Сопровождающий меня офицер стукнул ключом в одну из дверей и засунул ключ в скважину. С той стороны послышался ответный стук, и раздался двойной скрежет, проворачиваемых ключей.
Мы вошли в кабинет правителя Богемии, который сидел в небольшом кресле у чуть теплящегося камина. Я подошёл ближе, вынимая верительную грамоту прусского короля, и передавая её стоящему рядом со входом офицеру.
Йиржи искоса посмотрел на меня через левое плечо, и пошевелил босыми пальцами ног, ступнями стоявшими на каминной решётке.
— Присаживайтесь, Князь, — сказал он хриплым голосом и беря из рук помощника развёрнутый пергамент, со взломанными сургучными печатями Гроссмейстера Тевтонского ордена и короля Пруссии. Первую печать знали все, а вторая пока была известна не многим.
Я присел на предложенный мне стул. Пока Йиржа читал, я устроился на стуле получше, и тоже протянул кожаные подошвы своих мокрых сапог к теплу камина.
— У вас широкие полномочия… — произнёс он, — Вы важный человек?
Я пожал плечами.
— Когда караван вдруг поворачивает назад, самый последний верблюд может стать первым, — сказал я.
Йиржи посмотрел на меня вскинув брови и улыбнулся.
— Мудрые слова, но вы мне не ответили. На сколько ваш род известен, чтобы с вами можно было говорить без ущерба для своей репутации? Кто вы, Князь Михаил Фёдорович?
— Ваш панский гонор не позволяет вам общаться с простолюдином? Даже в том положении, в каком находитесь вы сейчас?
— О чём вы? В каком положении?
— Ну, например, в таком, что, буквально через десять дней, на вас нападут турки, и помочь ни вам ни Ладиславу будет не кому. Болгария и Трансильвания уже пали. Польша — уже не Польша, а Пруссия. Литва отошла к Руси. И ни та, ни другая не собираются вам помогать. Пока, — уточнил я. — А возможно, что и объединятся с османами…
Правитель Богемии сидел молча, глядя на разгорающийся огонь камина. Я тоже молчал.
— Выпить хотите? — Вдруг спросил Йиржи.
— Да я в общем-то уже… Не удержался… Попробовал ваши фруктовые настойки. Сильно друг расхваливал.
— Это тот русский купец? Николай, кажется?
— Да… — не стал скрывать я банальную истину. — Но от добавки не откажусь. У вас, реально, вкусные напитки. Но мне уже нельзя понижать крепость… — добавил я, как бы смущённо почесывая затылок.
Правитель Богемии сделал рукой непонятный знак, и между нами появился маленький столик с наполненным стеклянным графином и двумя стаканами.
— «Богемское стекло, — подумал я, разглядывая. — Красиво».
— Красивое стекло, — сказал я. — Мы сюда, кстати, русский поташ привезли. Целый корабль. Хороший порох из него получается…, или стекло.
Йиржи удивлённо посмотрел на меня.
— Значит вы всё-таки решили нам помочь? — Усмехнулся он.
— Пока это только торговля.
— Всё в этом мире торговля, — сказал он, поднимая стакан.
— Согласен, — сказал я.
Мы выпили. Это была вишнёвая настойка.
— Попробуйте наш сыр.
— Благодарю, ваше величество.
— Да какое я «величество»? — Махнул он рукой. — Так… Временщик.
— У вас серьёзные перспективы стать реальным правителем и Богемии, и Венгрии, а, возможно, Австрии. Если вы имеете подобные амбиции, конечно…
— Австрия — герцогство, там целый хвост желающих.
— А на всё остальное, мной перечисленное, хвоста нет?
— Есть, конечно… Так что вы сказали о нападении османов на Чехию и Венгрию? — Как бы невзначай спросил он.
— На Венгрию нападут с юга, с двух сторон, пройдя сразу на Будапешт, а на Чехию — со стороны Львова. Через Краков.
— Но там же ваши земли, Пруссии.
— Они попросили дать им проход, и Прусский Король дал. Вернее, пока ещё не дал. Король думает, но ему нет повода отказывать. У Короля с османами заключён союзный договор.
— Союзный договор? Как можно? Это же еретики, богоборцы.
— Для нас и католики — еретики…
— Но мы… Богемия… Мы — не католики, мы сами боремся с Папской церковью…
— Боролись? Да! Ваш отец боролся… Дядья боролись… Не хочу вас обидеть, и прошу понять правильно, но ваша позиция более толерантна Папскому престолу… Я понимаю, вы должны маневрировать среди крупной рыбы, но… должны ли?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что вы имеете ввиду?
