— Из России пришли и ремесленные новинки. Например, эти удивительные газовые лампы. Таких ламп больше нет нигде, кроме Литвы. Ни у германцев, ни у англов, ни у османов. И подобных новинок в России очень много. В России хорошо развита медицинская наука, открыт университет. Разработанные в университете лекарства уже сейчас позволяют полностью победить такие страшные болезни, как: чума, и оспа. Полностью…
По залу пронёсся одобрительный гул и перешёптывания.
Я теперь одновременно обращался и к государям, и к залу.
— Наши нововведения в конфессиональном праве ведут к единству многонационального русского государства. Что значительно отличает нас от западных стран. Гуситские войны в Венгрии заканчиваются, но следом стоит ожидать религиозные войны в других западных странах: Германии, Франции, и Англии, которые приведут к уничтожению миллионов граждан и падению экономики. Подобного в России мы допустить не должны, и не допустим.
После моего «краткого» выступления, царь Василий Васильевич поблагодарил всех присутствующих, особо выделив заслуги обоих сонаместников, и попросил перейти к «сытной части» собрания. Все захлопали, вслед за моими, специально поставленными в толпу людьми.
— Прошу всех на торжественный обед! — Прокричал церемониймейстер, и широкие двери зала распахнулись.
* * *
Праздничный ужин проходил в зале напротив, под звуки оркестровых композиций, в которых я угадывал знакомые и любимые мелодии: «Бесаме мучо», «Имэджин», и многие другие, наигранные и напетые мной еще полгода назад оркестрантам.
Ужин проходил в «тёплой и дружественной» обстановке.
Где-то после четвертой рюмки, мы с царём вышли «подышать воздухом» в фойе первого этажа, и к нам сразу сунулся долговязый пижон в европейском костюме, которого сразу отсекла царёва охрана.
— Что за хлыщ? — Спросил Царь.
— Соглядатай Папы и Германского Короля. Но, в основном, Папы…
— А… Ты писал, помню… Ну, с ним ты сам разбирайся, мне он не нужон.
— Разберусь, государь, не извольте сомневаться. Я о другом хотел спросить…
— Говори…
— Я невесту себе нашёл, хотел испросить вашу волю, государь.
Царь вскричал, «всплеснув руками»:
— Ну слава тебе, Боже Правый! Иван! — Позвал он царевича. — Подь сюды! Новости добрые!
Иван оторвался от каких-то молодых особ, облепивших его, как пчёлы цветок, втихаря выглядывающих из-под вуалей, и, облегчённо выдыхая, подошел.
— Фух… за… щебетали, как птички… Ажно треск в ушах.
— Повторь Ивану, — попросил меня Царь.
— Я попросил Батюшку твово, одобрить мой выбор невесты, — сказал я Ивану.
— Ух ты! О, то — новость! Решился!? И кого выбрал? Тут, што ли нашёл, в болотах? Не царевну-лягушку?! — Царевич засмеялся удачной, на его и на мой взгляд, шутке.
— Навроде того, — сказал я, отвечая на его слова смехом.
Я, кстати, в Лоеве уже отпечатал в своей типографии первую партию книг «Русские Сказки», пока на мелованной шведской бумаге. Но цари этого ещё не знали. После Минска мы должны были ехать в Лоев. И это был один из многих моих секретов.
— Ну, и где она? Тут есть?! — Нетерпеливо спросил Василий.
— Есть. Дочка Шаста Ивана Михайловича. Купца местнага.
— Это которые у них — Морозовы?
— Да, Царь-Батюшка…
— Славное дело… А то, что купецкая дочка, ничего?
— Ничего.
— Помолвка была?
— Как можно? У тебя прошу благословления…
— А твой батюшка, не супротив.
— Да какой там… Токма и ждёт твоего слова…
— Тады, сёдня и помолвим, а к сену и свадьбу сыграем. Пошли, — потянул он меня за рукав.
За столом Василий Васильевич постучал ножом по синему графину. Похоже ему нравился звук, исходящий при прикосновении металла о бок нашего Лоевского стекла.
