Невозможно было вообразить, что дядька Некрас дозволил бы девке войти в дружину, и оттого Звениславке еще пуще хотелось все разузнать про Чеславу. Откуда она да кто ж ее сражаться научил, как на Ладоге оказалась, или она всю жизнь тут прожила? Какой же тогда род так с девкой своей опростоволосился?.. Да отчего глядит иногда на нее волчонком?..
Звениславка вздохнула и, поежившись, поплотнее запахнула на груди тонкую суконную свиту. В это время у нее дома еще жарко светило солнце, одаривая всех своим щедрым теплом. Здесь же на Ладоге уже ощущался осенний холод. От озера да реки дули студеные, сильные ветра. Солнце светило по-прежнему ярко, но уже не грело, и даже листва на деревьях отчего-то начинала желтеть. Звениславка подивилась еще пару седмиц назад, когда они оказались на землях северного ладожского княжества. Много здесь было чудного, незнакомого, чужого…
Задумавшись, Звениславка не сразу увидала, что по крыльцу поднимаются княгиня Мальфрида с княжичем, который приходился Ярославу единокровным братом. Он-то и был законным сыном старого князя Мстислава. Она знала лишь, что звать его Святополком, да накануне на пиру тот выпил лишнего и побуянил слегка, пока кто-то из дружинников его не увел. А еще она знала, что лицо княгини Мальфриды кажется ей смутно знакомым, только вот Звениславка никак не могла взять в толк, где могла видеть ее раньше?..
— Княгинюшка! — Святополк улыбнулся ей, словно наевшийся сметаны кот.
Он придержал мать за локоть, чтобы остановиться на крыльце напрочь Звениславки. Она склонила голову перед княгиней Мальфридой и с опаской поглядела на ее шебутного сынка. Выделялся он среди прочих мужей, тут уж ничего не скажешь! И захочешь пройти мимо — не пройдешь, обернешься вослед, чтобы поглядеть! Носил он богатые ткани: шелк да парчу да червленые сапоги, богато украшенные и расшитые золотой нитью! На плечах меховой плащ скрепляли фибулы с драгоценными каменьями, и даже тесемка, которой мужчины перехватывали волосы на лбу, была у него соткана из шелка!
Смутившись, Звениславка опустила взгляд, прекратив бесстыже разглядывать своего деверя.
— Как тебе терем-то наш, по душе пришелся? — насмешливо спросил Святополк.
Он взгляда от нее, напрочь, не отводил. Все смотрел на кику да на румянец на щеках, на ладони, привыкшие к тяжелой работе, на тоненькую, простенькую свиту. Смотрел и нехорошо, опасно щурился.
— По душе, княжич, — хриплым из-за волнения голосом отозвалась Звениславка.
Она шагнула назад, врезавшись спиной в высокие поручни. Дальше отступать ей было уже некуда.
— Не дюже богатый, нет? Верно, в южных землях вы тоже в теремах живете? Не в землянках же?
Он уже в открытую над нею потешался. Улыбался колко и зло, смотрел недобро. Даже мать одернула его.
— Макошь светлая, сын! Что говоришь-то ты.
— Права ты, матушка, — он склонил голову в лживом смирении. — Слыхал я ведь, что много приданого с собой княгинюшка наша привезла! Стало быть, все у них в южных княжествах ладно.
Звениславка вскинула голову, выпрямляясь, и разжала пальцы, что судорожно стискивали свиту на груди. Чувствовала она себя зверьком, глупым зайчонком, угодившим в ловушку. Уразуметь не могла, с чего злоба такая исходила от Святополка, отчего тот говорил с ней так! Ничего ведь она ему не сделала, пары слов накануне не сказала!
— Брат, государыня.
Ярослав в два шага взлетел на крыльцо, и Звениславка испытала прилив острой благодарности.
— Братец! — Святополк улыбнулся ему еще шире, чем улыбался до того Звениславке. — Уже трудишь себя, я гляжу, не жалея?
Простая холщовая рубаха на князе промокла на вороте от пота да выбились из-под кожаного ремешка наспех перевязанные волосы.
— Ты тоже, говорят, не скучаешь. К боярам моим в гости захаживаешь, — Ярослав дернул уголком губ.
— Правду тебе говорят. Не мог не зайти да не поклониться старому, доброму другу нашего отца, — тот притворно развел руками и вновь поглядел на Звениславку.
