— Это ты сейчас о чем сказала? — любовник даже немного притормозил, так его огорошили мои слова.
- А… помнишь…наш разговор про суррогатных матерей и прочее? Так я была права!
— Не уверен, что теперь-то ты во всем точно разобралась, но и ладно, хватит говорить об этом на сегодня.
— Как скажешь, хозяин.
— О, черт! Детка, ты…
— Что ты там застрял, Отто? Никак не наговоритесь? А до вашего возвращения домой это никак не подождет? Или давайте вместе обсудим, что там вас беспокоит.
— Я говорю, что голоден, отец. Надеюсь, мы скоро сядем за стол?
— А разве ты не сказал мне, когда общались с тобой недавно, что вы только недавно завтракали? Я думал потянуть некоторое время с застольем и именно из-за тебя. Наметил показать свой сад твоей новой девочке. А ты, значит, голоден? Это что же, она плохо заботится о тебе? Она не умеет совсем готовить?
— Все не так, отец. У меня просто утром не было аппетита, а сейчас…
— А сейчас я хочу показать твоей малышке сад, — пожилой мужчина встал перед дверью в помещение, похожее на оранжерею. — И называй меня, крошка, Сергеем.
— Сергеем?! — сама не знала, что меня так удивило. А еще меньше поняла, отчего так завелся Отто на мою такую реакцию.
— Да, Сергеем! — рявкнул он на меня и дернул за руку вдобавок.
— Тебе о чем-то напомнило это имя, милая? — отца Отто тоже удивило выражение моего лица.
— Это я просто… Извините, но у вас у всех такие разные имена. Имела в виду, что у вас и у старшего вашего сына одни, а у…
— Это все моя жена навыдумывала, моя Марта, — он вздохнул, или мне показалось? — Однако пойдемте в сад, дети мои.
— О, отец! Меня уволь, — обернулся к нам Грин. — Вдоволь наслушался о твоем увлечении и насмотрелся за столько-то лет.
— Мы тоже, — Борис подхватил под руки обеих своих женщин. — Мы будем ждать вас в гостиной. И недолго, пожалуйста, грузи новенькую своими разглагольствованиями о ботанике.
— Ты тоже голоден? — поднял на него брови родитель.
— Да. Если тебя такой ответ устроит. Не задерживайся долго в оранжерее.
— Никакой любви к растениям! — покачал он головой на сыновей, но смотрел только на меня. — А у вас, крошка?
— А я обожаю ботанику. И в школе у меня…
— Она терпеть не может красной травы, — надо же было Отто обязательно вмешаться! И за нами в сад еще зачем-то пошел. Нет, чтобы составить братьям компанию. — Ее интересует зеленый росток, отец. У тебя, ведь, был такой, правда?
— Есть, а не был. Это молодая сосна.
— Что вы говорите! Мое любимое дерево! И где же оно?
Как ни хотел любовник сократить и испортить мое общение с его отцом, у него мало, что вышло. Мы с Сергеем проговорили не менее часа. Правда, под строгим контролем Отто. Тот несколько раз вмешивался и все пытался увести нас из оранжереи, только ничего у него не вышло, и мы обошли ее всю. Сосну я тоже увидала. И она у меня чуть не вызвала слезы. Думаете, слезы радости? Ничуть. Мне было так нас с ней жаль, что не передать словами. И она была такой маленькой, пушистенькой, стройной и красивой. Про зелень ее иголок и говорить не приходится: я глаз от них отвести не могла.
— Детка! С тобой все нормально? — еле разобрала из-за своей задумчивости голос любовника. Он раздавался откуда-то сверху и, как бы, не был в тот момент реален.
Отто начал гладить меня по плечу и спине, как будто массаж мог вернуть меня к жизни, к нормальной жизни. Нет, со мной все было абсолютно ненормально, на меня давила тоска, как многотонная плита. Смотрела я на зеленую свечу в окружении красных, лиловых и других странных растений и жалела ее. По сути, у нас с ней была одна судьба. И так же не было понятно, что ждало сосенку впереди. Сможет ли здесь выжить? Начнут ли над ней проводить эксперименты? А что? Вдруг решат вместо шишек получать на ней ту же свеклу или дыни? С них станется!
— Отто? Скажи, пожалуйста, мне вот о чем. А Миранда, она же тоже из залетных, верно?
