Утром старуха навещала больного, но не соизволила сообщить ему последние новости, хотя он видел — что-то произошло. Проснувшись, первым делом Ланн заметил алый ведьмин плащ, висящий на спинке стула. Летиция забыла его вчера. А сегодня… сегодня он уже не сможет его вернуть. Анцель не стал утаивать правды. Кайн — и его соучастница — проникли в Гильдию прошлой ночью. Кто-то помогал им. Кто-то впустил их внутрь.
Экзалтора, стоявшего на вахте у ворот, задушили шнуром. Мастер Синнет решил прогуляться перед сном и оказался не в том месте и не в то время. Странно, почему предатель — или, что вероятнее, предательница — не расправились с ним. Ему на время блокировали поток крови в мозг, вызвав длительный обморок. Он остался в живых, но ничего не мог рассказать, как и второй стражник, проспавший несколько часов подле решетки из заколдованного стекла. Спали они все: часовые на своих постах и ведьмы на перинах из лебединого пуха; спали крепким, безмятежным сном младенцев.
Знал ли Анцель, кто ответственен за это? Черт подери, подумал Ланн, набросить петлю на шею может каждый, но погрузить всю Гильдию в сон удастся лишь очень могущественной ведьме. Только Вираго.
Ульцескор, имени которого Ланн не знал, хлестнул его плетью по спине — медленно и почти небрежно. Кожу опалило огнем. Плеть была смазана специальным ядом, и сейчас Ланн ощущал лишь легкое пощипывание, но позже, когда его спина превратится в кровавое месиво, вещество начнет буквально разъедать плоть. Сколько ударов ему предстоит выдержать? Сотню? Две? Пока что муки совести терзали Ланна несоизмеримо больше, чем избиение.
'А теперь иди. Иди, пока ведьмы не решили проверить, спишь ли ты в своей кровати'. Он сам ее прогнал, он отдал ее врагу. Лишь в одном случае Летиция была в безопасности — если находилась рядом с Ланном; а он лишил ее своей защиты.
Еще дюжина ударов по вздрагивающему телу грешника — и Анцель начал нервно прохаживаться перед помостом, заложив руки на спину.
— Но зачем ей это нужно? — размышлял он вслух, имея в виду ведьму-предательницу. — Магия должна подчиняться правилам, иначе возникнет хаос. Мы ведь защищаем ведьм, в первую очередь — от себя самих.
Солнце раскрыло свой кроваво-красный глаз и поливало Ланна горячими лучами света. Он сглотнул пересохшим горлом — очень хотелось пить.
— Ее вы уберечь не смогли.
Анцель остановился и сделал знак ульцескору с плетью. Следующий удар пришелся Ланну по груди, выбив воздух из легких. Он запрокинул голову и уставился на поперечный брус, на котором держалась веревка. Незачем мастеру видеть его перекошенное от боли лицо. Он не доставит ему такого удовольствия.
— Это все, о чем ты способен сейчас думать? О своей леди? Ланн, — голос Анцеля приобрел отеческую строгость, — ты не карц, а я — не твой лорд. Здесь другие правила. Вместе с ней они забрали еще девять ведьм. Похитили из родного дома, прямо у нас из-под носа…
— Допросите Вираго, — прохрипел Ланн. — Или дайте мне хрустальную маску — я сам ее допрошу. Я знаю, кто это.
Алия-Аллор побледнела. Дрожащей рукой поправила прядь, выбившуюся из сетки на затылке. На морщинистом лбу выступил пот.
— Кто же это? — спросил Анцель. Ланн упрямо молчал, и его с чувством хлестнули плетью несколько раз. — Кто?
— Я не знаю ее имени, — наконец выговорил Ланн. — Та, что в маске.
— У тебя есть доказательства?
Ланн не выдержал и испытующе посмотрел на Анцеля.
— Какие вам еще нужны доказательства? В Гильдии всего четыре Вираго. Вот эта лживая старуха, сидящая передо мной… — Тут Ланн получил еще три удара и на какое-то время был вынужден замолчать. — Которая, как я полагаю, даже сходить по нужде не может самостоятельно…
Алия-Аллор медленно поднялась. Ее рот сжался в одну тонкую полоску, а глаза метали молнии. Анцель положил ей руку на плечо и легонько сжал. Ланн зол и расстроен, прочла Вираго во взгляде мастера, он не может в полной мере отвечать за свои слова. После некоторого колебания она опять опустилась в кресло.