— Тут у нас, оказывается, товар красный имееца. И купец знатный при нас…
Царь встал, потянул меня снова за рукав, и слегка покачиваясь, опираясь, по привычке, на всех сидевших за столом, двинулся в сторону сидящего слева от него невдалеке семейства, состоящего из трёх мужчин и двух женщин. Одна женщина была явно молода, и, как и все, присутствующие здесь, молодые незамужние дамы, была укрыта густой вуалью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Семейство поднялось со стульев. Стулья были быстро убраны прислугой, освобождая место для действа. Будущая тёща, уже раскрасневшаяся от сладких наливок, разулыбалась, как новобрачная. «Тесть» стоял серьёзный. С ними помолвка была оговорена заранее, поэтому они испуганны не были…
Короче… Нас сразу и обвенчали. Тут же. Разгорячённый Царь, опасаясь, что я снова ускользну, куда-нибудь, например, в Турцию, сказал, что надо ковать железо, пока горячо. И что по новому закону, он единовластно решает, кому и когда венчаться.
Ни невеста, хотя кто её спрашивал, ни родители невесты, ни её браться против венчания не были. Только я такого оборота не ожидал. По идее, нужно было идти с женой в опочивальню… Я дернул царя за рукав, и в наклонившееся ко мне ухо сказал:
— Царь-Батюшка, дай досидеть до конца стола, а потом уж гоните наверх…
— Хрен тебе, Михась… Закон — есть закон, вон, твой дружка, — он показал на Ивана, — уже копытом роет, так крикнуть — «свершилось», хочет.
Он снова постучал по графину и крикнул:
— В опочивальню!
Вокруг загудели, засвистели гости, и мы с женой, под шум и гам начали подниматься по широким лестницам на третий этаж. Это было так для меня неожиданно, что меня пробил холодный пот. Я совсем не был готов к исполнению… своей роли мужа. Зато тёща, как оказалось, уже была на верху в «нашей» спальне, и даже лежала на нашей кровати. Ивану стоило много денег, чтобы ту кровать выкупить. И тёща, очень довольная, покинула спаленку.
Иван, постегав кровать, и изгнав из неё всех злых духов, вышел и прикрыл дверь.
— Вот те на… — сказал я единственное, что пришло мне на ум. — Никак не ожидал.
Невеста молчала. Я подошёл к ней, и слегка приподнял вуаль. Оттуда появились сначала маленький, но упрямый, подбородок, слегка припухшие, накусанные от переживаний губки, маленький носик, а потом закрытые глаза. Откинув вуаль, я поцеловал сначала их, а потом губы. Её глаза раскрылись. Она с прищуром посмотрела на меня, а потом ткнула меня кулаком в живот.
От неожиданности и от точного попадания под «дых», я согнулся. Она рассмеялась и поцеловала меня в макушку.
* * *
— Свершилось! — Кричал Иван, сбегая вниз по лестнице, и вбегая в зал к гостям. Он размахивал ночной рубашкой, как флагом Японии, на белом фоне которого, краснело восходящее солнце моего рода. Зал взвыл. Захлопали пробки Лоевского ягодного шампанского. Царь и старший Шост бросились друг к другу обниматься, роняя свои и чужие стулья.
* * *
На следующий день по моему приглашению Поппель пришел сразу после обеда. Я как раз заваривал турецкий кофе, присланный мне султаном лично. Султан в это время находился в Киеве. Это был его алаверды, на мой подарок в виде мятежных князей.
— Посол Императора Римской Империи Никола Поппель, — доложил вестовой и передал мне его верительную грамоту.
— Введите гражданина посла, — сказал я.
В дверь вошел давешний, долговязый, по выражению царя — «хлыщ». И сегодня он выглядел броско и вызывающе многоцветно.
— Здравствуйте, господин наместник! Очень рад нашему знакомству. Вчерашний ужин был фееричным… Такой фонтан эмоций… Это очень по-русски… Спасибо… — восторженно и торопливо заговорил он.
Я поднял руку ладонью вперёд, останавливая его поток слов. Если кто-то говорит быстро, значит тебя хотят «заговорить». Обычный приём жуликов и цыганок.
— Мы уже встречались с вами, хер Поппель, — сказал я, делая ударение на слове «хер».
— Разве? — Удивился он. — Где?
— На кордоне Лоева…
— Не может быть, — недоуменно сказал Поппель, вглядываясь в моё лицо. — Я никогда не забываю лица, — сказал он, пожимая плечами.
— А так? — Скорчил я рожу.
Он махнул рукой, словно отгоняя наваждение.