иллюзии.
Стройная женщина с коротко подстриженными тёмными волосами и в красной, а не в белой маске подходит к ним и слегка кланяется.
– Мне кажется, что вы впервые очутились во Дворце Сказаний, – обращается она к Сумангуру. – Чем мы можем вам помочь? Что вам угодно? Тела для джиннов, истории для плоти? – Она кладёт одну руку на бедро, а другой проводит по губам и оглядывает гогола Соборности с головы до ног. – Господин Плечистый может насладиться здесь фильмами или детективными историями. А для вас… – Она удивлённо моргает. – Таваддуд?
– Эмина. – Таваддуд улыбается под маской. – Я пришла повидаться с Кафуром.
Эмина хватает её за руку и тащит за бархатную портьеру в небольшую пустую комнату с голыми стенами.
– Как тебе хватило духу показаться здесь, маленькая дрянь! – шипит она.
– Эмина, я…
– Когда за тобой явились Кающиеся, нам пришлось бежать и скрываться. Я ушла в Город Мёртвых. Я была там гулем. Ты знаешь, что это значит? Конечно, нет. Ты, госпожа Таваддуд, играла в рабыню воплощения, пока тебе не надоело, а потом вернулась к папочке.
Она с отвращением вскидывает руки.
– А это кто? Новая игрушка? Он него несёт Соборностью. Знаешь, у нас тут есть и масруры. Но ты ведь теперь живёшь во дворце и тебе всё равно, верно?
– Всё было совсем не так. Пожалуйста, выслушай меня.
Эмина судорожно всхлипывает.
– Нет, было именно так. Глупая девчонка. Убирайся сейчас же! Вон!
Она вытирает глаза и указывает на дверь.
– Эмина, прошу тебя. Мне нужна помощь Кафура. Я ищу Аксолотля. У меня есть соборы, я заплачу…
Эмина искоса бросает на неё взгляд.
– Вот оно что. Аксолотль. Наконец-то. Устала от немощных старых муталибунов? – Она скрещивает руки на груди. – Скажи, это очередная игра или нечто большее?
В глазах Таваддуд появляются слёзы.
– Это намного серьёзнее, – шепчет она.
Несколько мгновений Эмина молча смотрит на неё, а потом крепко обнимает.
– Ну-ну, Тава, всё в порядке. Ты ужасно выглядишь. Не плачь, а то будет ещё хуже. Тетушка Эмина всё устроит. Я отведу тебя к Кафуру, и, если этот глупец тебе не поможет, он мне за это ответит.
Она похлопывает Таваддуд по спине.
– Аксолотль был здесь, но недолго. Говорят, он связался с масрурами, нападал на поезда душ и воевал с Соборностью. – Она сердито косится на Сумангуру. – Тебе надо тщательнее выбирать друзей.
– Эмина, я… Прости, что так получилось. Я не хотела никому доставлять беспокойство. Мне было хорошо здесь. Прошу тебя, скажи Зувейле и Маржане, и Ганиму, и всем остальным, что…
Эмина сверкает глазами.
– Не волнуйся об этом. Тебе просто требовалась встряска, вот и всё. Мы все хотим встретить своего принца-джинна, и если тебе это удалось, тем лучше. А теперь пойдём и отыщем Кафура. – Она хмурится. – С тех пор как ты видела его в последний раз, он переменился.
Кафур принимает их в огромном зале, сидя на полу под железнодорожной аркой – вероятно, они где-то под самой Северной Станцией. На Кафуре знакомый балахон с капюшоном и длинными рукавами, но сам он кажется ещё более сгорбленным и кривым. На лице Кафура тоже красная маска. По обе стороны от него стоят мыслеформы джиннов в запрещённых женских обличьях: одна полностью обнажённая фигура с серебристой змеиной чешуёй, другая представляет собой изящную ледяную скульптуру.
Как давно я здесь не была.
– Подойди ближе, – говорит Кафур. Голос у него тоже изменился: стал ещё пронзительнее, как звон колокольчика, и теперь совсем не похож на человеческий. – Я и не думал снова тебя увидеть. Подойди ближе.
