Читать интересную книгу Исторические очерки состояния Византийско–восточной церкви от конца XI до середины XV века От начала Крестовых походов до падения Константинополя в 1453 г. - Алексей Лебедев

Иоанн Векк был низвергнут с кафедры вскоре по вступлении на императорский престол Андроника Старшего, наследника Михаила Палеолога, — Андроника, который был ревностным приверженцем православия и врагом унии с латинянами. По низвержении Векк влачил печальную жизнь: он сначала был заключен в монастырь, потом сослан и заключен в крепость, в тюрьму, где и умер (1298 г.).[532] О печальной судьбе, постигшей его по низложении, Векк и сам говорил в своем «духовном завещании».[533]

Преемником знаменитого Иоанна Векка, если не считать второго патриаршества Иосифа, продолжавшегося неполных три месяца, был тоже известный богослов конца XIII в. Григорий (в миру — Георгий) Кипрский (1283—1289). Григорий называется Кипрским потому, что он родился на острове Кипре. Как Иосиф был выбран на место Векка потому, что он проявил ревность против унии (хотя и не очень сильную), так и Григорий был избран потому, что были основания полагать, что он не друг унии. До посвящения в патриархи Григорий не был ни клириком, ни монахом. Только перед посвящением в патриархи он принял монашество и наскоро прошел все иерархические степени. Несмотря на то, что Григорий перед патриаршеством не носил духовного сана, ему поручено было управление Церковью прежде, чем он стал настоящим патриархом.[534] Значит, он пользовался большим уважением у императора Андроника Старшего. Действительно, он выделялся в ряду своих современников образованностью. Его считали «человеком, известным по учености».[535] И такой отзыв справедлив. Григорий заявил себя составлением нескольких сочинений как догматического, так и ораторского характера. Кроме того, как человек образованный, он считал лучшими людьми fex, которые отличались ученостью; таких лиц он считал первыми между иереями и архиереями, если находил их в духовенстве.[536] Время, в которое пришлось править Григорию Церковью, было очень смутным. Разделения в Византийской церкви, возникшие из‑за низвержения патриарха Арсения, а также из‑за унии, не позволяли надеяться на счастливое патриаршествование Григория. Так и случилось. Хотя первое время Григорий правил Церковью довольно спокойно; но это спокойствие сменилось таким волнением, которое низвергло Григория с кафедры. Причин такого волнения было много. Одна из таких причин заключалась в прошлой истории Григория Кипрского. В царствование Михаила Палеолога Григорий среди униатского движения показал себя сторонником унии.[537] Правда, можно полагать, что Григорий принадлежал к партии униатов не искренно, а из страха навлечь на себя гнев императорский, тяжесть которого мог он наблюдать ежедневно на сотнях и тысячах ревностных противниках унии, а потому он легко мог перейти при Андронике на сторону ревнителей православия.[538] Но впоследствии, кому нужно было, припомнили, что Григорий некоторое время стоял за унию. Это обстоятельство, конечно, послужило с течением времени во вред Григорию. Затем, приверженцы патриарха Арсения, не находя в Григории того, чего они ожидали от него — признания значения их притязаний, — волновались сами, волновали и других.[539] Но самым главным виновником неприятностей и тяжких беспокойств для патриарха сделался Векк. За приверженность к унии Векка не раз судили на соборе. Самое разбирательство дела Векка, в присутствии этого экс–патриарха, было неблагоприятно для интересов Григория: красноречивый, ловкий, ученый Векк своими объяснениями производил впечатление, не всегда выгодное для врагов унии.[540] Но все это еще не большая беда. Истинное несчастье для Григория началось после того, как этот патриарх, по окончании одного собора против Векка, обнародовал свое сочинение, под заглавием «Изложение «свитка«(томоса) веры против Векка» (это в существе дела было соборное определение, изложенное, однако же, патриархом, почему оно и может быть рассматриваемо как сочинение Григория). В этом произведении Григорий позволил себе несколько резких отзывов о Векке, например, здесь читаем: «Вы, присные Богу (православные), продолжайте отвращаться и гнушаться наряду с другими враждебными истине догматами и порождений Векка. Отвращайтесь и его самого, и его последователей, изрыгавших вместе с ним его хулы».[541] Векк не пропустил без внимания такого порицания своей личности. Против «Изложения свитка» он написал (в 1287 или 1288 г.) свое сочинение, в котором всячески порицает Григория. Например, Векк писал: «Нужно раскрыть, что глава новоявленной ереси не принадлежит к числу кровных чад Церкви, а, напротив, есть незаконный и чуждый ее забот плод». «Этих немногих слов, — продолжает автор, — достаточно, чтобы понять, о ком идет речь: мы узнаем из них, что зло пришло к нам из‑за моря (из Кипра то есть), что это заморский зверь, прожорливый кит, восставший от Кипра». «Кипрянин этот ехидный, ни пред чем не останавливающийся человек, потому ли, что привык болтать своим языком, или только для того, чтобы выместить свою злобу, изблевал много хульного, равно как немало повредил истину».[542] Тот же полемист ниже в том же сочинении, протестуя против отлучения, которому подвергает в своем свитке Григорий Векка и его сотоварищей, пишет: «В самом деле: кто и кого отсекает от Церкви? Кровных ее детей (т. е. византийцев) отсекает незаконнорожденный (т. е. островитянин) и навязывающийся ей в родство. Пастырей отлучает от стада Христова волк, исключает священников из сонма священников человек, не имеющий священства».