Так как у нас нет багажа, мы быстро проходим контроль безопасности и занимаем места в зоне вылета в 5:15. Я могла бы упрекать его, но не стала этого делать. Келлер старается все делать вовремя, и я ценю это в нем. Мне следовало бы равняться на него.
Мы решаем перекусить, потому что ужин с мамой Келлера будет поздним. По какой-то причине, меня это немного нервирует. Мне все равно, что она юрист и, вероятно, состоятельный. Я могу найти общий язык практически с любым человеком... На моем пути встречались разные индивидуумы. И знаете что? Они все — люди, как и я. Так что такие вещи меня не впечатляют. Что меня нервирует, так это интонации в голосе Келлера, когда он говорил о родителях вчера вечером. Там были страх и обида. Это всегда вызывает неловкость при общении. Хорошо, что отличный буфер в таких случаях.
Закончив перекусывать, решаю позвонить Гасу и рассказать, куда я направляюсь. Последние несколько дней мы переписывались по смс, но я так и не сообщила ему, что еду в Чикаго, потому что не знала, насколько буду занята на этих выходных. Мне не хотелось, чтобы он думал, что я его игнорирую. Мне также не хочется быть невежливой, разговаривая в присутствии Келлера, поэтому спрашиваю, не возражает ли он, если я быстро позвоню по телефону.
— Конечно, нет. Разговаривай сколько нужно, — говорит Келлер.
Гас берет трубку на втором гудке.
— Морг имени Гаса: вы убиваете — мы успокаиваем.
Так он меня еще не приветствовал. Меня разбирает громкий смех.
— Привет, Гас.
— Опти, как дела в царстве десяти тысяч озер?
— Думаю, это неверно, потому что за три месяца я не видела ни одного чертова озера. Я в аэропорту, дружище, лечу в Чикаго на выходные. А как у тебя дела, амиго?
— Через тридцать минут саундчек. Я только что съел то, что может войти в историю, как самая некитайская китайская еда, которую я пробовал. Как-то странно обнаружить в китайском супе с яйцами (даньхуатан) кукурузу, сладкий картофель и зеленые бобы.
— И правда странно. К тому же, его, скорее всего, приготовили на курином бульоне. Надеюсь, тебя не проберет на выступлении.
Келлер занимается своими делами, читая учебник на ноутбуке, но я замечаю, что на последней фразе на его лице проскальзывает улыбка.
— Официантка поклялась жизнью первого ребенка, что бульон овощной.
— Дружище, а что если у нее нет никаких детей? Или она атеистка?
— Хм, об этом я не подумал. Тогда есть вероятность, что я попал. А зачем ты летишь в Чикаго?
— Келлер пригласил меня. Он из Чикаго.
— А это хорошая идея? — В голосе Гаса чувствуется предостережение.
Я кратко отвечаю, что да и украдкой смотрю на Келлера. Он, явно чувствуя неловкость, меняет позу в кресле.
Гас фыркает.
— Послушай, я знаю, что ты большая девочка, но ты моя девочка и я переживаю за тебя. Знаю, по твоему мнению, он хороший парень и просто перепил в прошлую субботу, но это не меняет того факта, что чувак был абсолютно нe в себе.
— Дружище, я — большая девочка. Все в порядке.
Келлер трогает меня за плечо и показывает, чтобы я дала ему телефон. Я с выпученными глазами качаю головой. Он вздыхает и опять жестами просит телефон.
— Ты покойник, — шепчу я и вручаю его ему.
Келлер прочищает горло и прикладывает телефон к уху.
— Гас? Гас, это Келлер.
Я слышу голос Гаса, но не разбираю слов. Он говорит очень громко. Несмотря на внешний вид, Гас совсем не буйный парень. Нужно очень постараться, чтобы он начал ругаться. Но, если он начал... то он начал.
— Гас? Гас, — говорит Келлер, пытаясь вставить хоть слово. — Пожалуйста, могу я кое-что сказать? Буду краток. Извини. Извини, что был груб с тобой. Извини за мое отношение к Кейти. — Он смотрит на меня. — Я очень сожалею. Если бы я мог взять свои слова обратно, то сделал бы это. Чувствую себя полным дерьмом...
Гас обрывает его на полуслове.
— Я знаю. Такого больше не повторится...
Гас опять прерывает его.
— Ты прав. Она не заслуживает такого...
Опять Гас что-то говорит, но уже тише.
Келлер кивает головой, как будто Гас его может видеть.
— Да, я позабочусь о ней. Мы остановимся в доме моих родителей.
Опять Гас.
— Спасибо. До связи, Гас.
Келлер отдает мне телефон.
Почему у меня такое чувство, что мне четырнадцать, и я иду на свое первое свидание? Прикладываю телефон к уху.
— Дружище, или следует говорить Папочка? Я что в пятом классе?
