— Французы считают, Михаил Илларионович, что вы все время проводили в театрах и с замужними женщинами, почему-то игнорируя юных красоток. Неужели они вам не по вкусу? — Петр слегка подначил зардевшегося, как юноша, старого генерала, который и в Петербурге имел репутацию завзятого ловеласа.
— Кхм, кхм, ваше величество… — Кутузов нарочито откашлялся. — Вы прямо в смущение меня вводите… Я, конечно, люблю смотреть своим единственным глазом на красоток, как вы выражаетесь, государь, но дела службы в первую очередь! И они требовали моего личного присутствия именно в перечисленных вами местах. Вы не поверите, но именно в антракте жена фабриканта не только с точностью чуть ли не до франка выдала объем продукции оружейного завода ее мужа, но и подарила мне несколько чудесных образцов, что только стали производить для армии. Конечно, я сделал столь милой даме отдарки, в знак моей самой искренней привязанности…
— Казна вам все выплатит, князь!
— Пустое, государь, я достаточно обеспечен!
— Михаил Илларионович, у меня к вам нижайшая просьба. Вам нужно снова вернуться во Францию и передать генералу Гошу мое секретное послание. Пора кончать с этой войной!
— Вы хотите заключить мир с Англией, ваше императорское величество? — осторожно спросил Кутузов, уставившись в Петра пронзительным взором блестящего глаза.
— Нет, князь, я хочу высадить наши и французские войска на этом проклятом острове!
— Даже так, ваше императорское величество?!
Петру показалось, что Кутузов выдохнул с облегчением.
— Но это дьявольски трудная задача, государь. Несмотря на все поражения, британцы имеют вдвое больше, если не втрое, линейных кораблей, чем мы. На французов и испанцев можете не рассчитывать, ваше величество. Несмотря на большое количество вымпелов, их адмиралы и офицеры в большинстве своем совершенно непригодны, а команды плохо обучены. Я скажу вам предельно честно — их флот в столкновении с англичанами разделит судьбу Непобедимой армады!
— А какова у британцев армия?
— Тут все наоборот, государь. Если французам удастся высадиться на этом проклятом острове, то они победят британцев! Англичане имеют больше сотни полков пехоты, но добрая половина из них не стоит ломаного гроша. Из отребья, кабацкой сволочи, посетителей дешевых борделей хороших солдат не сделаешь! Силком набранные наемники, ваше императорское величество, составляют половину воинства, впрочем, как и королевского флота. Однако я вас должен предупредить, государь! Если британцам станет известно, что мы вместе с французами попытаемся высадиться на их острове, то их армия удвоится, если не утроится, и с чрезвычайной легкостью. И это уже будут совсем другие воины. Упорные, решительные, цепкие, совсем как бульдоги, которых они любят выращивать.
— Не очень приятную перспективу вы обрисовали, Михаил Илларионович! Прямо афронт!
Ясный и четкий ответ генерала обескуражил Петра. Перспектива войны становилась туманной, и он решил уточнить:
— Удвоение и даже утроение армии — очень серьезное дело. У них подготовлены резервисты в достаточном числе? Я имею в виду солдат и матросов. Смогут ли они быстро оснастить армию скорострельными винтовками, подобными нашей? Как у них со строительством кораблей, особенно с паровыми машинами?
— Насчет последних отвечу сразу, государь. В Адмиралтействе приняли решение: в виде эксперимента построить несколько пароходов, а также заложили одно бронированное судно, вроде наших «кабанов». И лишь после того как паровая машина покажет себя достаточно надежной, в следующем году на верфях будет заложено два десятка линейных кораблей. Это я написал вам в отчете.
— Два десятка?! — цифра изумила Петра. — Не может быть!
— На их постройку потребуется только один год, не больше, государь. А через три года данную цифру можно смело удвоить. Английские корабелы умеют строить быстро и очень надежно.
— У нас шесть линкоров на Балтике и восемь на Черном море. Еще двенадцать кораблей находятся на стапелях. Их строительство займет еще один-два года, но никак не меньше… Неприятно. А как насчет армии?
— Подготовленных резервистов у них нет, как нет рекрутских наборов или призыва. Но этот рыжеволосый народец, государь, с охотой встанет под знамена. Хотя потребуется не менее полугода, чтобы из них сделать настоящих солдат. И хуже всего, государь, что англичане, как и французы, постоянно экспериментируют над капсюльными составами, и боюсь, что они их сделают уже в этом году. Через два-три года мы потеряем все свое преимущество — их армии будут вооружены точно такими же винтовками.