— Я имею ввиду, что Пруссия может помочь вам в вашей борьбе, временно приостановившейся.
— И чем же вызвана такая… позиция Короля Пруссии?
— Это не столько позиция Короля Пруссии, сколько позиция народа Пруссии. А это гораздо сильнее, вы же понимаете?
— Понимаю.
— И это позиция Царя Российского…
Я посмотрел на огонь сквозь стекло бокала и вино.
— Мне нравится этот цвет, — сказал я.
Йиржи тоже посмотрел на огонь сквозь вино, и сказу опустил бокал.
— А мне не нравится этот цвет, — раздражённо сказал он. — Это цвет нашей крови.
— Не факт. Кровь так и так будет литься. Она всегда льётся. Это неизбежно, но выбрать, чьей крови будет больше, нашей, или наших врагов, мы можем.
— Мы сможем договориться с Папой, мы уже почти договорились.
— То, что вы пообещали Риму борьбу с еретиками, а сами попробуете его «надуть», это у вас не пройдёт.
Он вздрогнул.
— Я ещё не договаривался…
— Так договоритесь. У вас же такие мысли есть? — Я посмотрел на него. И утвердительно кивнул, — Есть! Не спорьте. Я многое знаю, а ещё больше вижу.
Он повернулся ко мне всем телом, и поставил бокал на стол. Потом наклонил голову на бок, и спросил:
— Вы из прусских магов?
— Немного…
— Тогда понятно… Что же вы видите, если не секрет.
— От вас у меня секретов нет. Вы единственная наша надежда на почти бескровный переворот в этой части мира.
— Этого не может быть. Переворотов без крови не бывает.
— Бывает, если очень сильно захотеть. Просто на одной стороне должна быть очень большая сила. Такая большая, чтобы противной стороне даже не вздумалось пытаться решить вопрос кровью.
— Вы так говорите за Русского Царя, как будто у вас есть полномочия и от него… — усмехнулся он.
— Есть, — просто сказал я, и передал ему верительную грамоту от Василия Васильевича.
Он взял её дрожащей рукой. Взломал сургучные печати с двуглавым орлом, и погрузился в текст.
— Вы меня убили… — Сказал он хрипло, и хлебнул из бокала.
— Я скажу вам больше… У Российского государства с османами тоже есть союзный договор. И у вас с ними тоже может быть союзный договор.
— Не может! — Отрезал он. — Они Богоборцы.
— Не правда. Это Рим пошёл в крестовый поход на турок, а не наоборот. А сейчас турки просто занимают пустое место. Турки — торговцы, и с ними можно сторговаться. Я вам скажу ещё больше. Россия уже сторговалась с османами, согласившись поделить мир на две части: север и юг. Догадайтесь, что кому достанется? Я думаю, вместе у них многое может получиться.
Йиржи сидел и смотрел на меня.
— Так и вы, тоже в этом союзе?
— Пруссия? В общем-то — да. Тут вот в чём дело… Мы все: и Россия, и Пруссия, и Турция — против католицизма, этого извращенного подобия христианства. Вы слышали, что в России царь принял на себя роль главы церкви, и борется со стяжательством церковников, как и ваши гуситы?
— Значит за всем этим стоит Русь, которая хочет завоевать весь север, а юг отдать магометанам!?
— Русь действительно стоит за этим, но ей не нужен север, как территория, а нужен север, как не католический. Не «русский», а «не католический».
Мы помолчали, глядя на огонь. От моей мокрой одежды валил пар. Свои ноги регент вложил в сапоги и сушил уже их. Я слышал, как кожа на моих начала уже потрескивать, сжимаясь.
Он вдруг сказал.
— А я понял, кто вы… Слишком у вас необычная манера разговора… Вы, как вы сами назвались гроссмейстеру тевтонского ордена, — «маг на службе у российского царя». Вы — подданный Российского государства.
— Я этого и не скрываю. Вы грамоты внимательно читали? В первой написано: «… моему представителю, Князю Михаилу Фёдоровичу Рязанскому…», а во второй: «… моему подданному, Князю Михаилу Фёдоровичу Рязанскому…». Что тут не понятного? — Я засмеялся. — А служба секретная у вас на высоте! Справно сработала. Это откуда у вас информация, прямо из Ватикана?