— Ты слишком предвзята, — постаралась я остудить ее пыл.
— Это не предвзятость, Аня. Я подозреваю о мотивах вашей скорой свадьбы и не одобряю этот фарс ни в коем разе. Бьюсь об заклад, ты его даже не любишь, а уж о совместном будущем и говорить нечего.
— Это не так! — все-таки сил возразить ей хватило. — Ты не права. Арсений — замечательный мужчина.
— Ты его раньше терпеть не могла!
Мама окончательно разозлилась и повысила голос. Это случалось крайне редко, и обычно по очень серьезному поводу. Нет, я понимала, мы не шутим, а говорим о моей дальнейшей судьбе, однако подобная реакция настораживала.
— Ты права, но от ненависти до любви — полшага…
— Бред! — припечатала она мой довод, чем еще сильнее разозлила.
— Мама, я позвонила, чтобы услышать от тебя совет, одобрение, либо здравую мысль о том, что не стоит спешить. Пожалуйста, давай поговорим спокойно. Я сама не в восторге от идеи, но как и любому человеку мне хочется поддержки...
Мелкая дрожь прошлась по телу, а нервы сначала натянулись, как тонкая струна, из-за чего у меня зазвенело в ушах, а потом закрутились в тугой тяжелый ком в груди. Конечно, ожидать безумной радости от мамы не имело смысла — не такой она человек, добродушие не в ее характере, однако и откровенного негатива тоже не ожидала. Помнится, раньше наши ссоры заканчивались ее молчаливым уходом и долгим бойкотом, но вскоре мы обе оттаивали.
— Хорошо, — примирительным тоном произнесла она. — Допустим, ты его полюбила, он тебя — тоже, во что я не верю совершенно; вы даже поженились. Но зачем венчаться? Разве ты не помнишь, какая важная роль отводилась у нас этому мероприятию? Нужна особая подготовка, понимание, ради чего вы встаете перед Богом.
— Я понимаю, мам. Поэтому и звоню…
— И вообще, Ань, — снова перебила меня, — это совершенно несерьезно и безответственно. С Вадимом ты вела себя совсем иначе, понимала важность своей роли, уважала решение родителей, а потом взяла и на все наплевала. И после этого ты надеешься, что отец одобрит твоего мужа?
— Папа доверяет Арсу.
— Даже так?! — искренне удивилась она, и вновь замолчала на несколько мгновений.
— Мам…
— Если тебе так важно мое мнение, то я против вашего венчания! Мужчина, который обманом ведет мою дочь на алтарь, толкуя о какой-то любви — слабак.
— Прости, но я с тобой не согласна, — прошептала, вспомнив кто кого пытался затащить в ЗАГС. — Слабак не тот, кто решился сразу на женитьбу, а тот, кто ее оттягивает, не желая брать на себя ответственность за женщину. И пока эта женщина слепо ему верит, он спит с секретаршами и варит лапшу большими порциями, чтобы потом повесить ее на мои уши.
— Я поняла, — огорченно произнесла мама, — этот разговор бесполезен. Без понятия, зачем ты вообще позвонила. Если так рьяно защищаешь ваши отношения, то вопрос отпадает сам собой.
— Мам, — я сглотнула, но горький привкус во рту остался. — Я не хочу, чтобы ты принимала мое решение в штыки. Когда звонила тебе, то хотела услышать мнение, а не поливание грязью. Ты слишком категорична и даже не хочешь принять тот факт, что я никогда больше не буду с Вадимом.
— Да, не хочу. Аня, он настоящий мужчина, намного лучше Снежного и любого твоего ухажера. Добрый, приятный, интеллигентный и главное — любящий.
— Любящий? — Мне вдруг стало так смешно, что я истерично захохотала. — Ты издеваешься?! Да он даже после помолвки полгода тянул со свадьбой, уговаривая не спешить, хотя по факту должен был настаивать, раз такой любящий.
— Нет! Вадим не тянул со свадьбой. Он не хотел тебя подводить, заводить семью, будучи неокрепшим и неуверенным в завтрашнем дне. А твой Снежный еще много слез тебе принесет. Арсений не домашний мужчина. Такие мужики годны только для постели. Все!
Я вздохнула, осознав одну важную вещь — без толку. Токарев настолько промыл ей мозги, что нет ничего удивительного в ее “мигрени” и нежелании поддержать родную дочь.
— Мама, в тебе говорит принципиальность и однобокость. Мой муж совсем другой, и мне для понимания хватило одного проведенного в компании его семьи дня. И да, я люблю Арсения, — устало произнесла уже не в попытке переубедить маму, а просто поставить в известность, хотя сама пока не была уверена в своих чувствах.
