«Это не доказательство!» — отчаянно подумала Гидра и захлопнула книгу. — «Это очень подозрительно, и связь так и просится на ум. Но это, в сущности… вообще ничто!»
Внутри саднило от осознания, что вылазка была напрасной — а её ещё надо было как-то элегантно завершить. Поэтому Гидра поспешила уложить книги обратно, задвинуть ящики, как было, и выскользнуть в окно. Но когда она выбиралась через открытую створку, взгляд её упёрся в порт. Такой же, как и до этого.
И всё-таки чего-то не хватало.
«Фрегаты!» — сердце кольнуло жутким осознанием. — «Их не было уже тогда, когда я забиралась! А я не обратила внимания».
Дрожащей рукой она закрыла окно и поспешила, крадучись, как взволнованная кошка, вниз, на черепицу под окнами своего этажа.
«Они уплыли — значит, Тавр созвал свой флот. Если Тавр созвал свой флот, значит, не далее как на закате Дорг уже будет полыхать огнём и трещать под снарядами требушетов!»
Она спешно пробралась обратно в свою спальню. Выбежала к дозорному за дверью и выпалила:
— Пиния останется разбирать мой бардак в чулане. А ты — немедля веди меня к сэру Берегу.
Капитана замковой стражи долго искать не пришлось. Он вместе с дюжиной других солдат в чёрной броне хмуро ожидал Гидру в холле, словно боясь, что та, как настоящая Гидра, неожиданно станет в семь раз сильнее и обрушится на них.
— Прикажите бить в колокола в городском триконхе! — сходу велела Гидра.
— С чего бы? Что случилось? — нахмурился сэр Берег.
— Мои догадки верны. Лукавый не должен отправиться на бой в Рааль, — стала врать Гидра, одновременно стремясь показать, что она осведомлена о политической обстановке будто бы из уст своего отца. — Колокол драконы слышат очень далеко. Папенька велел мне, если окажется, что высказанное драконом слово было «нет», отозвать его, чтобы он не пострадал от раальских баллист!
— Но марлорд собирался бросить все силы на… — сэр Берег замялся, не желая прямо говорить про столицу.
— И что, ослушаешься его приказа как раз тогда, когда его собственная дочь передала его вам?
— Но вы жена диатрина Энгеля, а не…
— И что, разве я от этого перестала быть Гидриаром? — диатрисса вздёрнула подбородок и сверкнула своими зелёными глазами.
Эта перепалка была яростной, но быстрой. Сэр Берег сдался, решив, что ничего не теряет.
— И накормите местных кошек! — напоследок приказала диатрисса. И помчалась к городской площади у триконха, только заслышав звон набата.
«Мордепал», — думала она. — «Теперь ты точно не заскучаешь. Бой обещает быть кровавым… и необходимым».
13. Кодекс любви
Колокола ревели несколько часов кряду, как она и велела. Но, невзирая на то, как яростно она ждала, горизонт оставался чист. Яркое солнце опаляло улицы Арау, и горожане, косясь на диатриссу и гвардию марлорда в чёрных гербовых накидках, спешили обойти звенящую от гула площадь.
«Третий час», — отсчитывала Гидра по городским часам. — «Нет, это невыносимо. Я даже не знаю, слышит он меня или нет. А время уходит».
Она уже успела незаметно приманить местных кошек. «Укажите мне, кто колдует на этом острове», — умоляла она, но пушистые, казалось, не понимали её.
А часы всё тикали.
Она соврала сэру Берегу, что ей нужно отойти в тень, и, борясь с волнением, ускользнула прочь. И побежала бегом прямиком в порт.
«Надеюсь, Манникс уже нашёл корабль, и мы сможем немедленно отплыть», — думала она, расталкивая людей на своём пути. Паника захлёстывала её. — «Но мы сильно отстали от фрегатов. Когда мы прибудем, Дорг будет весь объят огнём».
«И что ты с этим сделаешь?» — словно спрашивала её глухая к её лихорадочной беготне толпа. — «Кинешься в пламя к Авроре и Энгелю?»
«Хоть бы и так», — стиснула зубы Гидра.
Манникс заметил её мечущейся по порту и поймал за руку.
— Госпожа, — позвал он. — Нас ждёт каравелла. Пойдёмте, — он тоже был угрюм, но держал себя в узде. Гидра кивнула и последовала за ним, хмуро глядя ему на пятки.