[543] Векк и на этом не останавливается. Воспользовавшись другим случаем, он пишет новое сочинение против Григория, в котором тоже всячески позорит патриарха;[544] он называет богословские его рассуждения «дурачествами»; находит, что единственной целью отлучений, произносимых Григорием, служит вот что: «Он как бы желает возможно больше число людей убедить в том, что ему нет никакого дела до благочестия».[545] Нужно сказать, что полемика Векка, при всех ее крайностях, имела некоторое право на существование. Григорий в борьбе с унитами начал решительно и с негодованием отвергать даже правильное понимание формулы: «Дух Святый исходит от Отца чрез Сына», т. е. стал отвергать даже то толкование этого учения, которое впоследствии принято было православными защитниками веры на соборе Флорентийском.[546] Напрасно Григорий старался оправдаться и писал против Векка.[547] Его авторитет, и как ученого богослова, и как вселенского патриарха, начал колебаться. Векк не довольствовался литературной полемикой против Григория, он присоединил к ней распространение неблагоприятных слухов для патриарха. Например, утверждал, что Григорий родом не грек, а человек латинской расы, что он будто бы и по одежде, и по языку остается чужестранцем.[548] Дела Григория пошли плохо. Годы 1287—1289 проходят для него в печалях и разочаровании. Даже друзья его, на которых он возлагал самые лучшие надежды, которых он даже призывает прийти из провинции в Константинополь для борьбы с врагами и которым поэтому писал: «Поспешите сюда сами для утверждения непорочной веры христианской»,[549] даже и эти друзья отшатнулись от Григория Кипрского.[550] Положение патриарха стало невыносимым. Вот как сам он впоследствии описывает трудность своего положения. «Церковь была полна всяких смут и беспорядков, всем хотелось в ней начальствовать и предписывать законы, а быть подначальными и подчиняться божественным законам никто не хотел, так что к тогдашнему ее положению было вполне применимо и оказывалось совершенно справедливым известное изречение Платона, что «не для всех полезна свобода, а некоторым полезно рабство и жизнь под страхом». Среди такой‑то путаницы в делах, будучи, — говорит патриарх, — поставлен в самый центр ее, я попал в сферу власти, как бы на какую‑нибудь напасть, и имел душу, постоянно удрученную всем этим».[551] Затруднительное, даже безвыходное положение, в котором очутился Григорий, побуждает его обратиться через письмо за содействием к самому императору Андронику Старшему. Это письмо — один из интереснейших памятников конца XIII в., рисующий живыми чертами значительное расстройство дел в Церкви и государстве. Описывая положение Церкви, корреспондент говорит: «Сколько вдруг постигло нас напастей, ужасов, треволнений». Исчисляя различных виновников церковных беспорядков, Григорий первое место отводит в этом отношении неукротимому полемисту Векку. «Многие были ошеломлены грамотой, составленной Векком и названной им энцикликой, грамотой,[552] которую он прислал в огромном количестве для раздачи всем, если можно. Город (Византий) разделился на два лагеря».[553] Ввиду церковных неурядиц Григорий просит царя поскорее собрать собор — поскорее «для того, чтобы зло не успело распространиться чересчур и чтоб спасение обманутых не сделалось слишком затруднительным».[554] Заботливость Григория о Церкви в существе дела была заботливостью его о самом себе. Но наряду с этим в том же письме встречается несколько интересных указаний на грабительство, учиняемое над народом. Видно, что патриарх не думал только о самом себе, но принимал к сердцу благо общества. Патриарх указывает, что если царь находится где‑либо за пределами столицы, то заведующие царским столом начинают грабить народ В соседних местностях, вымогая и захватывая у крестьян птиц, поросят и другую живность. Всего захватывают множество для того, чтобы перепродать на сторону то, что окажется излишним для кухни. Патриарх просит царя положить предел безобразию. Еще более он возмущен грабительством в отношении народа, допускавшемся в самой столице. В примере патриарх безбоязненно указывает случаи из практики какого‑то очень важного лица в Константинополе — деспота Иоанна. Григорий сам видел — вот что происходило. Какой‑то погонщик скота пригнал стадо овец в шестьсот голов к воротам города, но едва стадо приблизилось к городу, как слуги деспота Иоанна захотели отнять у скотопромышленника четвертую часть всего скота. Слух о происшествии дошел до городского префекта, и этот послал стражу для восстановления порядка. Но вместо порядка вышел сущий беспорядок. Слуги деспота поколотили стражников. Стадо на ночь осталось за воротами. Но с рассветом появился тут сам деспот и приказал отнять у скотопромышленников 200 овец. Случай возмутительный! Рассказывая об этом царю, патриарх прибавляет: «Повсюду слышится ропот и негодование».[555] Эти сообщения патриарха о беспорядках, выражавшихся в грабительстве народа, потому особенно заслуживают внимания, что Григорий, несмотря на множество личных неприятностей и церковных смут, не забывает и об исполнении своих нравственных обязанностей в отношении к государству и обществу. Это свидетельствует о высоте и благородстве характера Константинопольского архипастыря. Но на Андроника письмо Григория Кипрского, кажется, не произвело впечатления. Царь не думал оказывать помощи несчастному патриарху, и ему ничего не оставалось делать, как выйти в отставку. «Когда Григорий увидел, — говорит Григора, — что и самые надежные и любимые им люди вооружились против него и что никто ему уже не помогает — ни царь, ни другой кто из людей сильных, то, наконец, признал это судом Божиим, свыше ему определенным. Он удалился на покой в монастырь».[556] Так кончилось патриаршество Григория Кипрского, человека во многих отношениях достойного. Нелегко было править разнузданной Византией.[557]