— Жаль, — отстраненно произнесла она.
У меня сложилось впечатление, будто я отвлекала ее от важного дела, и мои душевные терзания ей и даром сейчас не дались.
— Я тебя отвлекаю? — вяло поинтересовалась, прикусывая губу.
— Да, я работаю, помогаю отцу, пока ты маешься без дела в Греции. У нас возникли проблемы.
— Я прилетаю в понедельник.
— Это будет весьма кстати. Пока.
Она бросила трубку. Я понимала, что неприятности могли оказаться серьезными, раз отец подключил даже мать, однако...
После разговора не стало легче ни капельки, тяжесть на сердце только усилилась. От обиды. Мне нужен был этот разговор. Не потому, что я не знала, как поступить — это далеко не так. Просто порой хочется ощущать присутствие матери в жизни, делиться даже самой пустяковой новостью, льнуть к ее груди, когда тебе больно, или сжимать в объятьях, когда радость переполняет сердце; знать и быть уверенной — в любой ситуации она останется на твоей стороне.
Мне незамедлительно потребовался холодный душ. Или, наоборот, горячий, обжигающий, чтобы выпарить из себя боль, облегчить ее. Однако даже после посещения ванной я не сумела прийти в себя. Сначала мучили горечь и проклятое чувство одиночества, потом не давали покоя мысли о неприятностях в компании, которые легли на плечи отца.
***
Время перевалило за полночь, а сон никак не шел. Я не задергивала шторы, не закрывала балкон, лишь наблюдала за красивой яркой луной, которая тускло освещала комнату, но, к сожалению, не мою душу, в которой царила сплошная чернота.
Дверь приоткрылась с небольшим скрипом. Войти в это время мог только один человек. Он на носочках подошел к кровати, и вскоре под его весом прогнулся матрас. Я, не отрывая взгляда, так и смотрела на небесное светило.
— Детка, а почему ты не спишь? — прошептал Арсений и коснулся моей руки. — Надеюсь, это не я разбудил тебя своим топотом?
— Даже если ты там что-то разбил, я бы вряд ли услышала.
Хоть и постаралась не выдать свое уныние, но не вышло.
— Ты переживаешь из-за завтрашнего? — сразу понял мой настрой Арсений, разве что ошибся в одном. Я уже не боялась того, что в теории могло произойти завтра, я боялась его реакции.
Мне было страшно, что он отвернется от меня, после того как скажу ему о своем решении. Ведь настрой Арса был понятен — мой муж хотел узаконить отношения и перед Богом. Однако...
— Нет… — я перевела на него взгляд.
Небрежно расстегнутая рубашка и свисающая из-под воротника бабочка делали образ расслабленным, близким, почти родным. А блеск в глазах манил, притягивал, заставлял хотеть большего, не бесед и обременяющих слов, а чего-то запредельного, неприличного. Только торопиться я не хотела.
— …Нам нужно поговорить кое о чем.
— Я примерно понимаю о чем, — устало произнес он, но искорка в глазах не пропала.
Теплые губы коснулись моего оголенного плеча в легком поцелуе, кожа покрылась мурашками. Арс провел ладонью по моей руке, склонился к шее и шумно вдохнул. Его дыхание защекотало, и я отстранилась.
— Это замечательно, что ты понимаешь меня, но правильно ли?
Еще один поцелуй, такой невесомый, парящий, как перышко, уже в районе ключицы…
— Ты уже жалеешь, что пришла ко мне с просьбой жениться на тебе?
— Нет! — возмутилась я, не понимая, почему он сделал такой вывод, и отодвинулась. Его действия дурманили, и вместо мыслей о важном, я думала исключительно о губах мужа. — Дело не в этом. Послушай меня.
Он хотел придвинуться ближе, но я надавила на его плечи, чтобы удержать на месте.
— Аня…
— Понимаешь, в чем дело… Я правда хочу дать нам этот шанс! — В глазах мужа на мгновение вспыхнула радость, а губы дрогнули в попытке улыбнуться. — Но не так, Арс! Не второпях, не в спешке, а обдуманно, взвесив все “за” и “против”. Когда я появилась в дверях твоего кабинета и затеяла все это, то была уверена — через десять дней все прекратится, и каждый вернется к своей жизни. Ни о каких чувствах не было и речи. Я ненавидела тебя, презирала, злилась. Ты всегда меня задирал, при любом удобном случае указывал на скудный ум и хорошие связи.