Экипаж негромко зашумел, восторженно и восхищённо наблюдая за принцем. А тот, взмыленный и до смешного раскрасневшийся в контрасте со своей белизной, вскочил на ноги, шагнул к Гидре и выпалил:
— Я не смог отпустить тебя одну.
— Что за выдумка! Мы договорились! — возмутилась Гидра и нервно осмотрелась. Манникс отогнал матросов подальше от их монаршей пары, но всё равно они были на виду множества глаз.
— Я знаю, знаю, — выдохнул Энгель и тоже пригладил взъерошенные волосы. — Но я всё равно не смог. Я доплыву с тобой хотя бы до острова Тис.
— Но Энгель!
— Он близко, я утром уже снова буду здесь, — заверил Энгель. Каракка степенно заскользила прочь из грота, навстречу лазурной синеве ночи, и он решительно кивнул команде, давая понять, что можно полностью поднимать парус: возвращаться не потребуется.
Гидра смутилась. Она покосилась на команду корабля, что, пытаясь заниматься своими делами, всё равно украдкой смотрела на них. И сказала недовольно:
— Тогда идём в каюту.
— Разумеется, — кивнул Энгель. Даже после безумной скачки и своих подвигов он пытался сохранить лицо и не пыхтел как вол. Но, когда он спускался следом, Гидра слышала, как он украдкой хватает воздух.
«Дурак», — думала она. И всё же не могла не отметить, что, будь он рядом с ней всю дорогу, было бы куда как проще. Он бы сам принимал решения, командовал и подсказывал ей, что делать. — «Но так нельзя. Он не может оставить столицу».
Они расположились в каюте с диваном и какое-то время молча сидели. Гидра посматривала на его руки, шершавые, белые, но совершенно человеческие — не то, что у Мелиноя. А сам диатрин исподлобья глядел в иллюминатор.
Когда они отплыли от Дорга, и огни столицы погасли позади, она не сдержалась и предложила:
— Пойдём наружу? Я люблю морской воздух.
«И, кроме того, меня может укачать, поэтому лучше быть поближе к перилам».
— Разумеется, — Энгель подал ей руку, и Гидра неловко положила кисть в его ладонь. Вместе они вышли на форкасл, высокую надстройку в передней части корабля. Там можно было встать на самом носу судна и смотреть далеко вперёд, чувствуя, как под ногами качается пол.
И они снова замолчали. Тяжёлые думы перебивались напряжением от взаимного присутствия. Лишь гуляющий морской ветер вспушал их волосы и взъерошивал отдельные пряди. Иногда казалось, что бриз будто нарочно хватал локоны рукой и отбрасывал в сторону.
По исходе нескольких долгих минут Энгель произнёс негромко:
— Гидра.
— Вся внимание.
Он посмотрел на неё с высоты своего роста, и в его глазах, отражавших ночную синь, она увидела решимость.
— Я хочу извиниться перед тобой, — молвил он. — За свою грубость в ту… ночь.
— Брось, — Гидра дёрнула плечом. — Я тебя вообще по лицу ударила.
— Ты правильно сделала, я… не должен был так обращаться с тобой.
— Ты видел во мне лишь дочь Тавра, — вздохнула Гидра. — Нам часто говорят, что мы похожи. Так что не могу тебя винить.
— Нет, — Энгель сдвинул свои разного вида брови. — Ты была напугана. А я ничего не сделал, чтобы успокоить тебя.
Гидра вспомнила полумрак принцевой спальни в Лорнасе, огромную плечистую фигуру перед своими глазами, что преградила спасительную дверь. И вздохнула.
Нет, это казалось давно минувшим сном. А сейчас ей, напротив, было не страшно подпустить его ближе. Она положила свою руку поверх его, что лежала на перилах. И он погладил её запястье большим пальцем.
В животе кольнуло чем-то томящим и приятным. Гидра посмотрела на диатрина украдкой и ответила тихонько:
— Я и правда тогда была в ужасе. Однако теперь я рада, что мы поняли друг друга.
— И я рад. Поэтому прости меня, Гидра.
«Это прозвище в его устах звучит иначе. Словно название экзотического цветка, а не замена слову “псина”».
— И ты меня прости. За то, что я наговорила тогда… и потом… и после тоже.
— Ну, — Энгель усмехнулся. — Об одном слухи не врали: с тобой лучше не вступать в споры, если не хочешь охрипнуть.
Гидра выдернула свою руку из его и шутливо отмахнулась.
