Читать интересную книгу Я и три Отелло (СИ) - Колибри Клара

— А что это было? Что ты чувствовала?

— Дурнота. Страшная слабость. Ты говорил обращаться к тебе, если что. Вот я и хотела тебя разбудить. Прикоснулась к тебе, и ты сразу открыл глаза.

Понимала, что рискую, излагая историю так. Он мог проснуться гораздо раньше и тогда уверился бы только в моей лжи. Но удача снова вернулась на мою сторону — Отто это мое объяснение заглотил.

— Ладно. Полежи пока. А я встану и оденусь.

— Может, так пройдет? Я хочу сказать…

— Нет, на этот раз точно отправимся в больницу. И ночь как раз заканчивается. Смотри, уже светает.

— Это не может быть ничем серьезным, мне кажется. Потому что нет боли в конкретном месте, Отто. Что я скажу врачу в таком случае?

— А тебе и не надо с ним общаться. Я все сделаю сам.

— Ну, хорошо, а что ты ему скажешь?

— Велю провести полное обследование и особенно обратить внимание на женские органы. Я предполагаю твою беременность, детка. Что так удивлена? Решила, что мужчины нашего мира не способны уже оплодотворять своих женщин обычным способом? А я, вот, как раз, уверен, что это не наш с тобой случай. Возможно, уже сегодня расстанешься навсегда со своим заблуждением. Что ты так побелела?

— Но, Отто! У тебя же есть невеста! Я ничего не понимаю!

— Повторяю! Тебе и не надо ничего понимать. Доверься мне, и все будет хорошо.

В больнице нас ждали. Скорее всего, любовник с ними связался заранее, а я этого не слышала. Я вообще, мало что понимала после сенсационного его сообщения на мою голову. И правда, с чего это взяла, что наш с ним секс был безопасен для меня и исключал последствия? Вот теперь и хватала ртом воздух, как рыба, оказавшаяся без воды. А что он? Был хмур по своему обыкновению, но глаза его блестели странным таким блеском.

— Я мог бы просветить ее и сам. Вы понимаете! — начал он общаться с вышедшим нам навстречу врачом сразу от раздвижных дверей клиники. А еще он нес меня на руках и говорил на ходу. — Но я не хочу приблизительных результатов. Мне надо знать точно, есть зачатие или нет.

— Понимаю вас, полковник. Да, и знаю насколько это важный для каждого из нас вопрос. Не беспокойтесь, все сделаю, как оно и положено в этом случае. Но вам ее придется вручить мне. Позволите? Ну же! Опустите ее на эту кушетку. Дальше можете быть свободны. Полный осмотр займет минут тридцать-сорок. Займите себя чем-нибудь. Например, зайдите в соседний кабинет и пройдите обследование сами. Насколько знаю, у вас было недавно серьезное ранение. Хорошо бы, чтобы и вас осмотрели.

— Да. Это отвлечет меня от ожидания. Здесь вы правы, — кивнул врачу и снова повернулся ко мне. — Не беспокойся. Осмотр будет совсем безболезненным. Правда, доктор?

— Совершенно верно. Ну! Теперь я забираю вашу женщину. А через время, меньшее часа, верну вам ее в целости и сохранности.

Глаза Отто не отпускали меня, пока не скрылась за закрывшимися дверями лифта. Привезли меня на другой этаж и сразу поместили в отдельную палату. Здесь ко мне подошли еще два клона, помимо тех двух, что везли кушетку. Они помогли переодеться в больничную рубашку. Движения их были выверены и слажены. В них различались серьезные и годами отработанные профессиональные навыки. Отчего же тогда у меня не возникало доверия к ним? Почему ощущала себя загнанной в угол, точно угодила в ловушку и никак не получалось из нее выбраться? От этих мыслей и чувств даже дышать становилось все труднее.

А потом меня надолго оставили в комнате одну. Но даже одиночество нисколько не успокаивало. Я, как будто, чего-то ждала, что-то плохое. И оно не заставило себя ждать, явившись в образе врача, но не того, кому доверил меня Отто, а другого. Этот был много моложе. И мне не понравились его глаза. Они у него не знали места, все норовили убежать в сторону. И речь его меня настораживала. Слишком сладко она звучала, слишком приторно.

— И так! Посмотрим! Посмотрим! Подозрение на беременность?! Отлично! Сейчас я вами займусь. Дайте мне этот шприц. Да этот.

Я скосила глаза и заметила, как один из стоящих в углу клонов протянул врачу шприц с длинной иглой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что это? Мне сказали, что не будет больно. Что меня просто осмотрят.

