В зале повисла тишина, слышно было лишь, как потрескивают дрова в камине, даже Вэллия перестала вышивать и обернулась к своему крёстному.
— Что он сделал? — шёпотом спросила сама, вмешиваясь в мужской разговор.
— После того, что случилось с тобой, он послал в Лион письмо с обвинениями, очень резкое, надо полагать, если ответ пришёл в таком тоне… — Он посмотрел в сторону Вэллии через бровь.
— Что? Что ответил отцу Доранн из Лиона? — Вэллия уже забросила вышивку и почувствовала, как от волнения задрожали руки, пришлось стиснуть кулаки, чтоб успокоить дрожащие пальцы.
— Тебя надо спросить. Из Лиона письмо пришло в таком провокационном тоне, что знаешь…
— Почему? — Вэллия поднялась с кресла и не сводила взгляда с барона Дарла. Сердце в груди стучало набатным колоколом. — Что всё это значит? — Уже и голос её дрожал, не только руки.
— Граф Доранн заверяет, что никогда никого не посылал в Дарн, ни к чему не причастен и понятия не имеет, в чём его обвиняют. Считает всё это оскорблением и требует публичных извинений…
— Ого, — это вырвалось у Ниарда.
Вэллия сцепила руки в замок и с хрустом начала выламывать пальцы, смотрела вверх блуждающим взглядом — полное воплощение тревоги и волнения.
— Это ложь… — прошептала чуть слышно. — Они были от Доранна… Они из Лиона… Я знаю…
— Вэллия, милая, мы тебе верим. — Барон Дарл поднялся, забыв о шахматах, подошёл, хромая, к племяннице, попытался приобнять её, успокоить, но Вэллия увернулась, избегая его рук. — Мы верим тебе, и отец твой тебе поверил, и я… Ты же не могла ошибиться.
— Они… Они были из Лиона… Они тоже говорили о войне, и один говорил, что граф отдаст ему Бергские земли… От Доранна они…
События тех дней, та боль, насилие и унижения захлестнули её, как никогда прежде. Она пережила такое, а ей не верили, её слова подвергали сомнению. Это после того, что она пережила! Как можно…
— Уже поздно, пора в постель, мы все изрядно устали. — Барон Дарл посмотрел в лицо Ниарда. — Маркграф, проводите супругу в спальню. Ложитесь. Завтра ей будет лучше. Спокойной ночи.
— Конечно.
Ниард взял Вэллию под локоть и повёл за собой. С приездом родственника в гости, они вдвоём старались играть нормальные семейные отношения, создавать внешнюю видимость семьи. Были приветливы друг с другом, улыбались, вместе уходили ложиться спать в одно время, вместе вставали. Никто ведь не знал, что ложились они и раздевались, затушив все свечи, а по утрам Вэллия отворачивалась в постели, когда одевался он.
Но сегодня негодование и боль, переживаемые чувства настолько охватили Вэллию, что, задыхаясь, она начала срывать с себя одежду уже в дверях. Рвала пуговицы котарди — пиджака, шнуровку глухого киртла — платья. Ей не хватало воздуха, лицо пылало, хотелось дышать во всю грудь.
Когда Ниард развернул постель и посмотрел на жену, Вэллия была лишь в одной рубашке и, поставив ногу на кровать, стягивала с колена на голень чулок. Тонкая дорогая ткань почти не скрывала девичьей груди, открытое колено приковывало взгляд. Ниард аж растерялся, от удивления распахнув губы. Такой он не видел её ещё ни разу. Он много раз чувствовал близость её тела в постели, знал, что она рядом, но он не видел её полуголой.
Ниард судорожно сглотнул и поджал губы. Вэллия долгим взглядом смотрела ему в лицо, видела его замешательство, огромные глаза. У него даже румянцем щёки пошли, и дыхание участилось.
Не-ет, он абсолютно состоятелен, как мужчина. Всё он может, только не хочет.
Вэллия медленно опустила ногу и закрыла грудь перекрещенными руками, впиваясь дрожащими пальцами в плечи, видела его взгляд на себе.
— Л-ладно, — он сумел заговорить первым, — я лягу чуть позже, хорошо? — Развернулся и вышел из спальни.
Вэллия разделась и быстро забралась под одеяло. "Что это с ним?.. Что происходит? Ведь он нормальный, он абсолютно здоров… Его также интересуют женщины, как и любого другого…"
Она тряслась в ознобе пережитого откровения, вспоминала его взгляд на себе. Он заинтересовался ею, конечно, заинтересовался. И уже на другой план ушёл и Лион, и Доранн, и Алдор с Корвином. Только потом Вэллия вспомнила, что Алдор говорил как-то, что граф Доранн не отправлял их, они сами пришли в Дарн, к отцу. Конечно, ведь Алдор хотел убить отца, и это была его личная месть за Берг, за родных. А значит, Доранн, в самом деле, не знает о Вэллии ничего, если они не сказали о ней ни слова. А значит, Вэллия может стать предлогом войны. И не сама Вэллия, так этот проклятый Берг и его земли, и месть за убитых Бергских князей — всё одно. Неужели всё-таки война будет?
* * * * *
Дни шли за днями. Наступил май, зацвели фруктовые деревья в саду. Душа наполнялась радостью, непреодолимым желанием жить, радоваться жизни и предстоящему лету.
Барон Дарл всё ещё гостил в Берге, а вот советник маркграфа барон Гердис отпросился в свои земли, проведать жену и сыновей, и Ниард отпустил его, всё больше и больше сближаясь с дядей своей жены. Вместе с бароном Дарлом они занимались делами по строительству крепостей, следили за работой мастеров. Посетили замки баронов и мелких рыцарей в землях Берга, проверяя, готовы ли вассалы маркграфа к предстоящей войне, если, конечно, опасения подтвердятся. Играли в шахматы, устраивали выезды на охоту.
Чем больше времени проводили они вместе, тем более доверительными становились их отношения. Барон Дарл не торопился уезжать, получая удовольствие от времени, проведённом в коллективе с этим молодым, но не глупым парнем. А маркграф видел в лице барона старшего наставника, родственника, и относился к нему, как к старшему брату.
Но внимательный и наблюдательный барон видел не только то, что ему показывали, годы общения с другими людьми и жизненный опыт научили его видеть значительно больше, замечать детали в поведении, в словах, в поступках.
Он и сам не мог точно сказать, с какого момента, он вдруг заподозрил, что в отношениях между молодыми людьми не всё гладко, как кажется на первый взгляд. Может быть, после того, когда, уезжая на несколько дней по землям вассалов, молодой маркграф растерялся на предложение барона поцеловать супругу на прощание. Может быть, опытный взгляд советника заметил холодность и робость в глазах племянницы, когда она смотрела в лицо своего мужа за столом. Как избегает она прикосновений его рук, как уклоняется от случайных прикосновений его плеча, колена у камина, как настороженно следит за движениями супруга.
Нет, что-то здесь было нечисто.
Барон Дарл пытался вызвать племянницу на откровенный разговор. Он боялся, что терпеливый и спокойный на вид молодой маркграф бывает груб с женой, поднимает на неё руку или творит насилие. Но крестница не подтвердила его опасений, напротив, она смотрела на дядю такими глазами и защищала супруга, что барон начал сомневаться в себе самом и своём жизненном опыте.