Гас раздражен, но понимает, что неправ.
— Опти, — он замолкает и до меня доносится щелчок зажигалки и глубокий вдох.
— Ты должен бросить. — Не могу сдержать улыбку. Он услышит и расслабится. Я это знаю. Гас тоже не может долго злиться. В этом мы с ним очень похожи.
— Иногда ты сводишь меня с ума. — Гас улыбается. Он не хочет, но ничего не может с собой поделать.
— Я знаю, дружище. Прости, но это одна из прерогатив проживания в своем собственном мире, где светит солнце и сияет радуга.
Он смеется.
— Ты забыла про единорогов.
Я тоже смеюсь.
— Забыла. Спасибо за напоминание. Отлично тебе сегодня выступить, дружище.
— Спасибо, Опти. Хорошего тебе путешествия. Позвони, если что-то будет нужно. Ты знаешь, где меня найти.
— И ты тоже. Люблю тебя, Гас.
— И я тебя люблю.
— По.
— Kа.
Келлер смотрит на меня и качает головой.
— Это самый странный из всех разговоров, которые я слышал.
— Это одна из прерогатив проживания в своем собственном мире, где светит солнце и сияет радуга, — пожимаю плечами и повторяю специально для него.
— И бродят единороги.
На моем лице расплывается улыбка.
— Почему, черт возьми, я постоянно забываю о единорогах?
Келлер смотрит на меня и все веселость исчезает с его лица.
— Гас вроде бы хороший парень.
Я согласно киваю головой.
— Так и есть. Он мой лучший друг. А быть хорошим человеком — это самый первый пункт в cписке «как стать моим лучшим другом».
Уголок его рта приподнимается в улыбке.
— Он немного покровительственно к тебе относится.
— Прости за все это, — пожимая плечами, говорю я. — Судя по тому, что я смогла услышать, он был в образе “Гасу шесть лет”. Ты определенно не захотел бы с ним встретиться, когда ему было восемь-девять. Отца никогда не было рядом, поэтому Гас иногда примеряет на себя эту роль.
Келлер удивленно поднимает брови. "Ты так думаешь?"
— Прости.
Келлер кладет руку мне на колено.
— Мне действительно жаль, Кейти.
Я смотрю на его руку, а потом перевожу взгляд на глаза.
— Я знаю. — С этими словами я беру его за руку, встаю и тяну за собой.
— Пошли.
Мне нужно сменить тему разговора.
Он тоже встает, и я отпускаю его руку.
— Куда мы идем? — спрашивает Келлер.
— Смотреть закат. — Я уже несколько дней не наблюдала, как садится солнце и чувствую, что мне это крайне необходимо.
Мы проходим в другой конец зала и сквозь окна молча наслаждаемся заходом.
К тому моменту, как мы возвращаемся на свои места, нас обоих охватывает умиротворение.
Наш рейс отправляется во время. Не успеваю закрыть глаза, как Келлер уже будит меня, потому что мы приземлились. Даже не думала, что я такая уставшая. Засыпала я, положив голову на его плечо, и, оглядываясь назад, это немного странно, если учесть, что я знала, что меньше чем через час встречусь с его девушкой.
Такси останавливается возле шикарной многоэтажки с явно недешевыми апартаментами. Возможн,о даже тут живет Опра.
— Добрый вечер, мистер Бэнкс, — приветствует Келлера швейцар. Он также официально отвечает ему. Такое ощущение, что мы находимся в параллельной вселенной. По пути нам встречаются деловито спешащие и все как на подбор взволнованные люди, затянутые в костюмы с портфелями в руках. Ничего не имею против. Только никто из них не улыбается. Это грустно. Здесь и сейчас все движется и живет... вот только жизни нет. Это различие ощущается очень остро.
Мы поднимаемся на лифте на тридцать второй этаж сорокаэтажного здания.
— Твои родители всегда тут жили?
Келлер явно нервничает.
— Да. Тридцать лет. Я вырос тут.
Так и хочется сказать, что мне очень жаль, потому что менее приветливой обстановки для детей я не встречала. Но не мне судить. Стоит притормозить и отнестись ко всему непредвзято.
— И как это было?
Мы выходим из лифта и оказываемся в холле c белыми мраморными полами и стенами из красного дерева. Рядом с единственной дверью находится античный резной столик, на котором стоит ваза с большим букетом свежих цветов. Келлер достает из кармана джинсов ключ и оглядывается, перед тем как вставить его в замок.
— Ты скоро это узнаешь.
Он открывает дверь и заходит внутрь вперед меня. Осмотревшись, Келлер дает мне знать, что все чисто и приглашает войти. Такое ощущение, что мы находимся в военной зоне. Мы снимаем обувь и ставим ее возле двери. Келлер берет мое пальто с сумкой, и я следую за ним через гостиную в коридор. Он останавливается возле двери и заглядывает внутрь.