Глава 28
Демиан
Бей. Беги. Замри.
Всего три принципа. Три поведенческие модели, которыми руководствуются все живые существа на планете. Все мы делимся на два вида: хищники и жертвы.
Я был слаб. И у меня отняли всё.
Это был жестокий урок. Но я его усвоил и поклялся, что больше никогда не побегу. Никогда не стану прятать голову в песок. И, если столкновения не удастся избежать, сам нанесу первый удар.
И сейчас его не избежать. Охрана Ордена хорошо обучена, и на моей стороне лишь эффект неожиданности. Чем я и пользуюсь, с ходу рубанув глотки двум фанатикам.
Я не смотрю, как они валятся на землю. Не отвлекаюсь, а двигаюсь дальше, быстро орудуя кинжалами. У меня одна задача — остановить их. Не допустить, чтобы хоть один из них отправился следом за Никки и Тристаном.
В какой-то момент я и сам получаю удар ножом в бок. Но это меня не останавливает. Сейчас я — машина. И я благодарен Тристану за то, что он увёл Никки подальше от этой мясорубки. Помощь мне не нужна. Мне нужно, чтобы меня ничего не отвлекало. И зная, что Никки в безопасности, я могу сосредоточиться.
Рубить и колоть. Не беспокоиться, не рефлексировать. Лишь просчитывать ходы противника наперёд и выводить его из строя. Одного за другим. Я всё ещё твёрдо стою на ногах, а вот пятеро из десяти фанатиков — нет. Они мертвы. Осталось ровно столько же.
И одному из них всё же удаётся неслабо так полоснуть меня по бедру. Это на секунду выбивает из ритма. Всего на секунду, но я замедляюсь. Другой фанатик кидается на меня и успевает резануть по груди за мгновение до того, как я насаживаю его брюхо на клинок. Ещё двое наваливаются сзади. Едва мне удаётся скинуть их с себя, раздаются выстрелы, и те из фанатиков, кто ещё был жив, валятся замертво.
Вроде ничего жизненно важного не задето. Разрез на груди можно не брать в расчёт. Но рана в боку довольно глубокая, я теряю много крови. Порез на бедре тоже нехило кровоточит и всё ещё отдаётся стреляющей болью при каждом шаге, но нога постепенно начинает неметь. Это может нас замедлить. А медлить нельзя.
Тристан подходит ко мне, молча закидывает мою руку себе на плечо и тянет меня в сторону леса, помогая идти быстрее.
— Обязательно всё всегда делать самому?
— Ты не слишком силён в рукопашной. И ты должен был охранять Никки.
— И она в порядке. Может, я и не умею лихо орудовать кулаками и ножами, но у меня есть пистолет, если ты не заметил.
— Уверяю тебя, выстрелы услышал не только я, и сейчас за нами отправят ещё людей. Нужно было сделать всё тихо. Поэтому я попросил тебя не лезть.
— И позволить тебе сдохнуть?
— Не дождёшься.
Тристан хмыкает.
— Если бы я не застрелил их, они бы застрелили тебя. Один уже взял тебя на прицел. Это так, к сведению. И я всё ещё жду, Демиан.
— Чего именно?
— Например, благодарности. Ты мог бы сказать: «Спасибо, Тристан, что спас мою задницу, без тебя я бы не справился». А я бы ответил: «Всегда пожалуйста, Демиан».
— Мило. Нам нужно ускориться.
— Ну, если бы тебя не проткнули и не порезали, мы могли бы, да.
И он прав, чёрт его дери. Мне становится хуже. Надо бы ради интереса подсчитать сколько всего на моём теле шрамов.
— Ты знал о пропусках? — спрашивает Тристан после недолгого молчания.
— Луис не удосужился сообщить мне.
— Хреново. Может, он тебя раскусил?
— Тогда убил бы сразу.
— Демиан! — вскрикивает Никки, выскочив из-за деревьев.
Она несётся к нам на всех парах и, добежав, подныривает под мою вторую руку. Хочу убрать её, но Никки вцепляется в неё мёртвой хваткой. Ладно, пусть. Так мы сможем ещё немного ускориться. Сейчас не время спорить и строить из себя крутого парня. Я не киборг и не могу игнорировать полученные ранения.
— Прости, — тихо произносит Никки. — Я налажала.
— Нет, Никки. Ты молодец. В первый раз я и десяти минут не продержался.
— И ты только сейчас мне об этом говоришь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не хотел, чтоб ты нервничала из-за этого.
