за штурвал, ощущая пятками теплые доски палубы, вдыхая соленый ветер и слушая скрип такелажа. А может, ну его все к чертям? Буду ходить с Инваром, грабить купеческие караваны и крафтить себе понемногу кредиты из захваченных ингредиентов? Что мне, в конце концов, этот виртуальный мир, искусственный интеллект в виде странной своенравной девочки, все эти китайцы, Белые Львы и демоны с их ненастоящими интересами?
В который уже раз за последнее время задумался – а что есть настоящее? Вот, я – настоящий или нет? Мое реальное тело вообще лежит сейчас неизвестно где. Но является ли это тело мной без осознания действительности? Выходит, что персонаж Рукожоп, стоящий сейчас босиком у штурвала в заплатанной шляпе и с развевающейся на ветру бородой, это и есть я. И никакого другого меня не существует. Значит, надо искать Шаю, идти к загадочному городу Деркан в Темных Пустошах и качать по пути алхимию.
Глава 20
Город Тируан оказался размерами поменьше Бранибора, но по шуму и суете сильно превзошел его. Кабаки, пьяные драки моряков, стихийные рынки, продажные девки – настоящее гнездо разбойников и контрабандистов. Я снял комнатку в более-менее тихом квартале, где ютились ремесленники и алхимики, и закинул на аукцион продукты своего крафта, оставив кое-что себе на усиление персонажа. Золотые руны ушли практически сразу. Тируан, хоть и являлся вольным городом, но здесь, как ни странно, нашлось отделение почты Империи, откуда я благополучно отправил Хагриму его топор в Бранибор до востребования.
День прибытия и последующую ночь я намеревался посвятить алхимии, назавтра запланировал обновление экипировки и закупку необходимых вещей в дорогу, а на рассвете уже следующего дня – выдвигаться в путешествие по направлению к Приграничью и дальше в Серые Пустоши. Я рассудил так, что раз система игры один раз уже зачем-то свела мой путь с путем Шаи, то она обязательно даст подсказку, как нам снова найти друг друга. Логика так себе, но других соображений у меня не было. Мелькнула поначалу мысль дождаться нашего отряда и дальше двигаться вместе, но новости, услышанные за обедом в таверне, не радовали. Война света и тьмы, запущенная мной с освобождением высших демонов, набирала обороты, провинции были охвачены локальными конфликтами, а Бранибор так и вовсе оказался заблокирован с моря флотом светлого альянса, несмотря на негласный нейтральный статус города. Да и тащить в Темные Пустоши низкоуровневых товарищей было не самой хорошей идеей. Одному мне там будет легче.
Половину накопленных с продажи денег я вывел в золото по грабительскому курсу. В итоге почти удвоил сумму золота, бывшую у меня на старте. Правда, при переводе его в реальные деньги придется заплатить еще налог администрации проекта. Зато на экипировке удалось неплохо сэкономить – контрабанда и свободный рынок награбленного неплохо сбивали цены. Постарался подобрать вещи, усиливающие магию холода. Теперь мне уже была доступна бижутерия на статы, и я максимально разогнал интеллект, докупив браслеты и два кольца с этим параметром, поскольку в игре можно было надеть только три кольца, а одно, навечно привязанное ко мне, у меня уже имелось. Нет, нацепить-то на себя можно было хоть двадцать, но действовали только три, надетые первыми. Вообще, в серьезных комплектах бижа́, увеличивающая только статы, не котировалась. Имелись ювелирные украшения со свойствами и покруче – на магию, защиту, стихийные атаки. Но у меня выбора особо не было. Затем я заглянул в мастерскую к гному-неписю и усилил свой комплект припасенными золотыми рунами. Теперь транспорт, мой несчастный Говноконь. Восстановление скакуна в конюшне другого города приравнивалось в игре к смерти и воскрешению животного. Таким образом, когда я забрал свою укоризненно смотрящую на меня животину у местного конюха, у Говноконя оставалась всего одна жизнь. Я подумал и раскошелился на свиток обнуления его смертей. Остаться в Пустошах без транспорта меня как-то не прельщало.
Вечером накануне отъезда посидел в таверне с Инваром. Он уже не напоминал того босяка-матроса, каким я его увидел впервые. Выправил себе хорошую одежду в стиле нордлингов – добротную, но без лишних украшательств. Зато на золотую цепь и перстни с камнями не поскупился. Правильно, капитан должен выглядеть солидно.
– Груз из трюмов я сдал, братишка. Вот твоя половина.
И он украдкой протянул мне под столом увесистый кошель. Не то место, чтобы светить деньгами.
– Сколько здесь?
– Если честно, не знаю. Дела вел мой счетовод, – важно ответил нордлинг, кивнув на свою ватагу, пившую за соседним столиком.
Я понял, что Инвар если и умеет считать, то максимум до десяти. Глянул на хитрую рожу счетовода и подумал, что хороший процент от сделки уже осел в его карманах. Ладно, не мое дело, вздернет на рее, если что, у нордлингов с этим просто. Мы еще посидели, выпили рома, и я взял с Ивнара обещание, что не позднее, чем через месяц, тот должен посетить родные острова. Задание-то мое так и не закрылось пока.
А рано утром я выехал на нагруженном коне из ворот города и взял курс на Приграничье, куда указывал мне Компас мертвого капитана. Море штормило, а небо налилось свинцом. Приближалась буря.
– Места у нас глухие, господин Рукожоп, путники редко заглядывают. А маги, те и вообще наши края стороной обходят. То ли делать им тут нечего, то ли воздух им наш не подходит.
Старый Хольм явно темнил. В этом небольшом приграничном поселении он был кем-то вроде воеводы. Таков образ жизни на фронтире – все мужики, кто способен держать оружие, в ополчении. И, случись какая напасть, встают все вместе на защиту своих домов. А заодно и охраняют земли Империи от прорывающихся из Серых Пустошей тварей и нечисти.
Миновав по дороге сюда пару захолустных городишек, где останавливался на ночлег, на третий день я добрался до небольшого поселка. Назывался он Лесной, хотя, подозреваю, что в этих бесконечных чащобах селений с таким названием было не одно и не два. Остановился в доме для проезжих, который и постоялым двором-то назвать было нельзя. Первый этаж дома, где жила семья хозяина, сложен из кирпича, а второй сколочен из досок и разделен на несколько комнатушек для постояльцев. Погода совсем испортилась, из щелей между досками задувал холодный ветер, с подоконника в сильный дождь капало, крыша протекала.
И вот в первый же вечер явился ко мне непись, бывший в поселке кузнецом и