Перед Кафуром на полу полукругом разложены подушки. Таваддуд встаёт на колени на одну из них.
– Магистр, я пришла просить о милости, – произносит она.
– О милости? Таваддуд, живущая в мире дворцов, величественных мухтасибов и могущественной Соборности, возвращается в мир историй и секретов, и первое, что она делает, – просит у Кафура милости? Неужели у тебя не найдётся для меня поцелуя в память о старых временах?
Кафур сбрасывает капюшон и снимает маску.
– Хотя дикий код жестоко обошёлся со мной. Никому не скрыться от Разрушителя Наслаждений.
Его лицо кажется сплошной вздувшейся массой сине-багрового цвета с зияющими провалами, из которых сочится бесцветная жидкость. Мелкие твари с писком копошатся в пустых глазницах: химерические насекомые в радужных панцирях шныряют по лицу, перебегая из одной трещины в другую. Рукой, закрытой вышитым рукавом, Кафур притрагивается к почерневшей ране на том месте, где были его губы. У Таваддуд всё внутри сжимается.
– Ну, что скажешь? Если хочешь, можешь закрыть глаза.
Сумангуру вскакивает и поднимает кулак.
– Может, лучше я тебя поцелую?! – рычит он.
Таваддуд кладёт руку ему на плечо.
– Это его Дворец, – спокойно говорит она. – Я заплачу эту цену.
– Я не могу этого допустить.
– А я-то думала, что вы совсем не заботитесь о том, что плоть делает с плотью.
– Здесь совсем другое, – возражает Сумангуру, глядя на Кафура.
– Я знаю, что делаю, – отвечает Таваддуд и произносит Тайное Имя аль-Джаббара Непреодолимого.
Сплетение можно осуществить и насильственно, особенно когда это касается джинна. Это запрещённый прием, но Таваддуд так рассержена, что уже не думает о последствиях. С помощью Тайного Имени она сплетается с женщиной-змеёй и целует Кафура так, как это делают женщины-джинны: язык превращается в фоглеты, источающие пламя и яд и высасывающие воздух из лёгких. Кафур отстраняется, задыхаясь и отплёвываясь.
Таваддуд отходит назад и вытирает губы тыльной стороной руки, а мыслеформа со злобным криком тает в воздухе. Насильственное сплетение вызывает ослепляющую головную боль, но девушка только сжимает зубы.
– Кафур, если ты и дальше станешь требовать поцелуи вместо историй, тебе придётся поработать над своей выносливостью, – произносит она.
Он некоторое время смотрит на неё, а потом разражается пронзительным отрывистым хохотом.
– Да ради такого поцелуя можно и умереть! – Кафур снова надевает маску. – Ну так о чём же ты хотела попросить старого Кафура, дорогая Таваддуд?
Таваддуд напряжённо сглатывает.
– Ты учил меня, что любое сплетение оставляет следы. Я хочу установить контакт с джинном Зайбаком, известным также как Аксолотль, в склепе которого ты нашёл меня и привёл сюда. Я хочу отыскать его в своём сознании. Если я хорошо служила тебе, помоги мне, пожалуйста, это сделать.
– Ты хорошо мне служила. – Проворные жилистые руки Кафура двигаются под длинными рукавами. – Но ты привела к нам Кающихся. И просишь не о мелком одолжении. Ты хочешь соединить то, что было разорвано. Хочешь, чтобы я раскинул сеть в атаре, поймал Отца похитителей тел и привёл его к тебе, словно гогола из пустыни. Что ты предлагаешь мне взамен?
– Мой отец…
– А-а. Твой отец. Это богатый человек, у него много гоголов, много дворцов и много друзей. Но здесь мы не гонимся за обычными монетами дневного Сирра. Тебе известно: мы торгуем Именами и историями. Можешь ли ты, Таваддуд из Дома Гомелец, которая всему, что знает, научилась у Кафура, предложить что-то из этого? Можешь ли ты назвать Имя, которого я не знаю? Или можешь рассказать