размер заработной платы и пр. Лишь при полном и недвусмысленном согласии работника, которое он выражает письменно, какой-либо элемент трудового договора может быть пересмотрен и изменен, однако новые условия и формулировки не могут противоречить законодательству РФ. Работник, если даже он дал согласие на это, не может работать бесплатно или осуществлять противоправные действия, так как все это незаконно и поэтому недопустимо. Любое изменение каких-либо условий трудового договора должно выражаться в дополнительном соглашении к этому договору, заключаемому между первоначальными сторонами: работником и работодателем.
В моем случае должностная инструкция была оформлена как приложение к трудовому договору, никаких дополнительных соглашений для надлежащего изменения инструкции разработано не было. Отказ выделить мне достаточное время на анализ этого документа и попытка заставить меня подписать его насильно, с помощью угроз и запугивания, представляли собой явное нарушение трудового законодательства. «Игра в Следственный комитет» вообще не поддается рациональной трактовке: то ли мои оппоненты были настолько некомпетентны, что невообразимо превратно истолковали нормы и правила трудового законодательства, искренне считая реализованную ими процедуру законной, то ли они осуществляли свои недобросовестные действия специально, стремясь еще грубее нарушить мои права, – этого я не знаю. Однако результат был вполне конкретный: все, проделанное со мной, было недопустимым и не соответствовало ни предписаниям Трудового кодекса РФ, ни нормам этики, принятой в компании.
Представьте, что начальник хочет уменьшить вам зарплату в два или в четыре раза. Вы выступаете против такого решения и не даете письменного согласия на это. Тогда начальник – или любой его коллега – в присутствии еще каких-то сотрудников вслух читает вам сообщение о том, что ваша зарплата существенно сокращается, после чего в компании «все считают», что ваша зарплата действительно уменьшена, причем на законных основаниях, хотя и без вашего участия. Прямо какая-то антиутопия, не так ли? Однако именно это проделали со мной мои оппоненты, ведь с юридической да и с обычной, житейской точки зрения, нет никакой разницы между сокращением зарплаты и изменением должностной инструкции: и то, и другое является органическим элементом трудового договора, не подлежащим изменению без согласия обеих сторон.
Практические рекомендации
• Учитывайте свои цели при подборе ответов на задаваемые вам вопросы. Люди, наделенные, подобно мне, комплексом отличника[49], привыкли так отвечать на все вопросы, как это требуется в школе, чтобы получить пятерку – четко, лаконично, используя точные факты. Однако во взрослой жизни правильные ответы, к сожалению или к счастью, порой могут носить совершенно иной характер.
Бывают ситуации, когда вам нужно только донести до своих противников некую общую мысль, не сообщая им никакой конкретики, так как это не в ваших интересах. Для иллюстрации сказанного обращусь к своему недавнему прошлому. Во время очередной встречи с моими оппонентами мне нужно было уведомить их о том, что когда-то мне предоставлялась некая версия должностной инструкции, однако я не хотел, чтобы они знали содержание этой версии и даже дату, когда меня с нею ознакомили. «Пусть понервничают, – рассуждал я, – и потратят время и силы на поиск нужных им сведений».
• Размытый и неконкретный ответ иногда может принести вам гораздо большую пользу, чем точный ответ по существу дела (а вот в школе вам влепили бы за это полновесную «пару»).
Глава 19
Всегда найдется рыба крупнее
Я по-настоящему болел в четверг и пятницу, к субботе почувствовал себя лучше, хотя о полном выздоровлении мог только мечтать. В выходные мы с К. подготовили второе официальное письмо на имя генерального директора компании, которое, как и первое, я отправил регулярной почтой. В нем подробно излагались все нарушения, на которые пошли руководительница и эйчар, стремясь поскорее расправиться со мной, рассказывалось о новой сфабрикованной должностной инструкции, сильно отличавшейся от предоставленной мне ранее, сообщалось о рычагах давления, используемых ими, чтобы заставить меня подписать новую инструкцию, и о попытках (через восемь месяцев после моего приема на работу) в одностороннем порядке изменить требования ко мне как к работнику и к моей трудовой функции. Мы указали на незаконность этих действий со ссылками на соответствующие статьи Трудового кодекса РФ, а также на Определения Верховного Суда. Мы подчеркивали, что указанные выводы сообразны позиции Федеральной службы по труду и занятости, изложенной в соответствующем письме.
Вместе с письмом я положил в конверт копии старой и новой должностных инструкций, а также акт о моем отказе подписывать новую инструкцию.
Придя на работу в понедельник, в 8:40, я отправил электронную версию письма на официальный адрес электронной почты компании. В этот раз, помимо руководительницы, я поставил в копию эйчар и директора по персоналу. Я не терял уверенности в собственной правоте и продолжал фиксировать нарушения, занимая открытую позицию. Правда, в тот день со мной вообще никто не здоровался, все проходили мимо, делая вид, что не замечают меня. Это и злило, и печалило.
В 9:10 пришло письмо от руководительницы с описанием новой задачи. Это была первая более или менее корректно поставленная задача, хотя и она содержала избыточное количество подробностей и была невыполнимой в тех условиях, в которых я вынужден был работать. Направлена же она была на то, чтобы угробить меня как специалиста. В теле письма было детальное описание задания, а в приложении содержался excel-файл с таблицей, в которой с подробностями, доходящими до смешного, было написано, что именно моя руководительница считает удовлетворительным результатом. На выходе от меня ожидалась презентация; в присланной таблице был расписан каждый слайд – каким он должен быть и что должен содержать. Задача была легкой для сотрудника моего уровня, но, находясь в информационном вакууме, я не обладал данными для заполнения слайдов. Зная это, руководительница готовила мой провал. В среду, в 15:00, от меня ожидалась готовая презентация.
К тому времени у меня тоже появились кое-какие мысли относительно мер защиты, которые я должен был предпринять. Я подготовил третье письмо – что-то среднее между официальными письмами, отправленными ранее – и адресовал его тому самому «большому директору», именем которого меня пугали. Он, кстати, являлся непосредственным руководителем моей руководительницы, а сам подчинялся генеральному директору, которому я отправлял свои послания самым романтичным из всех способов – по регулярной почте РФ.
Я ограничился отправкой одного электронного письма «большому директору» (я буду и впредь так его называть); для экономии времени не стал распечатывать текст и еще раз посещать почтовое отделение. Во вложении я приложил свои ранние письма его начальству, копии должностных инструкций и акта о моем отказе подписывать сфабрикованный документ. Мой расчет был весьма прост. Я уже