Петр надолго задумался, машинально постукивая пальцами по столу. Теперь ему многое стало ясно. Недаром он ценил Кутузова не только как полководца, но и умелого дипломата. Его информации можно было доверять целиком и полностью.
— Вы чрезвычайно меня обрадовали! — произнес Петр уже без сарказма и честно. — Теперь я определился со сроками! Подготовку к высадке мы ускорим, но попытаемся сохранить ее в тайне, хотя бы весь следующий год. Если нам это удастся, то высадку произведем в июне. К этому времени британцы не смогут обучить своих солдат и построить новые корабли.
— Пожалуй, вы правы, государь! — губы Кутузова растянулись в улыбке. — Если они узнают в январе четвертого года, пока произведут набор… У них не будет времени для обучения! Впрочем, как и для вооружения, ведь наладить производство винтовок и патронов очень трудно, нам на это потребовалось двадцать лет. Вы совершенно правы, государь! Высадку нужно делать именно летом четвертого года, к этому времени их корабли будут еще стоять на стапелях, винтовок сделают в совершенно недостаточном количестве. Но вот хватит ли у нас пароходов и кораблей, чтобы переправиться через этот треклятый пролив?
— Посуды будет достаточно, Михаил Илларионович, причем такой, которая произведет на британцев весьма неприятное впечатление. Да и не только нашей. И датчане, и шведы строят в большом числе броненосные корабли, которые нам очень помогут при высадке! Потомки викингов — народ упорный и обиды хорошо помнят! Так что, думаю, на остров вторгнутся не только русские и французы, но и целая европейская коалиция. Скоро будет заседание Государственного совета, князь, потому прошу вас непременно на нем присутствовать. Господам министрам будет важно узнать эти новости именно от вас!
Париж
— Превосходный выстрел! — слова оценки непроизвольно вырвались у генерала Гоша, что никак не мог оторвать глаз от дырки в досках и с удовольствием вдыхал запах сгоревшего пороха.
— Посмотрите, генерал! — Бертолли взвизгнул, взял в горсть несколько патронов и с силой бросил их на каменный пол.
— Вы что делаете?!
Гош непроизвольно вздрогнул — проделывать такое с русскими патронами не рекомендовалось, они иногда непроизвольно взрывались.
— Вот видите, генерал?! — закричал во весь голос Бертолли. — Дело в том, что 14 лет назад я сделал нитрид серебра. Но «гремучее серебро» совершенно не годится для капсюлей, они более опасны для стрелка, а не для врага! У русских патроны снаряжены капсюлем из «гремучей ртути», он тоже нехорош, сами знаете. Но такие капсюли поставлены нам, а свои, такие патроны мне случайно попались, они начиняют составом, который бессовестно украли у меня!
Бертолли побагровел, профессора прямо трясло от бешенства — таким его Гош еще ни разу не видел.
— Они украли мою бертолетову соль! Нагло использовали, подло, цинично! Соль, которую я давно сделал!
— Так какого черта вы не предложили мне ее раньше?! — заорал в свою очередь Гош, и под его яростным криком профессор съежился, мгновенно потеряв свой величавый в гневе вид. — Устроили мне тут представление: гремучее серебро, ртуть, нитрапы какие-то!
— Нитриды…
— Оставьте свою химическую заумь, профессор! Говорите нормальным человеческим языком!
Неимоверным усилием Гош взял себя в руки и повторил уже спокойнее, но с металлом в голосе:
— Почему вы не предложили свою соль раньше, еще до Египетского похода? Русские засыпали нас там пулями — на их десять выстрелов наши солдаты отвечали одним!
— Я же не знал, что мой состав можно использовать в капсюлях!
— Так какого дьявола вы говорите мне, что они его у вас украли?! Вы же сами не знали. Просто они додумались его применить, а вы нет! А еще профессор — сами не знаете, что изготовили! Боже мой! Сколько времени потеряно из-за этих ученых! Вы же были со мной в Египте, вы все видели своими собственными глазами!
Под гневным напором обличительных слов Клод Луи Бертолли потерял горделивый вид пестрого петуха-триумфатора, превращаясь в мокрую курицу.
— Господин Первый консул, но я же сделал капсюльный состав, а вы говорили…