Стокгольм
— Мама, неужели это та самая шпага?
Юный король с восхищением провел пальцами по серебристой стали клинка, не в силах оторваться от оружия.
— Та самая, Густав! Ее дал моему отцу король Карл, ты знаешь — это не легенда…
Екатерина Петровна посмотрела на сына с улыбкой, тот взрослел не по дням, а по часам, а потому на душе молодой женщины было и радостно, и грустно одновременно. Пройдет немного времени, она перестанет быть регентом при собственном сыне, превратившись в королеву-мать. Юному Густаву, ставшему мужчиной, будет принадлежать будущее этой страны, которую, как ни странно, она полюбила всем сердцем.
— Сколько же ею сразили врагов?!
Королева печально улыбнулась, глядя в восторженные глаза сына, который продолжал рассматривать шпагу, не желая выпускать ее из рук ни на секунду. Впрочем, искренний восторг короля разделяли и три борзых. Подросшие щенки прыгали, норовя ухватить Густава за желтые обшлага. Псины стали подарком из Петербурга взамен тех, погибших, но спасших королевскую семью от отравителя.
Граф Мориц Армфельд быстро произвел следствие. Вот только второй помощник повара ускользнул от наказания королевского суда, но не избегнул кары — его труп выловили у набережной. В спине торчал кинжал — кто-то из организаторов пытался в прямом и переносном смысле спрятать концы в воду.
Все следы вели в английское посольство, только с доказательствами дело было плохо, и потому английскому дипломату вручили ноту с объявлением войны, достойным ответом на вероломное нападение британского флота, и выслали из страны вон…
— Мама, ты меня не слышишь?
— Да, Густав… — очнулась от размышлений королева, снова взглянув в широко распахнутые глаза сына.
— Я спрашивал, ваше величество, сколько врагов сразил этой шпагой король Карл?
— Я не знаю, Густав, — печально улыбнулась королева, испытывая желание поцеловать сына, — но мой отец, твой дед, которому король дал эту шпагу, сражался с ней в Петергофе и Гостилицах, разил ей янычар на Кагуле, где получил сильную рану. Эта сталь видела зарево Константинополя и недавно снова обагрилась кровью…
— Когда это случилось?! — Глаза юного короля сияли восторгом.
— Твоего деда, как и нас с тобой, пытались убить люди, подкупленные английским золотом. Их было только семеро иуд, им посулили полмиллиона гиней. Твоего деда заманили на болота и напали…
— Не может быть! — Глаза мальчика восторженно сияли. — Их же было семеро, а он один и старик!
— Со стариком ты загнул! — перешла на русский язык Екатерина Петровна. — Твой дед — старый воин, и он их зарезал в том бою, получив множество ран. Но король Карл снова ему помог, исцелив…
— Мама, мама, расскажи, что там было!
Сын очень любил слушать о подвигах древних героев, а тут не легенда, а самая настоящая действительность, мистическая, загадочная, но в которую верили все.
— Отец почти ничего мне не сказал, я знаю только то, что написала твоя бабушка. Но вот этот платок — твой!
Королева открыла шкатулку и достала из нее белый платок с красными разводами пятен и золотыми львами по углам.
— Им были перевязаны раны твоего деда на том болоте, и сделал это король Карл!
— Он был тоже там, на болоте? Ну почему без меня? Я так хочу с ним встретиться!
Юный король чуть не плакал от огорчения, но, взяв платок в тонкие мальчишеские руки, и хорошо разглядев на нем кровавые пятна, благоговейно прикоснулся губами к ткани.
— Это святыня, мама! Я горжусь, что мой дед великий воин!
Мангалуру
— Мы пришли, капитан, это Мангалуру!
Иван Федорович ожидал увидеть обычную туземную гавань, которую он представлял просто — уютная бухта, пальмы, хижины, покрытые тростником, несколько каменных храмов: Именно такие он не раз видел на литографиях.
К своему сожалению, кругосветное путешествие он так и не совершил, а на Тихий океан последовал через пролив у Огненной Земли и вдоль западного побережья всей Америки.
Однако то, что предстало перед глазами, потрясло бывалого моряка. За исключением Петропавловской крепости, сравнивать было не с чем. Русские гавани на Тихом океане имели наспех построенные и довольно примитивные укрепления, лишь некоторые из них могли похвастаться мощными береговыми укреплениями.
А этот первый увиденный им индийский порт представлял собой серьезнейшую крепость. К каменным стенам старинной цитадели, построенной древними мастерами, примыкали вполне современные бастионы, на валах которых угрожающе топорщились орудийные стволы артиллерийских батарей. Таким укреплениям можно было только позавидовать, если бы они высились у Ново-Архангельска или в Петровской гавани.
