указывается на трудности, возникающие в связи с этим решением ЦК.
«В настоящее время, — гласит телеграмма, — Украинскому фронту поставлена задача продвижения через Буковину в сторону Будапешта, но эту задачу Украинский фронт решить не может за отсутствием таких войск, которым была бы по силам такая задача. Мои указания о необходимости создать стратегический резерв встретили заявление со стороны командующего Украинским фронтом Антонова-Овсеенко, что для создания такого резерва он должен будет очистить всю Украину …»
И далее:
«Ввиду того, что на Украинском фронте командование вряд ли в состоянии справиться с задачей продвижения к Будапешту … я предлагал бы необходимым назначить командующему Украинским фронтом помощника, дать ему для этой цели опытного и во всех отношениях подготовленного для широкой стратегической, организационной и мобилизационной работы гражданина генерального штаба» …[195].
«Гражданин» генерального штаба для организации наступления на Будапешт и разжигания мировой революции на Западе был найден в лице офицера царской армии Озерова, ставшего начальником штаба Антонова-Овсеенко.
Сам командующий Украинским фронтом В. А. Антонов-Овсеенко в своих воспоминаниях вполне подтверждает сообщение Н. Какурина.
«В начале мая, — пишет он, — перед Украинским фронтом встали две основные задачи: помощь Донбасу и помощь советской Венгрии. Обе задачи были поставлены нам центром (о них имелось указание и от Ильича)»[196].
В распоряжение наркомвоен. Украины Подвойского и командукра Антонова-Овсеенко были посланы части 3-ей интернациональной дивизии (отряд Фекете), которые должны были быть развернуты в 3-ю и 4-ю украинские дивизии.
«Части эти — свидетельствует Антонов-Овсеенко — были сформированы из румын и мадьяров для похода в помощь Венгрии»[197].
Их, преимущественно венгерский, личный состав (из бывших военнопленных) был недоволен, что вместо того, чтобы попасть в Венгрию, отряд Фекете был брошен на подавление восстания Григорьева. Венгры из интернациональной дивизии буйствовали на Украине и восстанавливали против себя население.
«К этому прибавляется — как стыдливо замечает Антонов-Овсеенко — избыток революционной энергии у таких командиров, как Фекете»[198].
Весеннее наступление Добровольческой армии генерала Деникина на Донбасс сорвало стратегические замыслы ленинского Центрального Комитета о походе на Будапешт и тем самым, объективно, избавило румынский, польский и венгерский народы от порабощения их в данный период коммунистической диктатурой.
После летних неудач Южного фронта Красной армии он был разделен на Южный и Юго-Западный, и новым главнокомандующим Юго-Западного фронта в августе месяце 1919 года был назначен А. И. Егоров, который совместно с новым главнокомандующим С. С. Каменевым разработал и провел орловско-курскую операцию в октябре 1919 года.
Срыв стратегических замыслов Ленина и Троцкого в отношении Румынии, Польши и Венгрии в 1919 году не был ни в коей мере оценен ни генеральными штабами, ни правительствами этих стран.
В решающие октябрьские дни, во время ожесточенной борьбы под Орлом, когда командование Юго-Западным фронтом в лице А. И. Егорова снимало одну за другой дивизии с Западного фронта, а именно с обращенного против поляков фаса 12-ой Советской армии (45-ая и 46-ая дивизии, кроме того Латышская дивизия и другие части Западного фронта), бросая их на решающем Орловско-Севском направлении, польское командование не проявило никакой активности.
А в то же время, как пишет Какурин, общая обстановка именно в этот момент предоставляла полякам возможность легко достигнуть той цели, ради которой они с таким упорством воевали в течение 1920 года. Как указывает Какурин, «полякам для этого необходимо было сделать осенью 1919 года маленькое усилие, и тем не менее польская стратегия не сделала этого усилия …
Предоставляя бело-польским военным историкам с исчерпывающей полнотой осветить этот вопрос, мы лично полагаем, — пишет Какурин, — что диаметральная противоположность целей внешней политики правительства генерала Деникина и маршала Пилсудского была главной причиной такого бездействия бело-польской стратегии»[199].
Таким образом, один из лучших советских знатоков истории гражданской войны, пользовавшийся всеми советскими военными архивами, фактически опровергает партийный тезис о том, что как белые армии, так и польское правительство были лишь орудием в руках Англии и Франции, осуществляя якобы единый стратегический план под названием Второго похода Антанты[200].
Много знавший Карл Радек в своем откровенном докладе 8 мая 1920 года полностью подтвердил эти выводы:
«Само собой понятно, — заявил он, — что если бы поляки двинулись против нас, когда Юденич стоял в шести верстах от Петрограда, а Деникин у Орла, если бы в тот момент поляки захватили бы Смоленск, Полоцк, Витебск и двинулись бы по направлению к Москве, то, может быть, мы были бы побеждены».
«Почему же, — спрашивает Радек, — поляки не двинулись против Советской России, когда Деникин стоял у Орла?»
«Они не пошли потому, — отвечает он, — что белые генералы, очутившись у власти … должны были бы начать войну со всех сторон, чтобы оглушить народ великими победами. И поляки, стоя с оружием в руках, начали с нами тайные переговоры и заявили нам линию, через которую они не перейдут»[201].
Радек не сомневается в патриотизме Деникина. Но в 1920 году партия видела в патриотизме скорее вредное и опасное для ее существования и стратегических планов явление. Внешнеполитические причины неудачи наступления Деникина и вся искусственность построения пропагандных заявлений о «Втором походе Антанты» видна из изложения событий генералом Деникиным, в общем полностью совпадающим с фактами, которые приводит Какурин, Антонов-Овсеенко и Радек.
В 1937 году генерал Деникин выпустил специальную брошюру, посвященную вопросу политики Пилсудского в решающий момент борьбы на Южном фронте.
«Предпринимая наступление на Киев, — пишет генерал Деникин, — я предлагал польскому командованию, чтобы оно продвинуло войска только до Верхнего Днепра, в общем направлении на Мозырь …»[202].
Целью предложения Деникина было окружение находившейся в районе Житомир-Киев 12-ой Советской армии, что в свою очередь выводило киевскую группировку Добровольческой армии на Брянское направление, где сосредоточивалась ударная группа советского Южного фронта.
В то время, как польский генерал Карницкий заверял в ставке Деникина в Таганроге в стремлении своего правительства и командования сговориться по военным вопросам с генералом Деникиным, Пилсудский послал своего неофициального представителя к находившемуся во главе «миссии Красного креста» «непременному члену Коминтерна» Мархлевскому, которого хорошо знал по совместной революционной работе в довоенные годы.
Заявление Пилсудского, сообщенное через Мархлевского советскому правительству — «содействие Деникину в его борьбе против большевиков не соответствует польским государственным интересам …» — позволило советскому командованию начать переброску частей с Западного фронта под Орел.
Позже заслугу победы над Деникиным приписывали себе в ходе внутрипартийной борьбы и Троцкий и Сталин.
Дискуссия о стратегических решениях на Восточном и Южном фронтах, превращенная сталинскими апологетами в борьбу «с троцкистской гидрой», была в действительности спором главкома Иакима Иакимовича Вацетиса с командующим Восточным фронтом Сергеем