свидетельствовали только о том, что главный акционер газеты Le Figaro не чувствует надобности открывать их полностью. Он понимал, что агента Безопасности парижской полиции ему не съесть, как комара, поэтому скрестил жилистые пальцы рук и приготовился перетерпеть раздражающее жужжание. В конце концов, официант уже принял заказ, а это значит, что первое блюдо в зал ресторана La Crémaillère принесут всего через пару минут.
Ленуара это безразличие раздражало еще больше. После погрома из театра «Шатле» пятерых гвардейцев и самого Турно увезли на карете «Скорой помощи» в военный госпиталь. С разбитыми головами. Если кто-то из них сегодня ночью умрет, их смерть будет на совести Ленуара.
Артисты балета сражались отчаянно, и это их спасло: нападавшие не ожидали такого отпора от «попрыгунчиков». В результате выступать не смогут только трое, но ноги целы даже у них. Нижинский отделался парой ушибов, Фокину расцарапали сломанной ножкой стула всю грудь…
Дело разрешилось, когда Люси Жанвиль вызвала в театр бригаду пожарных. Почувствовав себя в меньшинстве, бандиты и рабочие пошли на попятную. Гвардейцам удалось арестовать несколько самых неповоротливых из них и увезти в префектуру на допрос. Пизон уже их обрабатывает.
А Ленуару все еще не давал покоя вопрос о том, кто же надавил на Кальмета, чтобы тот выступил против русских? После разговора с Астрюком он достал у агентов, следивших за политическими, список самых крупных акционеров Le Figaro. Возглавлял этот список Раймонд Фейдо – государственный советник в Министерстве внутренних дел.
И вот они сидят в ресторане, напротив министерства, и готовятся жевать утку, залитую грибным соусом, в то время как Турно сейчас, возможно, умирает в госпитале, а Николь до сих пор мучается от головной боли у себя в квартире. От бессонной ночи и всех происшествий последних суток Ленуара раздражали даже кремовые шторы на окнах ресторана. Какого черта их там вообще повесили?
– Вы думаете, я знаю, что творит Кальмет в редакции? Главного редактора нанимают, как шеф-повара в ресторан, – невозмутимо сказал Фейдо. – Он уже знает свою кухню, своих помощников, все рецепты блюд он уже придумал. Если я начну диктовать своему главному редактору, о чем писать, зачем тогда мне нужен этот редактор? Я ему не цензор и не секретарь, чтобы вычитывать каждое написанное слово.
– Однако Кальмет раньше никогда не запрещал статьи театрального критика Брюсселя. Он сослался на полученные от читателей письма…
– Конечно, мы внимательно читаем все письма наших подписчиков. Разве это не долг каждой уважающей себя газеты?
– Обычно в газетах этим занимается не главный редактор.
– Если только письма не отправлены на его имя, любезный.
Официант принес блюда, и морщинки на лбу Фейдо разгладились. Правый глаз чуть приоткрылся, наслаждаясь видом горячей птицы. Ленуар чувствовал, что от запаха грибного соуса его начинает тошнить.
– Хорошо, значит, в Министерстве внутренних дел не придерживаются антирусской позиции, – перешел в наступление сыщик.
Фейдо отрезал кусочек утятины и с наслаждением положил его в рот.
– Русскими делами занимается Министерство внешней политики, мсье Ленуар. Часто им даже уделяют слишком много внимания, чем это требуется для благополучия Франции.
– Русские – наши союзники по договору Антанты. Если мы хотим выжить в Европе, следует дорожить такой дружбой. – Ленуар отрезал не залитый соусом кусочек спаржи и тоже приступил к ужину. Сегодня он еще не обедал. Спаржа показалась ему вершиной кулинарного искусства.
– Русские – наши союзники, но не друзья. И англичане нам не друзья, любезный сыщик. В вопросах выживания в Европе французам нужно полагаться только на себя и инвестировать не в развитие русской экономики, предоставляя займы налево и направо, а в развитие национальной промышленности. Вы знаете, что даже в нашей стране еще не со всеми крупными городами налажено железнодорожное сообщение? Вы знаете, сколько еще нужно электрифицировать предприятий?
Фейдо снова поправил свой галстук-бабочку и погладил кончиками пальцев синие запонки с изображением желтой лилии.
– Я верю в гармоничное развитие и в то, что изоляция для любой страны губительна. Иногда нужно уметь выстраивать отношения даже с теми, кого раньше не понимал, – сказал Ленуар.
– Но русские – это аристократы и мужики, а англичане – грубые островитяне, которые думают только о своих интересах…
– Если лилию долго называть подорожником, со временем люди перестанут улавливать ее аромат… – осторожно заметил Ленуар. Фейдо повернул руки так, чтобы запонки прижимались к столу. – Кто же, по-вашему, строит козни против Дягилева?
– Дягилев сам любит устраивать скандалы и привлекать внимание к своей труппе. Его проблема в том, что он хочет стать художником и музыкантом, но не способен к творчеству. Он притворяется деловым человеком, но для этого тоже нужен талант. Безалаберность в ведении счетов «Русских сезонов» очень задевает Габриэля Астрюка…
– Интересно, я как раз сегодня с ним встречался, – сказал Ленуар.
– Астрюк тоже строит из себя любителя прекрасного, но больше всего он любит деньги. И в отличие от Дягилева, у Астрюка есть к этому призвание. Он очень плохо отзывался о русском сезоне 1909 года.
– Он мне рассказал о дефиците…
– А рассказал ли он вам о том, сколько писем и конфиденциальных отчетов он разослал тогда и нам, и русским, чтобы окончательно погубить репутацию Дягилева? Как он называл его обманщиком и рекомендовал директору Оперы Гарнье никогда не вступать с Дягилевым в деловые отношения?
Фейдо развел руками и снова машинально погладил свои запонки.
Ленуар задумчиво отрезал кусочек утки, уже не обращая внимания на соус. Горячее мясо быстро растаяло во рту. По мере того как ужин аккомпанировал разговору, к Ленуару возвращался аппетит. Он вспомнил, что уже видел такие запонки раньше.
Не ждать, а действовать
Вечером началась гроза. Город вздохнул, радостно подставляя серые крыши под струи воды. Парижане торопились домой, перепрыгивая через лужи, а Габриэль Ленуар спешил на остров Сите, в префектуру полиции.
Марсель Пизон, шеф бригады краж и убийств, весь вечер провел за допросами и не успел уйти до грозы. Все это время ему казалось, что сегодня он, словно тяжелый письменный стол, все больше срастается со своим кабинетом. Однако теперь, наблюдая из окна, как хлещет по улице дождь, и вспоминая о побитых гвардейцах, он думал, что это не самое плохое, что может случиться со старым шефом полиции.
Ленуар вломился в кабинет в свойственной ему манере – без особых формальностей. С его шляпы капала вода. Пизон посмотрел на свой чистый паркет и вздохнул.
– Шеф, какие у вас новости? – с порога спросил Ленуар.
– А где ты был? Почему дело о Нижинском ведешь ты, а допрашивать всякий сброд должен