— Как благородно, — Тристан усмехается и качает головой, но больше ничего не говорит.
Наконец мы скрываемся за деревьями. Идти по лесу намного сложнее. Плюс ко всему ещё и смог от пожара затрудняет видимость. Хорошо, что нам осталось уже немного.
— Сейчас налево и прямо до конца, — объясняю, облизав пересохшие губы. — Машина спрятана почти у дороги. Чёрный тонированный внедорожник. Не провороньте.
— Не провороним, конечно, — бодро отзывается Тристан. — Ты ведь нам подскажешь.
— Разумеется. Под сиденьями оружие, аптечка и… — осекаюсь, заслышав позади звуки, которые в этом лесу явно лишние. — Вы тоже это слышите?
— Да они издеваются! — цедит Тристан сквозь зубы. — Стойте. Я серьёзно, остановитесь на минутку. Нам не оторваться от них. Ну-ка, давай сюда, — он аккуратно отцепляет гранаты от моего пояса, рассовывает их по своим карманам, затем вынимает из моей кобуры один из пистолетов и достаёт из моего кармана сменные магазины. — Идите к машине.
— А ты? — спрашивает Никки.
— Хочу поджарить как можно больше ублюдков.
— Давай лучше ты останешься с Никки.
— О, нет, Дьявол. Ни за что. Я и так пробыл нянькой слишком долго. Твоя очередь охранять эту малышку. Не скучайте. Скоро вернусь.
Не дожидаясь ответа, он поворачивает назад и быстро растворяется в дыму, а мы продолжаем путь. Хочу убрать руку с плеч Никки, но она вновь вцепляется в неё.
— Я могу сам идти. Тебе необязательно меня держать, Никки.
— Обязательно, — рявкает она. — Ты ведь не можешь драться аккуратно, так ведь?
Ого. Да она злится. С чего бы? Мы все живы отчасти благодаря мне.
Останавливаю её и заставляю посмотреть на меня. По её лицу струятся слёзы, но при этом Никки действительно очень зла.
— В чём дело?
— В следующий раз, когда захочешь погеройствовать, вспомни о том, что есть люди, которые о тебе беспокоятся. Тебя могли убить! Зачем ты сказал Тристану утащить меня? Я ведь могла помочь!
— Как, Никки? Как бы ты мне помогла?
— Духи сказали, что мы можем использовать силу. Исход будет зависеть от нас. Погибнем мы или нет — они не знают.
— И ты решила попробовать? Вот так сразу? Даже не посоветовавшись со мной? Очень умно.
— Их было десять, Демиан. Десять! Тебя могли убить!
— Но не убили же.
— Да чтоб ты знал: я ненавижу тебя, Дьявол! — она хочет ударить меня по груди, но её ладонь останавливается на полпути, и Никки всхлипывает, смотря на окровавленную защитную куртку. — Ненавижу, — вновь всхлипывает она.
— А я думал, ты в меня влюблена, — улыбаюсь и привлекаю её к себе.
— Какой же ты невыносимый, самонадеянный… дурак.
— Я тоже скучал, Никки.
Слизываю с её губ привкус соли и углубляю поцелуй.
Ещё пару дней назад я боялся, что больше её не увижу. И сейчас я готов сдохнуть за возможность целовать её вот так — без запретов, ограничений и условностей. Без притворства и секретов. Честно и жадно. Горячо и безудержно. Запуская сладкий эликсир желания по нашим венам. И будоража оголённые нервы.
Но мы должны отсюда выбраться. Мы должны выжить.
— Нам нужно идти, Никки, — выдыхаю, усилием воли оторвавшись от неё. — Не злись на меня, ладно? Я не всегда могу просчитать всё наперёд, хоть и стараюсь. Но я всего лишь человек. А люди постоянно ошибаются. Мы не идеальны и не всесильны.
— Я не злюсь. Я просто…
— Переживала за меня. Знаю. Идём, Никки. Мы уже близко.
На не особо значительном расстоянии гремит взрыв, а затем раздаётся череда выстрелов. Видимо, Тристан пустил в ход свои любимые игрушки. Он отличный стрелок, но в ближнем бою от него мало толка. Надеюсь, у него хватит патронов, и вскоре он притащит свою невредимую задницу к нам.
Когда мы наконец выходим к машине, меня начинает лихорадить. Жаль, что родство с Дрогасом не делает меня неуязвимым.