Они мечтают, что Тавр не вернётся на остров.
И злость на отца жидким огнём разлилась по венам. Тут же, будто думая с ней одну и ту же мысль, Мордепал выпрямился на лапах. Её ненависть находила в нём многократное умножение.
«Энгель тогда пошутил, но он прав: мы с этим бешеным зверем будто родственные души», — поняла Гидра. И мурашки побежали по её коже.
— Так давай же выясним с ним, кто из нас лучше усвоил законы драконов! — процедила она, И Мордепал хрипло взвыл, отчего задребезжали все его чешуйки.
Гидра затаила дыхание. Дракон сжался, будто пружина. Распахнул два огромных крыла-паруса. Свет, пронизывая капилляры, упал на всадницу розоватыми лучами.
А затем прижался к земле — и выпрыгнул в самое небо. Она успела лишь взвизгнуть. Рывок впечатал её в шипы на загривке зверя, а руки дёрнуло крепко смотанными прядями гривы. Но ветер в ушах завыл так, что диатрисса потеряла связь с реальностью: она понимала лишь, что усидела, и дракон, набирая скорость, нёс её ввысь и на восток. И чувство счастья от полёта передалось от него ей.
Словно пьянящее вино, оно заполнило нутро Гидры. Мордепал, как и всякий дракон, обожал летать. И эта детская радость переполнила всадницу. Она забыла о страхе. Она ощущала в груди дивную лёгкость, и жуткой силы ветер, что трепал её волосы, казался ей игривым бризом.
Взмах — и порт остался позади. Провал вниз, от которого замерло сердце — и вновь взмах. Арау стал совсем маленьким. С каждым движением огромных крыльев ликование всё больше заполняло Гидру. И она, приподнявшись на его костистых шипах, как на стременах, завизжала от радости:
— И-и-и-и!!
И её голос тут же потонул в драконьем рёве. Той же тональности, того же смысла, но столь сильном, что вибрация сотрясла её руки и ноги.
Она больше не цеплялась за него, как за лошадиную шею. Она поймала ритм полёта, за считанные разы привыкнув к провалам и взлётам, и ей хотелось вытягиваться и смотреть вперёд, между его массивных рогов, на опускающийся горизонт моря.
«Я счастлива!» — стучала одна мысль в голове. Дракон мчал её под палящим солнцем на умопомрачительной скорости, и скорость эта кружила голову.
Вот чем было бессмысленно сочетание драконьего брака и вина. Ни одно вино и ни один скакун не могли подарить восторга истинного полёта!
Словно единое целое с Мордепалом, она дышала вместе с ним, разделяла с ним радость и ощущала любой рык и любой клёкот, что он собирался издать, сразу же, как только тот возникал в его разуме. Они не могли понимать друг друга ни словами, ни жестами. Но они стали одной и той же сущностью, ведомой едиными целями и чувствами.
И всё вело их на восток. Туда, где, заставляя кровь закипать от нетерпения, их ждала долгожданная, кровавая, огненная, исполненная мести битва.
«Мордепал десятки лет томился, надеясь, что сойдётся в бою с драконами Гидриаров. Как и я».
Раньше она боялась за Энгеля, за Аврору, за людей, перед которыми была виновата. Но теперь ни единого страха не осталось в душе. Они мчались вперёд, минуя другие острова, и, когда впереди показались золотые шпили Рааля, она думала лишь о битве.
Закатное солнце пламенем и кровью заливало весь остров. Флот диатра и Тавра окружил остров, а над каменным городом реяло трое драконов, озаряя всё вокруг безжалостным огнём. В воздухе свистели снаряды, громыхал набат, и последние солдаты королевы в союзе с Мадреярами схлестнулись с солдатами Тавра и Эвана, что присягнули марлорду после смерти диатра.
Гидра не различала ничего во флагах и гербах. Не думала и о том, что диатрин всё-таки принял решение противостоять марлорду. Ничего не осталось в душе. Она сгорала в гневе, и Мордепал, изнемогая от ярости, нёсся так быстро, что они за считанные секунды превратили далёкие очертания осады в то, что происходило у них прямо под ногами.