— Поздравляю тебя со свадьбой, брат! Вчера я выпил лишку, уж не серчай. А нынче вот с княгиней твоей, наконец, встретился, хоть парой слов обмолвился.
Что-то было не так, подумала Звениславка. Она толком и не знала ничего ни про князя, ни про семью его, но даже она почувствовала, как накалился вокруг них воздух, как запахло тревогой.
— Худо мне, — сказала княгиня Мальфрида и железной хваткой сомкнула на запястье Святополка пальцы в перстнях. — Отведи меня в горницу, сынок.
— Как скажешь, матушка, — елейным голосом отозвался княжич, обнял мать за плечи и медленно повел за собой в сени.
Князь и Звениславка остались на крыльце вдвоем. Ощущалось, словно погрозилась да минула буря, не меньше. Ярослав хмурился, смотря вслед брату, и по привычке искал ладонью рукоять меча, чтобы стиснуть. Но в спешке, завидев издалека Святополка подле жены, он оставил меч там, где упражнялся с кметями.
— Я пришлась не по нраву твоему брату, — не выдержав повисшего молчания, Звениславка сказала первое, что пришло в голову.
Может, ей стоило подумать еще немного. Но князь неожиданно усмехнулся.
— Мало сыщется людей, кто пришелся бы, — Ярослав посмотрел на нее, и его взгляд малость потеплел. — Лучше тебе не говорить с ним без особой нужды.
Звениславка подавила неуместную улыбку. Будто она намеревалась! Мало приятного было слушать обидные, злые слова. Ей казалось, за недолгую беседу Святополк Мстиславич вылил на нее ушат помоев и вылил бы еще, не вмешайся князь.
Ярослав огладил короткую, русую бороду и окинул жену задумчивым взглядом. Размышляя, он закатал повыше рукава рубахи, и Звениславке бросился в глаза его старый, витой шрам на правом предплечье. На левую руку была наложена свежая, чистая повязка. Еще поутру ее не было.
— Чеслава! — что-то решив, Ярослав поглядел в сторону кметей и поманил к себе воительницу рукой.
Она даже ходила по-мужски, отметила Звениславка, пока Чеслава шла к ним через двор. Широко, вразвалочку, уперев руки в бока.
— Звал, княже? — спросила она, остановившись подле крыльца.
Смотрела она только на него, а Звениславку будто намеренно в упор не замечала.
— Хочу, чтобы ты за княгиней Звениславой Вышатовной приглядывала да всюду следовала, куда бы она ни направилась.
Обе женщины удивленно уставились на князя. И если Звениславка просто подивилась странному приказу: что может угрожать ей в княжьем тереме, тереме ее мужа, то Чеслава казалась недовольной и даже задетой.
Но с князем не спорят и не пререкаются, и потому она сжала зубы, склонила голову и тихо сказала.
— Я пригляжу, княже.
— Мстиславич, ты никак наших кметей молодых испужался? Ушел и не возвращаешься!
Над Ярославом подтрунивал десятник Стемид. Звениславка приметила и запомнила его еще накануне, поскольку тот ходил с полностью обритой головой, кроме одной длинной пряди на самом затылке. Да и ее десятник зачем-то синил. Стемид держал в руках два деревянных меча и одним махал в сторону князя. Как водится, рубахи на нем не было, и Звениславка старалась пореже на него смотреть. Ей делалось холодно от одного токмо вида! Зато вдоволь можно было разглядеть темно-синие, странные узоры у него на груди.
— Ты добрешешься, — Ярослав лениво махнул рукой.
Взглянув еще раз на Звениславку, он сбежал с крыльца и направился к заждавшимся его отрокам и кметем. С той стороны раздался смех, зазвучали шутки, и Чеслава проводила уходящего князя голодным, тоскливым взглядом. Поправив закрывавшую глаз повязку, она отвернулась и молча поднялась к Звениславке и встала позади нее. Под надзором воительницы той сделалось гораздо неуютнее. Так уж ли нужно, чтобы ее всюду сопровождала угрюмая девка?..
Чеслава следовала за княгиней тихой, невидимой тенью. Оставалась стоять снаружи, коли Звениславка входила в клеть али амбар, но в остальном же не выпускала ее из вида. Когда пришло время собираться на пир, воительница нехотя уступила молодой княгине и дозволила той войти в свои горницы одной. Молчаливая, недовольная Чеслава заставляла Звениславку нервничать и, по правде, та отчаянно хотела от нее избавиться. Пусть даже и ненадолго, но за полдня она устала от нее безумно.