— Младшей из Вираго, — продолжал Ланн, — не хватило бы роста, чтобы накинуть удавку на шестифутового экзалтора. Остается красотка с холодными глазами и ведьма в маске. Их обеих легко запомнить. — Ульцескора снова намеревались бить плетью, но Анцель предупреждающе вскинул руку, позволяя Ланну договорить. — Природа, как правило, не делает настолько широких жестов и не одаривает одну девушку двумя выдающимися талантами. Я имею в виду красоту и певчий голос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Природа здесь ни при чем, — сухо произнесла Алия-Аллор. — К ведьмам благоволит Богиня, именно она наделяет нас силой.
— Да, — согласился Ланн, — здесь моя логика может показаться сомнительной. Я уверен в своих предчувствиях, но не могу требовать от вас того же. Я сузил круг до двух подозреваемых. Этого недостаточно? Дайте мне маску, и я…
— Нет, — довольно резко ответил Анцель. — Никаких масок. Не на тебе, мой мальчик.
Минута раздумий, и Ланн снова заговорил.
— Ответь мне, старуха. Кто из них двоих умеет петь колыбельные? Тебе ведь хорошо это известно, у тебя есть подробные списки ведьм… Неужели хоть одна способность ускользнула от твоего внимания?
Ланн не обвинял ее, пока еще нет — но Алия-Аллор машинально стерла с висков капли пота, прежде чем заговорить. Откуда он знает, что предательница — пела? Взгляд Анцеля приобрел вполне понятную настороженность.
— Темное искусство можно совершенствовать, как любую врожденную способность, — сказала Вираго. — Мы работаем над этим день и ночь. Мы…
— Ты знаешь, — заключил Ланн.
— Алия?.. — Анцель смотрел на нее.
Старшая Вираго встала.
— Позволь нам самим разобраться, мастер. Девочка поможет мне, — в голосе Алии-Аллор прозвучал упрек, — та самая, которой вы вручили маску, сделав своим оружием. Ей вы доверяете?
Анцель медленно кивнул.
— Могу я ходатайствовать о прекращении наказания? — Старуха указала на Ланна. — Не потому, что этот юноша, не получивший хорошего воспитания, сумел вызвать у меня сочувствие или, тем более, оказал помощь в поимке преступницы. Я всего лишь не смогу присутствовать при дальнейшей пытке.
Ланн скрыл торжествующую улыбку, а мастер недовольно поджал губы. Но делать было нечего — если Целительница уйдет, от побоев будет мало толку. Анцель сделал знак ульцескорам, терпеливо ожидавшим распоряжений. Натяжение веревки ослабло, руки Ланна свободно упали вдоль тела, ноги обрели опору. Он прислонился боком к вертикальной балке, чтобы не упасть, и принялся массировать запястья. Солнце светило ему в глаза.
Алия-Аллор развернулась и направилась к Башне Луны. От быстрой ходьбы алый плащ старухи реял на ветру, будто облитый кровью преступлений, соучастницей которых она была. Анцель отпустил ульцескоров, помогавших ему мучить Ланна, и мастер с бывшим воспитанником остались наедине.
— Я немедленно отправлюсь за Кайном, — сказал Ланн. — Дайте мне проводника.
— Боюсь, мой мальчик, это невозможно.
— Что? — переспросил Ланн. — Почему?
— Мы хранили эту тайну, чтобы избежать суматохи. — Анцель замолчал, подыскивая слова. — Тот парень, проживший месяц в остановившемся мире, указал на карте примерное расположение убежища Кайна. Это голая степь. Точное место знал лишь он сам. Говорил, что оставил знаки. Вчера ночью… — Мастер подошел к помосту и протянул руку Ланну. — Идем со мной. Я помогу тебе спуститься.
— Он мертв? Этот ваш посланник? Кайн убил его?
— Мне очень жаль.
Анцель не кривил душой, он действительно сожалел, что не поселил парня на подземных этажах вместе с экзалторами. Но кто в Гильдии мог желать ему зла? Ведь они действовали на благо остальных. Кайн был злом, его следовало уничтожить, а этот подросток мог указать им дорогу к убийце.
— Вам жаль? — Ланн сделал шаг, споткнулся и чуть не скатился кубарем на землю. — Вам жаль? — повторил он, не сдерживая гнев. Ему хотелось схватить мастера за отвороты куртки и хорошенько встряхнуть, чтобы позволить Анцелю в полной мере уразуметь ситуацию. — Катитесь в ад со своим сожалением. Вы и ваша проклятая Гильдия.