— Диатрисса, — Энгель вымученно улыбнулся. — Я люблю сказки, но, пожалуйста…
— Опять вы ты мне не веришь, — вздохнула Гидра. — Но так ведь и было. Он существует. И, надо сказать, вы похожи.
— А кошки тут причём?
— Кошки, они… я велела кормить их с замковой кухни. Может, они были мне благодарны. Вот и защитили.
Энгель сокрушённо покачал головой и уставился себе под ноги.
— Демоны, диманты, саваймы… — пробормотал он. — Не имеет значения. Я рождён бастардом по вине распутной матери и обязан уступить трон Тавру.
— Подожди, — Гидра резко повернулась и положила руку ему на плечо. И сказала решительно. — Вот не надо подобных заявлений.
— Это не заявление, Гидра, — печально ответил ей Энгель. Пламя свечи играло на его бледной коже, делая её золотой. — Я не собираюсь преступать священный закон престолонаследия. Что сказал бы отец…? …диатр Эвридий.
— Он сказал бы: «Я тебя вырастил, выучил, воспитал, а ты отдаёшь трон ублюдку, из-за которого это скорее всего всё и случилось?»
— Почему из-за него?
Гидра задумалась.
— Вообще-то я не знаю, — призналась она. — Личные счёты взыграли. Но знаешь, что он в первую очередь сделает, когда займёт трон Рэйки? Освежует меня всем на потеху. Поэтому будь ты бастардом хоть чёрта болотного, я всё равно бы предпочла видеть корону на тебе.
Энгель фыркнул, но развернулся к ней. Сидеть рядом с ним было приятно — даже в таком положении он казался крепостью, за которой можно укрыться от крадущейся между склепами тьмы.
— Ваши отношения завораживают, — признал он. — Сколько я был подле него, он всячески плевался, когда упоминали тебя. И ты делаешь так же.
— Ещё бы!
— И всё же он последний хозяин драконов в Рэйке, и он должен занять трон. Так гласит древнейшая догма: не может бездраконий лорд править драконьим.
— А если я приведу Мордепала?
— Это не сделает меня наследником диатра Эвридия. Я так и останусь бастардом, которому нечего делать в тронном зале.
Гидра всплеснула руками и горестно облокотилась о свои колени.
— Энгель, ну ведь никто об этом не знает. Вся страна тебя обожает. Даже если кто-то распустит слухи о твоём происхождении, никто не будет им верить. И ты предашь народную любовь просто потому, что у тебя такие принципы?
— Это не у меня такие принципы, — поморщился Энгель. — Это закон Рэйки. Потомки доа, потомки Кантагаров должны занимать трон. Если это буду я — порождение какой-то жуткой твари с побережья — я буду для Рэйки чем-то похуже Тавра. Он вероломен и жесток, но власть его по праву.
— Тогда мне конец, — понурилась Гидра. — А ведь ты поклялся перед богами защищать меня.
Энгель испустил тяжёлый вздох и положил руку ей на плечо. Гидра вздрогнула. Однако тёплая ладонь диатрина неожиданно вызвала в ней вихрь искренних, печальных, открытых чувств. Она подалась навстречу, и он обнял её.
Она прильнула щекой к его груди, пряча взгляд и слушая, как размеренно отбивает ритм его большое сердце. А он пробормотал:
— Мне кажется, если б я обнял кошку, она и то была бы больше. Ты словно выскальзываешь из моих рук.
Гидра пробурчала нечто невнятное в ответ. Она и сама чувствовала себя странно, ощущая себя столь крошечной в его руках.
— Я не могу отдать тебя ему на свежевание, хоть и не верю до конца, что он так поступит, — рассудил Энгель и положил ей на плечо свой тяжёлый подбородок. — Но этого, к сожалению, мало, чтобы оправдать восхождение бастарда на трон. Мне нужно подумать. Отъезд, бегство…
— У гидры семь голов, — отвечала диатрисса. — Все их отрубил, если судить по легенде, предок моего рода, Теремун Гидриар. Но у меня осталось ещё три уж точно. И знаешь, что я буду делать, пока они на плечах? Отыщу того, кто натравил на меня Мелиноя. И если я докажу, что это был Тавр, ты поймёшь, что трона он не заслуживает даже больше, чем бастард, потому что он колдун и мерзавец.
— Как ты думаешь это доказать? — вздохнул Энгель с усмешкой.