— Британцы пять раз пытались захватить Мангалуру, капитан, — голландец, как всегда, был невозмутим, — но майсуры удержали за собой крепость. Вначале при нашей поддержке, потом помогали французы. Но позже их вышибли из Бенгалии, и вот уже двадцать лет британцы пытаются овладеть гаванью. Только ничего у них не выходит!
— Почему?
Крузенштерн не скрывал своего интереса.
— У майсуров современная армия, ничем не хуже европейской. Все началось полвека назад, при махарадже Хайдер Али. Его со всех сторон стесняли враги, и он обратился за помощью к французам. А потому сорок лет назад англичане обломали зубы, начав первую войну. Но они не успокоились — сами знаете, насколько это упрямый народ. Однако десять лет с майсурами не воевали, ибо сначала решили вытеснить французов, дабы туземцы лишились помощи. Но было уже поздно — майсуры перестали быть дикарями, к тому же у них появилось очень много хорошего оружия. Даже ваши русские скорострельные винтовки и пушки. Да и мы тоже провозили оружие, дабы сбить спесь с Ост-Индской компании.
«А заодно отодвинуть извечных конкурентов и врагов в сторону! Да и продажа оружия приносит значительно больше прибыли, чем торговля тем же металлом или тканями!»
Однако Иван Федорович ничего не сказал голландцу, продолжая пристально смотреть на массивные стены цитадели. Там на высокую мачту полз зеленый с желтыми и красными полосами флаг. Крузенштерн отчетливо приказал артиллерийскому офицеру:
— Дать пароль!
И тут же с секундным интервалом на баке рявкнули две пушки, выпуская густые клубы белого дыма. И не успело сердце отстучать десять биений, как прозвучал еще один залп, но уже из ютового орудия. В крепости тут же оживились, по стенам забегали люди.
Немного ошарашенный Крузенштерн с нескрываемым удивлением рассматривал их защитную одежду, отдаленно похожую на форму российской армии. Только на головах вместо фуражек были тюрбаны, но тоже из светло-зеленой материи. С башни цитадели дважды выстрелили пушки, спустя полминуты прозвучал еще один сдвоенный залп.
— Нас ждут, господа! — Крузенштерн повернулся к офицерам. — Вот и окончание трудному плаванию, мы пришли в порт назначения…
Петербург
— Денежки Годою на что нужны, товарищи? Кораблики прикупить, ибо англичане их флот здорово потрепали. Та оружье всякое, та исчо справу воинскую, как сказют — шо маемо, то маемо. Мятежи усмирять хочет, войска отправить за море. Так почто ему золото отдавать, лучше уж продать то, что нам самим не надобно!
— А что нам не нужно?
— Ружей у нас много, что с дула заряжаются, вот все и отдадим! Порох там, пули расширяющиеся. От хлама избавляться нужно? Нужно! Армия наша винтовки новые получила…
— Я думаю, Александр Андреевич здесь прав! — подал голос Аракчеев. — У меня по росписи числится много складов и арсеналов с припасами воинскими, кои заменить нужно. Считаю, что можно вооружить союзника старым, ненужным для нас оружием.
Все присутствующие за столом молчаливыми кивками выразили свое согласие, лишь только хмурый Потемкин, сильно недолюбливающий министра иностранных дел, уточнил:
— А хватит ли ружей на оплату?
— Не-е! — безмятежно произнес Безбородько. — Их и оснастки воинской на три миллиона всего!
— А где ж ты еще на двенадцать миллионов товара возьмешь?!
— Та, Григорий Александрович, — Безбородько так же безмятежно улыбнулся, как раньше, — флот треба продать! Восемь корабликов линейных, фрегатов полдюжины, да с десяток мелких корветов и бригов…
Все присутствующие разинули рты, не в силах поверить услышанному. Генералы Кутузов с Измайловым готовы были кинуться на министра, а единственный глаз Потемкина чуть не выкатился из глазницы, настолько он выпучился. «Амурский хозяин» вскочил на ноги, и, подняв свои огромные кулаки, проревел:
— Ах ты, хохол ширый! Ты что удумал, старая перечница?! Наши солдаты в Англию на плотах по твоей милости поплывут?!
Потемкин сильно недолюбливал Безбородько, а тот платил ему той же монетой — оба имели малороссийские корни, а потому их перепалки на «мове» были крайне занятны. В иное время Петр с удовольствием бы послушал взаимные обличения, но не сейчас, когда решался столь важный для будущего державы вопрос.