это их личное дело.
Заметив припаркованный рядом с домом синий пикап, Корделл почувствовала слабое облегчение. Прежде Джордж вызывал у нее исключительно неприязнь, но теперь его присутствие может сыграть ей на руку. Вряд ли мама станет устраивать сцену перед ухажером. А, учитывая то, как Джордж старается понравиться Корделл, он, определенно, встанет на ее сторону.
Приободрившись, девушка направилась в дом. Прокрутив в голове тысячный раз свою скудную объяснительную речь, она толкнула дверь, которая оказалось не запертой. Что ж, это хорошо. Исключена возможность застать маму и Джорджа за… хм… Обычно, оставшись в доме одни, они запирают входную дверь, когда решают уединиться.
В доме было подозрительно тихо. Джордж не отличался скромностью и кротостью; его низкий голос с хрипотцой непрерывно оглашал помещение неумными фразами и примитивными шутками. Но в этот раз Джордж молчал.
«Может, они ушли прогуляться?» — предположила Корделия, но тут же отмела эту мысль. Тогда бы мама, непременно, заперла дом. Она страдала паранойей, и в каждом встречном ей мерещился вор или маньяк. Куда бы она ни шла, — если дочери нет дома, дверь будет запертой.
— Мам? — позвала Корделл.
Никто не ответил.
Может, они с Джорджем все-таки в спальне, а замкнуться забыли в порыве страсти? Корделия поморщилась от этой мысли. Ей всегда было противно представлять маму в объятиях этого «шкафа» с волосатой грудью. Однажды девушку чуть не стошнило, когда она увидела его в одних трусах, роющегося в их холодильнике. Зверь — иных слов нет! Страшный, лохматый и грубый зверь. Что только нашла в нем ее мама — милейшее, хрупкое создание?
Жажда скромно напомнила о себе, и Корделл отправилась на кухню, чтобы, наконец, утолить ее. Войдя туда, девушка застыла на пороге, не сразу поняв, что происходит. Огромные босые ступни Джорджа едва заметно вздрагивали. Он снова был в трусах, но не это заставило Корделл проститься на несколько секунд с даром речи.
«Милейшее, хрупкое создание» в одном халате сидело на полу, склонившись над необъятным животом любовника. В животе этом зияла огромная дыра, откуда нежные, ухоженные руки вытягивали длинный серпантин из внутренностей. Мощная ручища Джорджа судорожно потянулась к Корделии, прежде суровые глаза умоляюще смотрели на нее, роняя слезы. От голоса осталась одна хрипотца.
Голова матери резко повернулась, как не могла повернуться голова простого человека. Все ее лицо было вымазано кровью Джорджа. С аппетитом жуя часть его тела, женщина хищно посмотрела на дочь белесыми глазами. Видимо, оценив, что в мужчине мяса все-таки больше, вернулась к «завтраку».
Уронив сумочку, Корделл пулей вылетела из дома. Ветер свистел в ушах, сердце выскакивало из груди.
Она могла отрицать, сколько угодно, но Сэм оказался прав. Если бы она поверила ему сразу!..
Впрочем, Корделии еще придется осознать, что случилось, и понять, чем стала ее мама. Пока, пребывая в шоке, она просто бежала вперед, не различая дороги.
Корделия неслась по парку, петляя между деревьями и не обращая внимания на дорожки. Несколько дотошных бабушек, выгуливающих собак, возмущенно ругались, когда девушка едва не сбивала их с ног, но до ее ушей их слова не долетали.
В какой-то миг крепкие руки схватили Корделию, и ноги, сделав в воздухе несколько шагов, опустились на землю и подкосились. Тело вдруг стало тяжелым и начало падать.
— Корделл! Корделл, что случилось?! — Этот обеспокоенный голос она узнала не сразу, хотя слышала его, наверное, миллион раз. Дрожа всем телом, Сэм пытался удержать подругу, но она упорно тянулась к земле.
— Мама… мама… — только и бормотала Корделия.
— Что с тобой? — пробовал допытаться Сэм. — Что с твоей мамой?
Безрезультатно. Корделия бредила.
Взяв девушку на руки, Сэм донес ее до ближайшей скамейки и осторожно усадил. Лицо Корделл было мертвенно-бледным, а глаза — красными от слез. Ее зубы стучали, как при сильном морозе, да и сама девушка съежилась, словно от холода.
— Что случилось? — вновь задал вопрос Сэм, усевшись рядом.
Подруга, наконец, посмотрела на него. Словно только заметив, она разглядывала парня отстраненным, незнакомым ему взглядом — взглядом сумасшедшего. Словно пыталась отыскать в этом человеке черты, знакомые ей, но не находила. Рука Сэма неуверенным движением погладила ее по голове.
— Корделл, ты меня до жути напугала, — произнес он. — Расскажи, что произошло? На тебя напали? Кто-то приставал или..?
— Мама… — произнесла она одними губами.
Только в эту минуту Корделия окончательно осознала, что увиденное в доме — не вымысел больного мозга. Ей не померещилось, не приснилось, — мать действительно живьем поедала мужчину, которому еще недавно клялась в любви. В том, что это была мать, Корделл ни секунды не сомневалась. Даже такую — в крови, с белой пленкой на глазах, — она не могла спутать с другой женщиной.
— Этого не может быть… — шептала Корделл чуть громче. — Это все нереально. Я сплю. Сейчас проснусь, и…
— Не проснешься. — Сэм некрепко сжал ее плечо. — Отец полчаса назад набросился на меня в мастерской. Клиент попытался его остановить, а он вгрызся ему в шею. Я еле ноги унес… Корделл, кажется, это случилось. Кажется, мы дождались. Но… я не хочу жить в таком мире. Мне страшно.
Корделия подняла голову.
— Мне тоже, — все еще шепотом произнесла она. — Это уже не игра… Гибнут реальные люди.
Сэм сжал ее ладонь.
— Я не дам тебе умереть. Если в мире начался зомби-апокалипсис, мы знаем, как в нем выжить.
XXIII. Добро пожаловать в Комнату Страха!
Две недели спустя
Небо затянули свинцовые тучи. Устав пробиваться через них, солнце позволило плотному серому покрывалу спрятать себя от глаз людей и животных.
На небольших волнах качалась старенькая лодка. Краска на днище когда-то была зеленой, но теперь представляла собой выцветшие шматки тут и там на ржавом металле. Два весла с тихим плеском ныряли в воду и выныривали, поднимая в воздух прозрачные, холодные капли.
Океан хмурился. Казалось, в его темных недрах поселилось настоящее зло, и теперь оно зорко наблюдает за каждым, кто рискнул потревожить спокойствие поверхности. Лодку качнуло сильнее, что означало: вы как раз и потревожили. Весла плюхнулись в воду, и гребец заработал интенсивнее.
Из-за кустов за ними пристально наблюдали две пары глаз.
Очередная волна вытолкнула лодку на берег и отхлынула назад, словно радуясь, что избавилась от мусора. Сложив весла, мужчина под пятьдесят встал и расправил плечи. Он выглядел довольно крепким. Перешагнув через бортик, он довольно улыбнулся. Следом за ним лодку покинули еще двое: темнокожий парень и девочка — еще даже не школьница. Двое в кустах переглянулись.
— Что думаешь?
— Надо выяснить, кто