Остров, на котором никого как бы нет.
Лагерь. Никаких взрослых вожатых.
Это только во сне может присниться.
Проснусь… и я в Несконсете… А вокруг все та же тоскливая жизнь…
Я, должно быть, заснула. Потому что очнулась я от звона колокольчика.
В дверях ванной комнаты стояла, широко улыбаясь, Мери-Элизабет с старинным ржавым колоколом в руках.
Я выпрямилась:
— Кто гость?
Колин?
— Ты, — ответила Мери-Элизабет.
— А как насчет моего приятеля? — спросила я. — Хоть что-нибудь выяснилось?
— Пока ничего. Все думают, он уплыл обратно. Вот твоя одежда.
Она положила передо мной на бочонок юбку, блузку и свитер из бумажных ниток.
Я вышла из ванной и вытерлась. Принесенные вещи были старинными и поношенными, но классными на свой лад, настоящие ретро и фанки.
Я подняла юбку и нечаянно уронила книжку, которая лежала на бочонке. Я наклонилась и подняла ее. Это был фотоальбом — потрепанный и заплесневелый.
На обложке выцветшие буквы НМСШ — Несконсетская младшая средняя школа.
Стало быть, я здесь не одна. Тут есть кто-то еще из Несконсета.
Я положила книгу на место и стала ее рассматривать.
— Что ты делаешь? — В ванную вбежала Мери-Элизабет и резко захлопнула книгу, чуть не прищемив мне пальцы.
— Я просто заглянула… — начала я.
— У нас нет времени, — сказала Мери-Элизабет.
— Кто-то из Несконсета?
— Поторопись, пока твоя карета не превратилась в тыкву! — бросила Мери-Элизабет, выбегая из ванной.
Книгу она прихватила с собой.
8
Она не знает.
Почему же вы ей не сказали?
Это бы ничего не дало.
Но она все равно поймет сама.
Но к тому времени будет уже поздно.
Это точно.
― Карета подана, Золушка. — Вес слез с облучка. На нем была поношенная накидка и кепка.
— Ты вполне сошел бы за крысу-кучера.
— К вашим услугам. Входите в мою крысоловку.
Повозка была украшена глицинией, жимолостью и ветками вечнозеленых кустов. Весь лагерь высыпал на поляну, и все были празднично разодеты.
— Чем я заслужила такую милость? — спросила я, ставя ногу на ступеньку.
— Ты нам понравилась, — ответил Вес.
Мери-Элизабет поднялась следом за нами.
— И мы бы хотели, чтобы ты осталась с нами навсегда, — добавила она.
Я улыбнулась:
— Хорошо, подумаю.
Карета неторопливо покатила. Жители лагеря шли рядом, смеясь и болтая. У многих в руках были музыкальные инструменты — саксофон, флейта, барабанчик, труба. В музыканты они явно не годились. Я толком и мелодию понять не могла.
Но это абсолютно никакого значения не имело.
Мне было тепло и уютно, и я была во всем сухом. И если б не мысли о Колине и дедушке Чайлдерсе, я и в самом деле была бы счастлива.
Скорее всего, с ними все в порядке.
Колин — классный пловец, и к тому же он плыл в правильном направлении.
А дедушка Чайлдерс крепкий орешек, Рейчел. Он всех нас переживет.
Я старалась выкинуть из головы мысли о них. Для собственно спокойствия.
— Как тебе здесь? Нравится? — спросил Вес.
— Еще бы! — откликнулась я. — Но где же ваши вожатые?
— Они не живут с нами, — объяснил он. — Мы видимся с ними только в особых случая, вот как сегодняшний.
— Вы действительно предоставлены самим себе? Весь день?
Мери-Элизабет кивнула.
— Может, я и впрямь останусь здесь навсегда, — пробормотала я.
Вскоре потянуло аппетитным запахом жареного мяса. Он мешался с не менее аппетитным духом свежеиспеченного хлеба, сдобных булочек, кукурузных лепешек. Я только сейчас поняла, до чего голодна. У меня так и потекли слюнки.
Они что, так всегда питаются?
Мы остановились на широкой поляне, поросшей густой травой. На краю поляны на огромном вертеле жарился барашек, над тремя сложенными из камней очагами поднимался пар и дым. У длинных столов для пикника суетились люди. Они расставляли большие дымящиеся блюда с едой.
Взрослые.
Но на обычных скаутских вожатых они не походили.
Большинство из них было в карнавальных костюмах.
Это были скорее персонажи из разных сказок и историй. Они были разбиты на группы.
В одной группе женщины носили необъятные юбки с кринолинами и черные фетровые шляпы. На мужчинах были толстые шерстяные куртки, панталоны и подбитые гвоздями тяжелые башмаки.