— Так и есть! Больно не будет. Но укол сделать, все же, надо. Поработайте рукой. Так. Отлично. Теперь вену вижу хорошо. Отлично. Делаю укол.

И почти сразу глаза застлала пелена, а сознание мое стало мутиться. И остальные слова врача, обращенные не мне, а кому-то другому, уже не очень и трогали.

— Через минуту она отключится совсем. Действуем, как договорились? Вы все же настаиваете на ее разборке? А последствия берете на себя? И жениха своего тоже? Отлично. Потому что, если будет расследование, то на меня смогут легко выйти. И деньги! Уже сегодня мой счет в банке должен значительно вырасти. И должность! Вы обещали мне руководство клиникой в Новой Столице. Это тоже в силе? Да. Я понимаю, что это не может случиться уже сегодня. Должность готов ждать три месяца. Но не долее. Договорились? Отлично. Тогда я приступаю. Да! Еще! Это молодая и здоровая женщина. Я могу использовать ее органы по своему усмотрению, или у вас есть на них свои мысли?

— Нет. Делайте с ней, что хотите, только она уже сегодня должна перестать существовать.

Я была на самой грани потери слуха и прочих чувств, но голос этот, все же, узнала. И так вышло, успела осознать, что Эльза, как и обещала, добралась до меня. Я проиграла. А она выиграла. И дальше нахлынула глухота и темнота. А тело мое еще раньше было совсем обездвижено. Но вот ведь странность, мне казалось, что всем назло продолжала оставаться сама собой. Да. Лежала вся беспомощная и бесчувственная, но точно знала, кто я такая.

— Я, Екатерина Станиславовна Хрусталева. Мне двадцать пять лет. Москвичка в шестом поколении. Закончила театральное училище. Служу в московском театре. Получила недавно главную роль в спектакле. Завтра начнутся репетиции.

Когда открывала глаза, была абсолютно уверена, что очнусь у себя дома, то есть в московской квартире, и рядом обязательно будет сидеть бабушка и держать за руку. Но меня ждало разочарование. За руку меня вообще никто не держал. Меня прижимал к себе Отто. И он снова куда-то шел. Очень быстро и большими шагами. И от этого здорово меня сотрясал. А сзади бежал врач. Тот самый, что обещал, что вернет меня любовнику целой и невредимой. Мне его слова в тот момент вспомнились, и от этого очень хотелось исхитриться и посмотреть, все ли у меня было на месте. Но сделать это никак не получалось. Почему? Наверное, действовал еще наркоз. Да, я помнила, что меня хотели разобрать на органы и для этого в вену ввели сильное лекарство.

Он привез меня не в загородный дом. Мы оказались в какой-то другой квартире. Потом уже вспомнила, что у Отто была собственность и в городе. По всей видимости, мы приехали туда. Когда он положил меня на кровать, к конечностям начала возвращаться чувствительность и подвижность, и мне удалось немного пошевелиться, чтобы лечь удобнее.

— Замри! Не спеши шевелиться. Кто знает, что они тебе вкололи и сколько? Так может и сердце остановиться от перегрузки. И молчи! Я сейчас тоже не в том состоянии, чтобы разговаривать.

— Но…Отто…ты говорил, чтобы доверяла тебе.

— Молчи, я сказал! Я все улажу. Не волнуйся. Мне надо только время. Детка! Все дело в нехватке времени. Ты меня слышишь? Мне срочно надо что-то придумать. Погоди! Сейчас можно полагаться только на семью. Точно, надо звать Грина. Он великий разгильдяй, но в трудный момент никогда не подводил.

И он оставил меня в спальне одну более чем на десять минут, наверное. А когда вернулся, сел рядом и молча смотрел на меня. И еще взял мои озябшие ладони в свои теплые руки и как грел их, поглаживая и изредка целуя. Долго мы так сидели, пока не приехал его младший брат. Отто пошел открыть ему дверь, а я вся подобралась и приняла сидячую позу, подложив под спину и голову обе подушки с кровати.

— Где она? — услышала я голос Грина из прихожей.

А в следующую секунду он уже входил в спальню. Порог пересек решительно, а дальше резко остановился и, заложив руки в карманы комбинезона, привалился к стене боком. Несколько минут он только смотрел на меня, и не могла понять, что выражал этот его странный взгляд единственного глаза. Тревогу? Настороженность? Любопытство? Раздражение? Пожалуй, все это было в том взгляде одновременно, смешавшись в единое целое и даже что-то еще. И я вдруг поняла, что у меня снова побежали мурашки по коже, как уже было недавно в гостях у их отца.