Волны мирно шлёпались о пристань. Солнце светило на Аратинге ярко, как и всегда, будто не зная, какая буря вскоре разразится в Рэйке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И вдруг раздались крики. Один, другой.
— Дракон!
— Смотрите!
Гидра замерла. Люди, уже привыкшие к разгулу Жемчужного и Рокота, спешно кинулись кто куда. Порт превратился в потревоженный муравейник. Храбрецы оставались смотреть в небо, но самые сметливые укрывались в домах и в тени мандариновых деревьев.
— Госпожа! Нам срочно нужно уходить! — прошипел Манникс и вновь попытался схватить диатриссу за рукав.
Но та вывернулась, пожирая глазами небо.
«Мордепал, иди ко мне, Мордепал», — думала она. — «Здесь тебе делать нечего. Просто покажись, и мы полетим на остров».
Мелодичный басистый рык, будто рёв лося, пронёсся над побережьем. И тут люди завизжали в голос. В порт опускался огромный ржаво-рыжий дракон с глазами алыми, как свежая кровь.
Гидра возликовала. Она одна кинулась навстречу растущей тени, а не от неё. И Мордепал, завидев её, издал удовлетворённый клёкот.
Громыхнули огромные когти: он оперся ими о крыши и брусчатку, продавливая их под своим весом. Затопорщилась короткая грива. И мощная, толщиной с саму морду, шея склонила к Гидре голову. Боком.
Крики и испуганные визги стихли. Люди разбежались по улицам, попрятались по кораблям. Даже Манникс улизнул за бочки с рыбой. Но теперь всяк смотрел, не отводя глаз, на рыжую диатриссу и её рыжего дракона.
Короткий миг повис между ними. Cтарый друг и старый враг, Мордепал привычно моргнул и чуть оскалил заднюю часть зубов: он словно усмехнулся ей. От того, как он налёг на порт, неся в себе весь жар послеполуденного солнца, стало трудно дышать. И поднятая пыль облаками медленно осела на его чешую.
— Мордепал… — произнесла Гидра, не чувствуя ни страха, ни волнения. Лишь уверенность в том, что дракон пришёл именно по её зову.
Да и разве могло быть иначе?
Она позвала его не приказом и не просьбой. Она позвала его внутренним порывом, который полностью отозвался в его натуре.
В груди защемило. Детская мечта рвалась наружу. Гидра сделала шаг вперёд, протянула к дракону руку — и тот, склонив морду, позволил ей коснуться своего носа. Чуть раздул ноздри; горячий воздух взъерошил Гидре волосы.
Ладонь её легла на жаркую чешую. И сердце забилось, будто ожив по-настоящему. Между ними натянулась незримая нить. И его огромное драконье сердце тоже стало биться быстрее, будто ловя её темп.
— Доа! — вдруг крикнул кто-то с улицы.
— Доа! Доа! — подхватили люди, спрятавшиеся за лавками.
— Доа, доа, доа! — зазвучало со всех сторон. Горожане Арау, не в силах оторвать глаз от открывшегося зрелища, подходили ближе, и смелее высовывались из дверей. И скандировали слово, которое могло значить лишь одно.
— Мы нагоним фрегаты вместе, — выдохнула Гидра и, усилием воли отняв руку от драконьей морды, шагнула к его лапам. Он чуть присел, согнув переднюю и вытянув её вперёд. И Гидра, сглотнув, оперлась о шею Мордепала — и быстро, не давая себе ни мгновения на сомнения, взобралась по его лапе наверх, в жёсткую палевую гриву.
Сердце провалилось в пятки, стоило дракону качнуться под ней. Она беспомощно схватилась за его волосы. Потерять равновесие было страшно; Мордепал был выше всякого корабля в порту. И его дыхание покачивало Гидру, будто на волнах из плоти и огня.
Однако она поёрзала и у основания шеи смогла устроиться крепко. Шипастые наросты на плечах дракона служили опорой для её ног, и грива на уровне рук как раз была достаточно длинной, чтобы Гидра намотала её на руки.
«Ещё ни один доа не оскорбил дракона седлом», — стучала кровь в её висках. — «Но надо иметь великую силу, чтобы удержаться на такой шее безо всякой страховки».
— Доа! Доа! — ритмично звучало одно и то же слово. Смуглые жители Арау стекались к порту. Слёзы блестели в их глазах. Они смотрели на Гидру, и в них было столько восторга, что она поняла: они возлагают на неё свои надежды.