– Сога, если ты попытаешься исчезнуть или не придешь… – Кейджи вывернулся из рук надзирателей. – Клянусь, я найду тебя даже по дороге в Нирвану!
–Успокойся, внук. Я работаю только ради интересов семьи.
***
Юкихико Цуцуми ждала нас у входа в храм, сидя на низкой скамеечке за небольшим каменным столиком. Ей принесли чайничек и пиалу. Женщина неспешно пила чай и смотрела в небо. Звезды ярко сияли, отражаясь в её глазах.
Факелы отбрасывали красные тени на белое кимоно. Рядом стояла амфора с прахом Ёко. Нас к моей наставнице выведи два здоровых дядечки, вежливо поклонились и скрылись в тени.
– С возвращением, – Цуцуми отсалютовала нам пиалой. – Я бы предпочла что-то покрепче.
Я разгладила мятое кимоно, взглянула на лжемонаха.
– Надо развеять прах Ёко над Асурой, – неуверенно прошептала, гадая как же поступить. Следовало бежать во дворец. Может быть, Хидэёси Сога уже на пути к границе? Может, собирает армию? Нам повезло вырваться, но, если все, что он сказал – ложь, медлить нельзя.
– Я должен предупредить брата… – тихо начал Кейджи.
Но его прервало сдавленное мычание, к нам несли связанного по рукам и ногам Широ. Сержант извивался гусеницей и пытался лягаться ногами.
– Я послала служанку во дворец, с вестью, что вы пропали. Но не знаю, примут ли её слова всерьез, – Цуцуми передала мне пиалу. Я выпила бодрящий напиток залпом.
Развязанный Широ кинулся было за обидчиками, но Кейджи остановил его.
– Во дворец, – бросил он, – И вы – обе тоже.
Мы с Цуцуми переглянусь.
– Давно мечтала побывать в поместье Иэясу, – улыбнулась наставница.
И вся наша компания бодренько потопала во дворец.
***
Оставив нас с Юкихико в моем павильоне, Кейджи ринулся к брату. Лжемонах и Широ сопровождали его. Им предстоял нелегкий разговор.
Мы же с наставницей послали служанку за вином, саке и закусками. Я собралась помянуть Ёко. И отдохнуть от переживаний последних дней.
Мне однозначно не нравится во дворце! Все кричит, что пара валить отсюда!
Я разлила напитки, и мы выпили за прекрасную девушку.
Не чокаясь. Несколько раз.
***
К середине ночи мы, наконец, напились. Я выплакалась. Цуцуми высказалась на тему: все мужики – зло. Оказывается, ее когда-то бросил богатый жених. После чего ей пришлось уйти в гейши.
И как так получилось – не знаю, но к рассвету мы решили развеять прах Ёко над рекой. Причем именно с первыми лучами солнца.
Пошатываясь, держась друг за друга и стараясь не уронить урну с прахом, мы выползли на улицу и направились в сторону реки.
На душе было легко и свободно. Алкоголь освободил организм от груза вины и потери. Сопровождала нас только испуганная таким поведением служанка наставницы. Но мы сейчас были готовы свернуть горы.
Остановившись на мосту, я передала амфору Цуцуми. Она аккуратно открыла крышку и сказала:
Как цветы сорванные
Сложили свои лепестки,
Твоя жизнь угасла.
Быстро течение жизни,
Лети вместе с ветром,
Никем не пойманная!
Первые лучи солнца коснулись воды, и наставница развеяла душу моей подруги по ветру.
Ощутив себя безумно одинокой и снова разрыдавшись, я уткнулась в объятья наставницы. Так мы и стояли: два приведения в белом над рекой Асурой. А солнце вставало из-за домов, раскрашивая утро в пастельные цвета. А ветер нес остатки юной девушки прочь.
– Какие цветочки! – неожиданно раздалось над головой.
Около нас стоял страшный беззубый мужик в оборванной хламиде, даже отдаленно не напоминающей кимоно. Говоривший был явно пьян и неадекватен.
Мгновенно протрезвев, я прочувствовала, что мы на мосту одни. Охрану с собой не взяли. А белое кимоно: прекрасная мишень. И пьяные приставания – меньшее, чего нам следует бояться. Наставница тоже это поняла. Мы синхронно отвернулись от прохожего и спустились с моста. Следовало срочно вернуться во дворец.