— Тавр сейчас, я так понимаю, восседает в Мелиное. Значит, я отправлюсь на Аратингу, — Гидра выпрямилась и серьёзно посмотрела на диатрина. — И отыщу старую колдунью Тамру. Там всё началось: её бормотание про савайм, магию и драконов. Там я и пойму, как у нас говорят, «где тут у нас гнездо ужасных листолазов».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
12. Место силы
Гидра не стала медлить и часа. Она отговорила Энгеля ехать с нею в целях лучшей секретности, и тот согласился удержать своё положение и не объявлять пока что никаких поспешных решений.
— Но помни, — напутствовал он напряжённо. — Вряд ли мне удастся откладывать коронацию дольше пары дней, равно как и…
«…отбиваться от Тавра, если он появится», — мысленно закончила Гидра. Она оделась в походное платье с прорезью в подоле и была готова отправляться в порт, куда он уже послал гонца, чтобы снарядить диатриссе небольшой кораблик с двумя парусами.
Аврора, узнав о её поспешном отъезде, тоже сбежала с праздника и взволнованно ходила за диатриссой. Она успела собрать ей в дорогу небольшую сумку.
— Не могу поверить, — повторяла она снова и снова. — Мы только собрались вместе, и ты уже бежишь на Аратингу! В такое ужасное место!
— Я там, вообще-то, всю жизнь прожила, — усмехнулась Гидра и обняла её напоследок. И шепнула ей на ухо:
— Позаботься об Энгеле.
Та нервно покосилась на диатрина, что держал под уздцы своего синего коня, ожидая, когда Гидра запрыгнет в седло. А затем быстро кивнула. В её глазах Гидра увидела понимание и принятие.
«На Аврору можно положиться».
— Думаю, каракка уже должна быть готова, — глядя на рассыпавшиеся над головой звёзды, сказал Энгель напряжённо. Он крепко сжимал поводья коня под уздцами и, кажется, с трудом смотрел на отправление Гидры. — Точно доберёшься до порта сама?
— Легко, — соврала Гидра. «В крайнем случае, спрошу дорогу. Но мы шли сюда пешком, я вряд ли потеряюсь».
Она обнялась с Авророй ещё раз и запрыгнула в седло. Энгель погладил коня по серому носу и молвил:
— Присматривай за ней, Лунь, — и отпустил поводья. Гидра натянула их, быстрым взглядом окинула своих друзей — и прижала ноги к бокам жеребца, выслав его вперёд.
Копыта загремели по брусчатке. Люди шарахались, Гидра сконцентрировалась на узких улочках и постаралась не думать ни о чём.
«Потом, всё потом», — говорила она себе. — «Аврора позаботится о Леснице и об Энгеле, а Энгель позаботится о Дорге и о Раале. Тавр больше не отнимет у меня ничего».
К счастью, глубокой ночью на скалистых поворотах народу было немного. Лунь мчался вперёд мягким, поистине выезженным галопом, и Гидру лишь слегка потряхивало в седле.
Серпантинами они спустились в портовый грот. И проскакали к крайней пристани, диатрийской, где уже ожидала небольшая каракка для Гидры — оформленная как обычное торговое судно, чтобы не вызывать излишнего внимания. У неё было ласковое название «Морская кошечка».
Матросы помогли коню взбежать по сходням, и Гидра спешилась. Неожиданно знакомое лицо предстало перед ней.
— Ма… — заговорила было она, но глава разведки Энгеля поднёс палец к губам:
— Донкор, госпожа. Так меня звали.
— Ах, точно, — фыркнула Гидра, припоминая, что Манниксу не стоит показываться на земле Тавра под своим настоящим именем. «Это настоящая, но ещё необъявленная война».
— Вы готовы? Отправляемся? — уточнил шпион, поправляя на своей голове капюшон.
— Да, — быстро ответила Гидра.
Матросы подняли сходни, паруса поползли вверх. «Морская кошечка» покачнулась на волнах. Гидра пригладила волосы и взглянула на пристань, что стала медленно отдаляться.
И вдруг увидела всадника, который сломя голову догонял их безумным карьером.
Гидра замерла, испуганно отстранилась от борта и увидела, как тот на ходу слетел с коня.
— Гидра! — выкрикнул он, и она мгновенно узнала диатрина по его звучному голосу.
— А? — выдохнула она, и Энгель вдруг, разбежавшись, буквально вскочил вслед за ней на борт. Он схватился за поднятые сходни и каким-то чудом, будто беря каракку на абордаж, подтянулся на руках вверх и ввалился на палубу.