Шкипер нашего катера капитан Нейл поднимался по трапу:
— Через пятнадцать минут отчаливаем!
Я пошла в дальний конец деревянного причала, где не было толпы. Туфли громко цокали. Меня подмывало снять их. А еще лучше выбросить в море.
Корпус яхты закрывал мне залив. Она была огромная, не яхта, а линкор. Двухпалубная, с двумя двигателями и четырьмя сиренами на случай тумана. Я прошла мимо палубной надстройки, и Несконсетский залив открылся мне во всем своем величии, переливаясь на фоне ясного голубого неба.
На горизонте вспухала гряда облаков. Она походила на большую голову из взбитых сливок. В заливе виднелось несколько парусников, лениво двигающихся против ветра.
Мыслями я устремилась им вслед. Прочь от родителей и мистера Хейвершоу. Я неслась вольная и беспечная.
Тут я заметила дедушку Чайлдерса.
Он медленно и задумчиво подходил к причалу. Он тоже зол на меня.
— Прости, дедушка, — тихо произнесла я.
Он посмотрел на меня невидящим взором, словно был в этот миг где-то за тысячу миль отсюда.
— За что простить?
— Что я устроила. Из-за ножа.
— Ах да! — кивнул он.
— Я не знала, что он твой. Я никогда не видела его раньше. Я так испугалась за тебя.
— Чего было пугаться?! Что, я сам не могу разобраться?
Он смотрел из-под руки на горизонт.
Я посмотрела туда, куда смотрел он.
И вдруг поняла.
Его странное поведение объяснялось просто.
Я тут ни при чем.
Облака.
Вот что беспокоило его.
Они напомнили ему слишком многое. Конечно.
То, что было шестьдесят лет назад.
Погода и тогда была, вероятно, классная, как сегодня, — иначе его дед не взял бы в круиз детей. А потом…
Я перегнулась через поручни.
— Тебе не хочется ехать?
— Но я же поехал, — ответил дедушка Чайлдерс. — Я поехал, но сказал ему, чтоб не ехали.
— Кому сказал? Капитану Нейлу?
Дедушка Чайлдерс вдруг повернулся ко мне. У меня было такое ощущение, что он впервые заметил, что я здесь.
— Что? — спросил он.
— Ты сказал капитану Нейлу, что не хочешь ехать?
— Ничего я не говорил капитану Нейлу.
Я замолчала. Раньше я не видела дедушку таким бестолковым.
Хотя чему тут удивляться? Мама с папой тоже достали его. Пристали, как с ножом к горлу — устраивай этот круиз, да и все тут. А хочется ему или нет, им до лампочки. А все почему? Прикрываясь круизом, они заморочат всех своих клиентов. Они и мистера Хейвершоу благодаря этому заполучили.
А до дедушки Чайлдерса им нет дела. Им только бы свои интересы соблюсти.
С ними всегда так.
Ну, на сей раз это не пройдет.
Если я поддержу дедушку.
— Не бери в голову, дед, — сказала я и пошла назад в клуб.
Папа стоял у стола с закусками с тарелкой в руке и болтал с каким-то лысым толстяком с отвислым брюхом.
— Надо отменить, — с места в карьер выпалила я.
— Э… Рейчел, — начал папа, — я тут разговариваю…
— Капитан Нейл говорит, что мы отплываем через пятнадцать минут, но дедушка Чайлдерс не хочет ехать, а это, в конце концов, его день.
— Минуточку, — обратился папа к своему приятелю, затем взял меня за руку и отвел в уединенный уголок. — Ради бога, Рейчел, не вздумай снова устроить мне что-нибудь подобное.
— Тебе?
— Мистеру Хейвершоу не нужны смутьяны.
— Ты-то видел, что произошло?
— Но твоя реакция была неадекватной…
— Ну хорошо, хорошо, извини. Но ты слышал, что я сказала, пап? Эти облака навевают дедушке грустные мысли. Напоминают о том несчастье. Он тебе не говорит о том, что чувствует, из вежливости…
— Рейчел, он мой отец. Неужели ты думаешь, он не сказал бы мне, если что не так? Кроме того, я вложил в это немало денег, да и не собираюсь разочаровывать гостей. Это же все мои клиенты, они специально приехали из Бостона и…
— Ах, так это все из-за денег!
— Рейчел, ты меня слушаешь? Твой дедушка давно мечтал об этом. Он заслужил такую поездку. Да и не собираемся мы уходить особенно далеко, ты же знаешь.
— Я знаю, что…
— Нет, не знаешь! Ты не говорила с его лечащим врачом!
— Что? Что ты говоришь?
Папа огляделся по сторонам:
— Ничего, Рейчел. Ты меня нервируешь…
О боже!
— Что-нибудь и в самом деле плохое? Дедушка умрет?