— Что за скачек произошел в твоих мыслях, детка? Только что, чуть ни слезы глотала от радости видеть этот зеленый куст…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не куст, а дерево.
— Пусть так. Что за мысли пришли тебе в голову? Расскажи-ка мне быстренько!
— А просто ответить сложно? Обязательно надо встречные вопросы задавать?
— Отвечу. Но ты следи сегодня за своим языком и поведением. Не у нас дома находишься, все же! Договорились? А что касается твоего интереса к Миранде… Думаю, ты уже научилась отличать залетных от женщин нашего мира. Ведь, так? Что тогда спрашивать?
— Спасибо за подтверждение моих мыслей, хозяин.
— Это еще, что за взгляд? Не нравится он мне. Ты точно что-то задумала.
— Дети мои! Может, хватит уже общаться о своем? Пошлите тогда уж обедать. Тем более что нас, должно быть, заждались остальные.
За обедом я все больше молчала. Такое у меня самой было настроение, а еще, слава Богу, ни у кого не возникало ко мне никаких вопросов. Мужчины больше были заняты едой, наверное, и, правда, здорово проголодались, и говорили поэтому мало и все больше между собой. Я даже начала думать, что игнорировать женщин за общим столом, это было вполне в духе их традиций. Этот вывод еще укрепился во мне после разглядывания двух вполне довольных обстановкой обеда двух дам, сидящих за столом прямо напротив меня. Им, оказывается, было очень комфортно здесь и в обществе друг друга особенно. Они непрестанно щебетали о чем-то своем и разговаривали все больше намеками и недомолвками, а еще активно ухаживали друг за другом. Ну, прямо, подружки не разлей вода! Будто и не делили они одного мужчину, словно и не было никакого ущемления самолюбия одной из них и бесправного положения другой.
— Почему ты ничего не ешь? — это снова Отто отвлек меня от мыслей. — Не нравится угощение?
— Нет, что ты! И я кушаю. Все просто замечательно.
— А по тебе не скажешь, — он взял и положил мне на тарелку кусочек заливной рыбы. — Попробуй. Уверен, что скажешь мне спасибо.
— Спасибо. Ты очень заботлив, — ответила ему, еще даже не попробовав блюдо.
— Ты зря за них так беспокоишься, детка, — кивнул мне на дам напротив нас, занятых своими тарелками. — Они довольны жизнью. Разве нет? Жена получит долгожданного ребенка. Сама она точно не способна была забеременеть и выносить его. А любовница теперь обзаведется гарантиями, что поднялась на ступень выше остальных двух своих соперниц. Ты же в курсе, что у Бориса всего сейчас три официальных любовницы. Ну, вот! Миранда переедет потом в собственный дом и не станет больше делить жилье с остальными.
— Вот как… Трудности с зачатием у вас здесь, значит, точно есть. Вот они, высокие технологии! Ничего, однако, не дается просто так, за все приходится расплачиваться! И, так понимаю, эта проблема касается не только женщин. Но мужчины, конечно, склонны о своей слабости не говорить. Это понятно! Гораздо легче свалить все на женщин, не в состоянии — и точка! И надо же, как к месту пришлись «залетные»! Это же просто подарок богов для вас наш приход в этот мир. Не будь нас, горемык, пришлось бы вам свои умные мозги сломать над такой серьезной проблемой, как продление рода. Уподобляться-то клонам это немыслимо, и пришлось бы тогда воровать из другого мира не только ростки сосен!
— Почему ты так на это реагируешь?! — посуровел Отто. — Я тебе хотел сказать одно, а ты…
— Извини, хозяин. Ты, конечно, во всем прав. А я нет. Мне следовало больше обратить внимание на то, как здорово все оказалось устроено в семье твоего брата. Сразу двум и более женщинам нашлось место возле него. И из пяти две особенно им обласканы. Это же замечательно! Ты абсолютно прав, ваш мир — сплошная гармония.
— Издеваешься, да? Ладно! И об этом дома поговорим.
Мне было не по себе смотреть теперь в глаза Отто. Он метал в меня пучки молний в тот момент. Но слово, как известно, не воробей. А у меня вылетело даже не одно, а целая обличительная речь. Вот такая я была несдержанная особа. И с этим ничего нельзя было поделать.
— Я…так вышло, Отто. Ну, нисколько я ума не приобрела за свои двадцать пять лет, — горестно вздохнула и отвела глаза в сторону.