— Да, гроссмейстер сразу написал о вас в Рим. И описал очень подробно.
— Ну, раз вы поняли, что я маг, то вы знаете, что мои предсказания сбываются. Но будущее можно изменить. Хотите узнать ваше будущее, если вы не последуете моему совету?
— Интересно услышать, — произнёс регент.
— Тогда слушайте. После смерти этой осенью короля Ладислава в начале следующего марта вас изберут королём Богемии. Вы, с помощью прямого подкупа, склоните на свою сторону сейм.
Даже Зденек Конопиштьский, ваш противник, первым преклонит перед вами колени и провозгласит: «Да будет господин регент королём нашим!». Вас коронуют два венгерских епископа 7 марта.
Условием коронации будет ваша тайная клятва подчиняться папе и искоренять ереси, принесённая вами накануне коронации в присутствии католических магнатов.
Вы будете более-менее благополучно править до 1469 года. Но Рим будет требовать от вас исполнения клятвы, а ваши друзья гуситы борьбы с Римом. Папа отлучит вас от церкви, и католические магнаты выберут чешским королём Матьяша Корвина.
Если бы я не изменил реальность в Польше, она бы встала на вашу защиту, но этого уже не произойдёт. Вас никто не поддержит. И всё, что вы передадите своим сыновьям, заберёт Корвин. Скорее всего их участь будет не завидной.
Умрёте вы в 1471 году. И ваш план создания союза европейских государей, которые должны были взять на себя обязательство решать все спорные вопросы мирным путём умрёт вместе с вами.
— Вы жесток… — пробормотал он после паузы.
— Я, что вижу, то и говорю. Это не я жесток, это — жизнь.
— А если я выберу ваш путь?
Я помолчал…
— Сказать честно?
— Конечно…
— Этой судьбы я не вижу… Её пока нет.
Он покачал головой.
— Ну и как тут выбирать?
— Очень просто. Сейчас вам не надо ни под кого подстраиваться. Судьбу пишете вы сами. И не только свою судьбу, но и судьбу Богемии и ваших детей. Берите власть, и делайте так, как считаете нужным. Вас признает Пруссия, Россия и Турция. А потом и Германия. Там тоже восстанут против Рима.
Мы вам поможем воплотить ваши мечты. И подумайте о ваших детях, их у вас уже девять, а будет ещё двое.
— Да… Можете вы убеждать, Михаил.
Будущий король Богемии смотрел через пустой бокал на огонь камина.
— Так говорите, вы поташ привезли?
— Привезли, ваше величество… Только не тратте его и ваши силы на помощь Венгрии. Готовьтесь отражать войска германские. Да и с католической Моравией вам придётся решать кардинально. Надо позволить туркам взять Рим. И готовьтесь забрать север Венгрии — Словакию. Турки дальше Будапешта и Вены не пойдут.
— Но как же вы сообщите султану, о… нашей договорённости?
Я усмехнулся.
— Не только у вас есть голуби, Ваше Величество.
* * *
На следующий день правитель Чехии посетил порт, и мы с ним понаблюдали за выгрузкой поташа. Ветер стих, и грузовые работы стали возможны.
Мы стояли на причале, и я почувствовал, что ему есть, что мне сказать. Я вопросительно посмотрел на него. Он вздохнул и сказал.
— Мой старший сын Бочек сейчас в Венгрии. Вернее, даже не в Венгрии, а на юге Трансильвании. В замке Яноша Хуньяди. Он… немного отстаёт в уме от своих братьев, но уже сейчас хороший воин…, и он мой сын… Я не хотел бы, чтобы с ним…
— Не волнуйтесь, он проживёт долго… Даже если он будет пленён турками, они его вам вернут в целости и сохранности. На сколько мне известно, Хуньяди выстроил такой замок… Туркам его не взять без наших пушек, а пушек я им не дам…
— У вас хорошие пушки?
— У нас очень хорошие пушки. Я вам привёз парочку больших в подарок. Они хоть и крупно-ядерные, но сравнительно лёгкие. Следующие пойдут из Пруссии. Пойдёмте, покажу.
Мы зашли на борт, и спустились в трюм. За мешками с поташем лежали две пушки.
— Что это? — Спросил Йиржи.
— Это наши русские орудия. А это — заряды к ним, — я показал на вытянутые, заострённые латунные снаряды в гильзах.
