мать. Немного побыв, все вышли, осталась только Тамара. Она нагнулась к Татьяне, поцеловала её в лоб и сказала: «Не волнуйся, я – с тобой!» Татьяна в слезах повернулась к ней и ответила: «Скажи ему, чтобы немедленно отвёз меня – Татьяна помедлила – отвёз меня в Сибирь».
До самого Томска Татьяна не проронила ни одного слова, ничего не ела, только пила воду из большой пластиковой бутылки, которую засунула ей в сумку Тамара. Собрав свои вещи, она уехала в деревню.
Иракли после отпуска приступил к работе. Однажды секретарь подала ему почту из Новосибирского областного военного суда. В повестке ему приказывалось прибыть в суд для дачи показаний в качестве свидетеля по делу … и указывалась знакомая ему фамилия из Грузии. Иракли ясно понимал, что после первых же показаний его статус свидетеля быстро переквалифицируют в статус обвиняемого с соответствующими последствиями. А обвинять его было в чём: сокрытие сведений о преступлении; игнорирование розыска преступника, объявленного в международный розыск; контакт с преступником. Иракли вспомнил долгие, недавние разговоры с отцом, советы матери…
Георг сидел у себя в кабинете директора новообразованного концерна, когда натужно зажужжал старый факс-аппарат. Георг не выбрасывал его лишь по одной причине: через него он принимал факсимильные сообщения из дальних регионов, где еще не был распространен интернет. Он дождался, когда жужжание прекратилось, и подошел к аппарату. Оторвав кусок ленты с принятым сообщением, он прочитал короткий текст: «Татьяна вернулась в деревню». Рядом стояло имя подружки Татьяны из далёкой сибирской глуши. Вечером Георг сообщил новость Кароле и сказал, что ему нужно съездить в Сибирь. Карола всегда считала, что её муж поступает как настоящий мужчина, и никогда не препятствовала ему. Утром, провожая Георга в дальний путь, она сердцем чувствовала, что он не вернётся.
После долгих лет отсутствия Георг вновь возвращался в родную деревню. Та же единственная на всю деревню улица; те же, еще больше покосившиеся бревенчатые дома; те же, но уже охрипшие, собаки. Подойдя к Татьяниному дому, он с удовлетворением отметил, что дом хорошо отремонтирован, и от нового забора к крылечку дома вела асфальтированная дорожка. «И где же брат раздобыл асфальт?» – подумал он. Уже вечерело, и в доме горел свет. Взявшись за дверную ручку, он ожидал, что дверь в это время должна быть закрытой, но она легко открылась и впустила «блудного сына» внутрь дома.