— Вот, значит, как? Тогда я ухожу! Убегаю! — и кинулась к ступенькам, ведущим вниз, на среднюю часть палубы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— С корабля-то? — выкрикнул Энгель и со смехом кинулся следом. Гидра ускорилась и влетела на ахтеркасл, настройку над задней частью корабля со входами в каюты, и побежала уже там, прячась за матросами.
А он — за ней.
Они резвились до тех пор, пока скалы острова Тис не замаячили на горизонте. Но Энгель велел к ним не приближаться.
— Сразу на Аратингу, — сказал он твёрдо.
— Диманты и лхамы! — закатывала глаза Гидра. — Наш уговор…
— Я вернусь не утром, а к обеду, — отвечал Энгель.
— На этом судне?
— Да, я не выдам себя, — пообещал диатрин. — А Ма… Донкор найдёт ему подходящую замену для тебя в порту Арау. Выйдет ничуть не хуже.
— Аврора сойдёт с ума от волнения.
— Я тоже сойду, если не буду видеть тебя дольше суток. Я надеюсь, ты возвратишься не позднее, чем через одну ночь.
— Угум… — Гидра скрестила руки и демонстративно уставилась на созвездия. Огромный купол неба раскинулся над их головами, словно дивное расшитое полотно. «Хочу себе платье с созвездиями», — подумала она. — «А лучше сари. Я велю пошить такое, когда…»
Когда…?
Будущее оказалось слишком туманным. Ей не удалось вообразить себе никакого исхода, кроме самого утопичного, где она наконец воцарится на своём острове, чтобы заказать себе должное облачение. Остальные не сулили никаких сари.
Вскоре, положительно утомлённая, Гидра решила отправиться вздремнуть. И через примерно пять часов стук в дверь от Манникса разбудил её:
— Госпожа, вставайте. Аратинга на горизонте.
Мурашки пробежали по коже. «Интересно, там ли мать, Лара, Летиция…» — подумала Гидра. — «Главное, чтобы неожиданно не вернулся отец».
Она вышла на палубу. Светало. И в розовом свете скалистая Аратинга казалась безмятежным, приятным местом.
«Драконы не реют — уже хорошо».
Энгель ожидал рядом со сходнями. Он смотрел на Гидру тяжело.
— Ради всего святого, поклянись мне, — сказал он, когда диатрисса подошла ближе. — Что будешь очень осторожна. И если поймёшь, что Тавр близко, немедленно возвратишься в порт, к Донкору.
Гидра накинула тёмно-бардовый капюшон, скрывая свои рыжие кудри. И кивнула.
— Поверь, мне ничуть не хочется с ним пересечься, — ответила она.
Порт стремительно приближался. Энгель тоже натянул капюшон, хотя его и без белых волос было не слишком трудно узнать по благородному профилю и жемчужного цвета коже. Поэтому он отвернулся, встав спиной к пристани.
Привычный запах рыбы и людского пота заполнил всё вокруг. Они прибыли. Матросы опустили сходни.
— Коня, Луня, забери, — предложил Энгель.
— Нет, это твой, — усмехнулась Гидра. — Пускай уезжает с тобой.
Он вздохнул. Она шагнула к сходням. И тогда он обернулся и мягко поймал её руку. Их глаза встретились, и напряжённое, тоскливое притяжение заставило их обоих шагнуть друг к другу ближе.
— Гидра, прошу, только вернись, — прошептал он. И медленно приподнял её кисть. А затем поцеловал тыльную сторону ладони. Так прохладно и бархатисто, что Гидра застыла, не в силах отвести глаз от его склонённой головы.
— Х-хорошо, — выдавила она, не шевелясь.
Нехотя, противясь самому себе, Энгель разжал пальцы. И её рука выскользнула. После чего Гидра, не позволив себе задержаться, сбежала вниз по сходням.
Она старалась не слушать, как матросы поднимают сходни, и не оглядывалась. Лишь пересчитала отцовские фрегаты: три огромных боевых корабля оставались на Аратинге. Если он ещё не призвал их, значит, он не собирался атаковать Дорг с моря.
«Ладно. Нельзя думать о судьбе столицы слишком много».
Теперь она смотрела только вперёд. И не зря: в людном порту Арау легко было натолкнуться на коня или вола, не говоря уж о толпах людей.
«Я среди них выделяюсь», — напоминала себе Гидра, натягивая капюшон пониже. — «Хоть бы даже и тем, что на мне не сари. Но всё-таки знать здесь тоже есть, и не окрашенная солнцем девушка нет-нет да и промелькнёт на улице».