешь. Кстати, моё гостеприимство не распространяется на мелкие машины вроде твоего корабля, – говорит богиня. – Но ты проходи, пожалуйста, и присаживайся.
– Я постою, – отвечает Миели.
– А, характер. Мне это нравится. Так чего же ты хочешь, дитя моё? Я приветствую любую душу, обратившуюся ко мне, хотя не всем приходится преодолевать такой долгий путь, чтобы увидеть меня.
– Я хочу вернуть её.
Богиня с улыбкой окидывает её внимательным взглядом.
– Ну конечно хочешь, – соглашается она. – Она нелегко тебе досталась: слишком много потерь за столь короткую жизнь. И детство, проведённое в чужом мире безмолвного льда и полётов в вакууме. – Она вздыхает. – Чего же ты от меня ждёшь? Я не волшебник-зоку, который мог бы изучить твоё желание и устроить так, как лучше для тебя. Иначе я сумела бы уменьшить боль твоей утраты или, возможно, поместить тебя в мой Каталог гоголов, чтобы вы имели возможность проститься. Или создать район и смоделировать вир вашего возможного совместного будущего. Но я не сделаю ничего подобного. Ты хочешь получить