Но не тут-то было. Дорогу преградила пожилая женщина лохматая и не накрашенная.
– Помнишь меня? – она протянула руки к Юкихико Цуцуми и попыталась схватить ее за кимоно. – Ну же! Я – Охару! Тоётоми Охару! Которую ты выкинула из окия! – И старуха хлестнула рукой. Наставница отпрыгнула, но поздно. На лице её алели четыре росчерка от когтей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Прижав рукавом кимоно щеку, Цуцуми прошептала
– Надо бежать. Это банда нищих. От них нет спасения.
И действительно, со всех сторон, как стая волков, нас окружили люди. Выглядели они как мертвецы, восставшие из могил. Худые, синевато – желтые конечности тряслись. Беззубые рты ухмылялись. Лица были покрыты страшными болячками.
Руки, протянутые к нам, были грязными и скрюченными.
– Отпустите нас я – наложница принца Фудзивары Кейджи! – расправив плечи, громко произнесла я, стараясь, чтобы голос не сорвался.
Окружавшие нас только шире ухмыльнулись. Я заметила среди них парочку детей.
– Можешь идти, а ее оставь нам! – и потянулись к Юкихико Цуцуми. – Ты не смеешь смотреть на нас свысока! Ты такая же, как мы!
– Не трогайте её.
Но руки уже рвали одежду на наставнице. А я отбивалась от цепких пальцев, облепивших меня с ног до головы. Маленькая служанка Цуцуми кинулась на землю и поползла под ногами нищих. Я попыталась сделать то же самое, но услышала крик Цуцуми и бросилась к ней. Мне почти удалось прорваться, когда нападавшие отхлынули волной от нас. А над головой раздалось конское ржание и голос:
– Откуда в столице целая толпа нищих? Со всей страны собрались? – но нападавших и след простыл.
На меня свысока смотрел император, протянул руку и посадил перед собой на коня. Хидэёси Кетсуо схватил Цуцуми и укрыл своим плащом. На женщине почти не осталось одежды.
– Её – в дом распустившихся лилий. Мы – во дворец. Разошли людей выяснить, откуда взялась эта банда, – хмуро проговорил император и пришпорил коня.
– Как вы нас нашли? – тихо спросила, стараясь унять дрожь.
Даичи раздраженно щелкнул над ухом.
– Охрана ворот доложила, что вы покинули поместье.
И замолчал.
Наверное, они с Хидэёси Кетсуо не спали. Раз император решил проследить за моими перемещениями.
Какая же я дура, раз додумалась пойти ночью в город без охраны.
– Да.
– Что? – я это вслух сказала?!
– Я думаю, ты коришь себя за неосторожность. Да – глупость совершила. Зачем ушла из поместья? Кейджи тебя убьет.
– Проведет по истинному пути. А потом еще раз убьет, – пробормотала, безуспешно пытаясь стянуть края разорванного кимоно. Голова разрывалась от боли. – Мы развеяли прах Ёко над Асурой с первыми лучами солнца. Чтобы она могла свободно парить в небесах.
Даичи приостановил коня, снял плащ и отдал мне. Стало тепло и уютно. Дрожь в руках унялась. А раньше никак нельзя было это сделать?! Пригладила, освободившимися руками волосы. В них запуталась заколка, острым концом, вонзившаяся в голову.
Император тяжело вздохнул, спешился и заставил меня снял меня с коня.
– Тебе надо к врачу, – сделал вывод император, осмотрев мою голову. – Я вытащу…
И принялся распутывать мои волосы. Осторожно и медленно. И полной тишине. Если не считать моим вздохов. Боль отступила на второй план. Остались лишь пальцы императора в моих волосах и ощущение его тела позади.
Голова закружилась. Я плотнее замоталась в плащ.
В рассветном сумраке, посреди просыпающегося города. Одни, без охраны. Мы были слишком близко друг к другу и, одновременно, далеко.
Фудзивара Даичи осторожно отбросил последний локон и протянул мне заколку. Ее кончик был в крови. Конь нервно переступил на месте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Это самая сексуальная ласка, которую я когда-либо испытывала, простонала про себя. Каждой клеточкой кожи я чувствовала близость этого мужчины. Рука тряслась от попытки сдержать себя и не набросится на спасителя прямо на улице.
– Спасибо, – хрипло прошептала, чуть отодвигаясь.