— Тут пока сто выстрелов. Орудия пробивают крепостную стену на расстоянии с четверть. Я оставлю вам канониров и пушечную прислугу. У пушек есть особенности заряжания и прицеливания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Йиржи подошёл к стволам и осторожно прикоснулся к одному… Потом погладил. Тронул казённик. Посмотрел на меня.
— Вам продемонстрируют принцип действия. А вот лично для вас…
И я достал из-за мешков винтовку типа «карабин Симонова».
— Что это? Пищаль?
— Это уже не просто пищаль, а пищаль винтовая. Назвали винтовкой. Очень точная и дальнобойная. Пробивает любую броню на четверти.
Я показал, как работает затвор, как вставляется патрон, магазин.
— Вам мои канониры помогут и подскажут, как пользоваться. Вам понравится.
— Так… Время рыцарей проходит…
— Проходит, Ваше Величество. — А сам подумал: «Если бы он увидел наши автоматы…».
Мои «мудрецы» Русин с учениками и Феофан дошли своими умами до «гремучих смесей», позволивших изготовить капсюли, взрыватели, дистанционные снарядные трубки, тол.
Из меня химик — никакой. Даже при наличии формул и технологий получения, я не мог им толком помочь. По своей первой специальности я — инженер-механик. Поэтому я давал только направления для мысли, и устные объяснения, что надо получить, и из чего.
Сейчас Феофан находился на Урале, организовывая добычу необходимых химических компонентов, и прямо там налаживал «варку», как он выражался, «взрывных зелий» и переработку руд. Феофан умел договариваться со всеми. Замирились даже с ногайцами. А уж лучшего геолога в этом времени и сыскать было невозможно.
Первый автомат АК-47 мы собрали в Лоеве.
* * *
— Вот, Государь, извольте видеть… Новое оружие изготовили наши оружейники. Самозарядная, винтовая автоматическая пищаль — СВАП, по первым буквам слов.
— Что такое, «автоматическая»? По-гречески, чтоль?
— Да. Самодвижущаяся. Сама стреляет.
— А… Самострел! Так бы и говорил, — довольно сказал Царь. — Покаж.
Он взял автомат в руки. Его палец сразу лёг на спусковой крючок.
— Как у арбалета, — сказал он. — А болты тут? — Он показал на магазин.
Как ещё он не догадался снять автомат с предохранителя? С обретением «зрения» Василий Васильевич получил в мозг, как бы, дополнительный анализатор. Понимать «увиденное» у него получалось удивительно быстро. Он перестал удивляться моим машинам и технологиям, сразу вникал в их суть и задавал очень грамотные уточняющие вопросы.
Вот и сейчас он приник «взглядом» к мушке и целику, направляя ствол в кромку льда у устья Сожа.
Я перещёлкнул целик на тройку.
— Триста метров, — сказал я. — Далековато…
— Ништо, — сказал он, и перещёлкнул предохранитель на одиночный огонь.
Я хмыкнул и покачал головой, посмотрел на тестя, пожал плечами. Тот стоял, выпучив глаза.
Бах! Бах-бах! Бах!
Дульный компенсатор не давал сильно задираться стволу, и пули легли чуть выше по льду, почти в одну точку, подняв облачка ледяной крошки.
Царь повёл стволом влево и нашёл цель на крутом склоне горы.
— Только не в крепость, государь! Может прошить.
— Что я, дурень какой!? В каменья мечу… — Сказал он, и переключил машинку на автоматический огонь, а целик на единичку.
— Бабабах! Бабабах! Бабабах! — Проговорил автомат.
Все три камня лопнули и осколками покатились вниз.
— Ну, Василь Василич! — Я восхищённо всплеснул руками. Иван Михайлович и Иван Васильевич стояли, раскрыв рты. Потом Царевич опомнился.
— Батюшка, дай я, дай я!
Царь обернул к нему лицо и произнёс:
— Эта пищаль — орудь серьёзная, не крутись с ней. А то нас покрошишь тут всех… в капусту. Вон туда стрельни, в бревно. — Царь показал на реку с другой стороны плотины, вниз по течению. Бревно, вмёрзшее в лёд, находилось метрах в пятидесяти.
Он посмотрел на меня, поставил целик на «П», перевёл ствол автомата через верх на другую сторону плотины и отдал Ивану. Я едва успел щёлкнуть предохранителем.