— Да бог с тобой! Это не значит, что сейчас. То есть… — Папа в сердцах махнул рукой. — Рейчел, у твоего дедушки плохое сердце. У него врожденный порок. Врачи говорят, что ему и так жутко повезло, что он дожил до такого возраста, но дела его плохи. Понятно?
Понятно?
— Он скоро умрет.
— Нет! То есть, конечно, в свое время, но не сейчас!
И слышать не хочу!
— Так ты, стало быть… игнорируешь желание умирающего.
— Рейчел, не драматизируй!
Слово-то какое — «драматизируй»!
Они так говорят каждый раз, когда у меня предчувствие. Этим они хотят сказать: «Ты же еще ребенок. И сама не знаешь, что говоришь».
— Я, по крайней мере, не веду себя как эгоист, — парировала я.
— Что ты сказала?
Рейчел, хватит, успокойся, ты и так сегодня успела наломать дров.
Но меня уже понесло.
— Да, как эгоист. Холодный, бесчувственный. Не могу поверить, что ты мой отец.
Я повернулась и побежала. Все на меня смотрят. Опять двадцать пять.
Думают: и откуда свалилась эта несносная неблагодарная девчонка?! Только мне наплевать, что они там обо мне думают.
Я бросилась к задней двери яхт-клуба. Она вела на рабочий двор с помойными контейнерами.
Вот так и надо. Там мне и место.
Я вылетела на улицу и громко разрыдалась. И тут сердце у меня оборвалось.
Этот парень стоял там.
3
Контакт.
Калитка. Дуй в ворота.
Она была у него за спиной. В высоком заборе из круглого штакетника.
Я хотела было проскочить мимо него, но он загородил мне дорогу.
— Что с тобой? — спросил он.
— Да ничего. Слушай, шел бы ты своей дорогой.
— Ради бога, я просто… просто я хотел извиниться.
— За что?
— За то, что произошло там. С твоим дедушкой. За нож.
— Прощаю. Пока.
И снова двинулась к калитке. На сей раз он отступил в сторону.
— Он говорит, ты на него похожа, — неожиданно сказал парень.
Я резко остановилась:
— Кто говорит?
— Твой дедушка. Он говорит, вы родственные души. Что вы друг друга насквозь видите.
— Он все это тебе сказал?
— Это правда?
— Ничего подобного.
Родственные души!
Мне как-то не приходилось так думать о дедушке Чайлдерсе. Но если по правде говорить, все так оно и есть. Я ему ближе, чем большинству своих подруг. Не представляю, что буду делать, когда он…
Только этого еще не хватало! Давай-ка без слез, Рейчел. Глаза опять на мокром месте.
— Босс хотел было меня гнать взашей, да твой старик меня выручил.
— Он свой парень, — поддакнула я. — Иногда мне кажется, даже чересчур.
— Он всегда такой был.
— А ты-то откуда знаешь?
— Я знавал его. В былые годы.
— Что-то не припомню тебя.
— Может, я не из тех, кого запоминают.
— Ты живешь в наших краях?
— Жил, давным-давно. А сейчас снова переехал сюда.
Везет же нам!
Не лезь в бутылку, Рейчел.
Но меня что-то взбесило.
Где-то он, видать, маху дал.
Но дедушке Чайлдерсу он, похоже, пришелся по душе. Значит, ничего плохого в нем нет.
— Меня зовут Рейчел. Не обижайся, я это так…
— Колин. — Он пожал плечами. — Да ерунда. Я понимаю. Ты и без того расстроена.
— Но ты же сам понимаешь, ты тут ни при чем.
— И на том спасибо.
— Не могу туда вернуться.
— Так и не возвращайся. Постой здесь. Очухайся малость. За меня можешь не беспокоиться. Я никому не заикнусь, что ты здесь.
— Хорошо.
Я присела на деревянный бочонок, подальше от вони помойки.
А он вернулся на кухню вытаскивать оттуда пластиковые мешки.
Вел он себя спокойно и выдержанно. Попусту не шумел.
Если говорить по совести, несмотря на засаленные патлы и грубоватые черты, он был скорее даже приятен. Глаза ярко-зеленые, брови черные как смоль и густые, цвет лица золотисто-оливковый.
Но главное, он и в самом деле сочувствовал мне.
Я это мало про кого могу сказать.
— Ладно, — говорит Колин, — мне пора возвращаться. Тебе получше?
Скажи ему.
Я покачала головой, с трудом сдерживая слезы:
— Дедушка… Я думаю, что дедушка Чайлдерс долго не протянет.
Глаза у Колина потемнели.
— Он стар, Рейчел. И прожил долгую славную жизнь.
— У него порок сердца. А мои родители не очень хорошо обращаются с ним. Им дела нет до того, что ему хочется.