— Горите! — завизжала диатрисса, глазами пожирая флот. И спустя мгновение её пожелание исполнилось. Мордепал, огромной красно-рыжей смертью промчавшись над кораблями, окатил корабли настоящим огнепадом. Пламенная река утопила фрегаты в криках и громовом треске.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так быстро, будто молния сверкнула. И они уже заходили на вираж, возвращаясь. Словно в седле, Гидра привставала, наклоняясь в нужную сторону. Вся её сущность тянулась к врагу, и, соединяясь с намерением Мордепала, превращала их налёт в слаженную без слов, трещоток и команд битву.
— Эти! — выкрикнула она, но и слова были излишни. Десятки кораблей утонули в пламени.
И тут засвистели снаряды баллист. Будто выпущенные из лука копья, они градом посыпались на Мордепала со стен Рааля.
«Первые линии укреплений уже взяты!» — ужаснулась Гидра. — «Они палят по нам астрагальскими орудиями!»
Одна мысль об увороте — и Мордепал резко перевернулся в воздухе, лавируя меж снарядами. Гидру придавило к его спине. Она даже не задумалась о страхе и падении.
— Как они посмели! — загорелось в ней, и пламя хлынуло из пасти дракона вновь, сшибая орудия с башен и превращая их в пепел на лету.
Но долго бесчинствовать не мог даже могучий Мордепал. Слушая едва доносящиеся до такой высоты трещотки, все трое — и Рокот, и Жемчужный, и Лукавый — бросили наседать на Рааль и взмыли вслед за Мордепалом, как стая хищных птиц.
Испуг сверкнул в глазах Гидры. Она увидела раззявленные пасти отцовских драконов.
И инстинктивно ткнулась в гриву Мордепала, зарывшись в неё лицом. Мгновение — и её окатило огнём, что взревел в ушах, словно дикий зверь.
Но пропитанная драконьим жиром грива сберегла её. По крайней мере, частично: длинные волосы и подол превратились в ничто. Однако ни плечи, ни спина не пострадали.
Радоваться было некогда. С угрожающим рявком Жемчужный хлопнул челюстями прямо у неё над головой, и Мордепал, поджав крылья, резко ушёл в пике, отрываясь от драконов. Большекрылый Рокот последовал за ним и хватанул зубами его за лапу.
Мордепал на лету перевернулся и располосовал когтями синий бок Рокота. И сам чуть не попался Жемчужному: хитрый серый дракон предугадал его манёвр и прицелился ему в шею. Но Мордепал с размаху ударил его по голове шипастой шишкой хвоста, и они разлетелись на мгновения в стороны, потонув в облаке рыжего огня Лукавого.
«Я бесполезна!» — подумала Гидра лихорадочно. — «Драка драконов для человека смертельна».
Но Мордепал недаром был опытным бойцом. Даже против троих он умудрялся отбиваться, отступая, ускользая и умело посылая встречные удары когтями и хвостом.
И всё же этого было мало. Умные звери быстро учились на примере друг друга. Оцарапанный Рокот озверел и кидался на Мордепала, позабыв о страхе, а Жемчужный, будто его хитроумная тень, всегда умудрялся поддержать его натиск так, чтобы Мордепал не мог воспользоваться безумием оппонента. Хуже всего был Лукавый. Небольшой, но очень юркий, он легко проходил сквозь пальцы Мордепала. И впивался ему то в перепонку, то в палец — отчего тот неверно трактовал, откуда нападают, и промахивался в воздухе.
Гидра едва успевала поднять голову. И тут же роняла её вновь, прячась в гриве, когда новый шквал цветного огня прилетал на её соратника.
«Держись, Мордепал! Не дай им себя загнать!» — думала она, дыша терпким запахом распалённого драконьего жира.
Мордепала оттесняли всё дальше от острова и всё ближе к воде. Теперь это был не приветственный танец: Жемчужный и Рокот слаженно охотились на него, а Лукавый помогал им, уже оставив на Мордепале десятки мелких, но пышущих жаром и чёрной кровью укусов.
Наконец Рокот уличил момент и совершил бешеный рывок прямо под шею Мордепала. И впился ему в глотку. Мордепал хрипло взревел, когтями отрывая от себя синего дракона, но тот, отлетая, оставил на его шее ужасные раны. А Жемчужный тут же насел на хвост и впился в заднюю лапу Мордепала.
Мгновение — и болотно-зелёная морда Лукавого возникла у Гидры перед глазами, скалясь. Давний страх перед его жёлтыми глазами парализовал девушку.
— Мордепал! — взвизгнула она, лишь одного желая — ускользнуть хоть как-нибудь.