Пионеры-колонисты.
Другая живописная группа мужчин была наряжена в белые рубашки с кружевами и банданы — прямо из «Острова сокровищ». Они тащили за собой босоногих людей в лохмотьях.
Пираты и их пленники.
Другая компания в армейских хаки словно вышла из фильма о Второй мировой войне.
«Спасение рядового Райна».
Группки смешивались. Обособленно держались только музыканты. Джаз-банд состоял из представителей всех сюжетов. Играли они на самодельных дудочках, сделанных из тростника, и барабанах из полых пней, обтянутых кожей. Многие плясали. Танец был замысловатый, и двигались они неуклюже.
— Театральная труппа? — спросила я Веса, стараясь перекричать шум. — Или здесь фестиваль?
Вес кивнул:
— Разве не видишь, что это персонажи?
Больше я не спрашивала. Не хотелось напрягаться.
Я вышла из своей кареты. Все обступили меня и приветствовали. Вес и Мери-Элизабет начали было представлять всех, но я не запоминала имен. Многие говорили с акцентом, в основном английским и ирландским, и у некоторых акцент был столь сильный, что я с трудом их понимала.
Я пошла к столу с закусками, но Карбо отвел меня в сторону. Он пытался танцевать со мной какой-то немыслимый бальный танец. Я в этом деле полный профан, а он, к моему немалому удивлению, делал все эти несусветные па довольно сносно. Будто специально учился.
Вокруг нас все захлопали в знак одобрения.
Я чувствовала себя совсем как дома.
Только я была голодна как зверь.
Наконец Карбо подвел меня к столам.
Тут я чуть не умерла от смеха. Парни в армейской форме времен Второй мировой войны ели стоя, будто аршин проглотили, и при этом громко разговаривали с набитыми ртами. «Пионеры» молча ели с тарелок, на которых, по-моему, ничего не было.
Оборванцы, я так поняла, исполняли роль прислуги и суетились вокруг столов, с угрюмыми лицами собирая и унося тарелки и принося новые. Пираты из «Острова сокровищ» вели себя с ними вызывающе: они грубо толкали их и презрительно смеялись им в лицо.
— Что они играют? — спросила я Веса и Мери-Элизабет, подходя к столу и наполняя тарелку.
— «Тяжкие испытания», полагаю, или… дай послушаю… «Пираты из Пензанса»?
— Точно, — кивнул Вес. — Это респираторная группа.
— Репертуарная, — поправила его Мери-Элизабет.
Я осушила свой стакан пунша и принялась за еду.
Один из оборванцев заметил, что у меня пустой стакан.
— Позвольте, мэм?
Колин.
Он вдруг ожил у меня перед глазами — на яхте, бегающий со стаканами.
— Нет, спасибо.
Мне вдруг расхотелось пить. И есть. Я отодвинула тарелку.
— Что, плохое мясо? — спросил Вес.
— Нет, нет… просто… Мне что-то не по себе.
Вес вскочил.
— Тост!
— Слушаем! Слушаем! — раздалось со всех сторон.
Я обернулась. Все стояли. И, улыбаясь, смотрели на меня, чокаясь стаканами. Чья-то рука вывела меня из-за стола. Это была Мери-Элизабет.
— Это в твою честь, — сказала она.
— За Рейчел! — воскликнул Вес.
— Гип-гип! — закричала Мери-Элизабет.
— Ура! — подхватили все присутствующие.
— Послушайте, ребята… — взмолилась я.
— Гип-гип!
— Ура!
— Спасибо, но я ничего такого не сделала, — бормотала я.
— Гип-гип!
— Ура!
— Рейчел, мы пьем за твое мужество! — крикнул Вес. — Ты мужественно сражалась с неминуемой смертью и явилась сюда в самый нужный момент…
— Чтобы спасти наши души! — перебил его один из пиратов.
Все одобрительно закричали.
Я рассмеялась.
Это я спасла их души?
Ну и чудной народ. Все драматизируют. Но очень забавные.
Я, улыбаясь, оглядывалась. Мери-Элизабет несла мне стакан пунша. От него исходил дивный аромат фруктов и пряностей.
Холодный. Прямо ледяной.
Я подняла стакан и сделала глоток.
И вдруг на душе стало легко-легко.
Ноги стали как ватные. Мне казалось, земля уплывает у меня из-под ног. И укачивает — то вверх, то вниз.
Воздуха! Мне нужен воздух.
— Рейчел, что с тобой? — спросила Мери-Элизабет.
— ЙЕЕЕЕЕЕАААА! — закричали все, глядя на меня.
За что они меня так приветствуют? Что я такого сделала?