им в ответ.
Утро для целительницы началось уже далеко за полдень. Она проснулась не на своей кровати. Поднявшись с постели, как вспомнила события минувшего дня, а если быть вернее, то ночи. Во рту была гадко, а в животе пусто. Часы в гостинной показывали без четверти два, нормальные люди в это время уже пообедали, не говоря уже про завтрак. А учитывая то, что Хельга из вчерашнего ужина позволила себе лишь кусочек трески и бокал вина, неудивительно, что желудок намертво прилип к позвоночнику.
С диетами пора заканчивать. Красота красотой, но за вчерашнюю ночь девушка явно отбросила несколько килограмм. Вон, даже тазовые кости начали выпирать. А это совсем нехорошо, ведь девушка не должна быть худой, она должна быть фигуристой. Да, и потеря веса сильно сказывается на объеме и форме груди. Кому охота вместо крепкой девичьей груди иметь «уши шарпея», свисающие до колен?
Мистер Пиквик, встретив голодную Хельгу, проявил себя, как гостеприимный хозяин и организовал плотный завтрак. Управляющий сообщил, что господин Неджи ещё утром покинул усадьбу и велел не тревожить сон целительницы, а как она проснется, обязательно телеграфировать ему о её самочувствии.
После Хельга заглянула в комнату к Максу. Сегодня парень выглядел гораздо лучше чем вчера. Он больше не терял сознание, температура хоть и была повышенный, но не на много. и самое главное мальчик самостоятельно мог питаться. Беата была готова целовать руки Хельги несмотря на то, что ей удалось лишь ослабить симптомы и до полный победы над инфекции было ещё ой как далеко.
Хельга поинтересовалась у управляющего, на месте ли чёрный лимузин на котором они приехали в поместье вчера. Мистер Пиквик ответил, что личный паракар мисс Дианы вместе с шофером ожидает распоряжений хозяйки. Хитро улыбнувшись, она попросила проводить в гараж. Уже на месте, Хельга не сообщила, скорее поставила перед фактом Робина, что мисс Ди сегодня не покинет поместье, но услуги шофера понадобятся ей самой и, предложив не откладывать поездку в долгий ящик, уселась в просторный пассажирский салон лимузина Неджи Фантом. В Раудвилле осталось еще уйма нерешенных вопросов.
Лимузин подкатил к Театру иллюзий Фалько, и Хельга, заверив водителя, что не задерживаться тут надолго, открыла дверь паромобиля. Парнишки, что помогали ей вчера с уборкой в лаборатории, оказались тут как тут. Щупловатый, немного нескладный Гарри и Винни, с лысой как коленка головой, стыдливо прикрытой кепкой. Хельга улыбнулась своим помощникам, потрепала черные патлы Гарри, кивнула на авто, попросив помочь ей с тяжелым ящиком.
Звеня бутылями, парнишки тащили ящики вслед за Хельгой. Фалько оказался на месте.
— Войдите, — послышалось из-за дубовой двери кабинета, за пару шагов до того, как Хельга хотела поднести руку, чтобы постучать.
Целительница толкнула тяжелую дверь и жестом показала беспризорникам куда поставить деревянные ящики.
— Вот то, на что вчера ты выделял серебро, — она указала на разномастные бутылки в ящиках.
Иллюзионист даже подскочил в кресле.
— Это Мертвая вода? — То ли с недоверием то ли с восхищением произнёс он, пристально глядя, в глаза целительницы.
— Технически это просто дистиллят. Но скивы звали его Мертвой водой, — девушка извлекла первую попавшуюся бутылку из голубого стекла и протянула её так и не вышедшему из-за стола Томасу.
Надеюсь ты не против, что пока нет работы, я займусь врачебной практикой. У меня появилась парочка пациентов.
— Да, я знаю, — Томас наконец сумел оторвать взгляд от пузатой бутылке на столе. — И, кстати, ты выполнила второе условие нашего договора.
— Когда это? — повелительница краем глаза приглядывалась к Гарри и Винни, что продолжали стоять в кабинете иллюзиониста.
Мало ли что могут выкинуть беспризорники. Целительница им очень симпатизировала, однако обманываться в том, что они кристально честные и не сопрут что-то блестящее из кабинета Томаса не собиралась.
— Прямо здесь, в том месте, где ты стоишь, вчера был сэр Август Крайтон и Оливер Литт из тайной полиции и его Императорского величества. Они вошли без стука, в сопровождении дюжины офицеры в черных мундирах. Когда их первой фразой, вместо приветствия, был вопрос, знаком ли я с тобой, вот тут я, признаться, испугался.
Девушка прыснула смехом, на всю комичность ситуации. Томас тоже позволил себе короткую улыбку.
— Так ты не против, если я не буду каждый день появляться в лаборатории.
— Всё нормально, можешь не появляться. Признаться, вчера я едва не проклинал себя за то, что связался с тобой. Неохота из-за твоего скверного характера оказывается в пыточной, — он вновь слабо улыбнулся, показывая, что это шутка, однако, было в этих словах что-то правдивое.
— Томас, ты ведь мог и не говорить мне о том, что я выполнила твое второе желание, — Хельга прикусила губу. Ведь стоило ему «случайно» забыть сказать об этом, и никто никогда бы не узнал.
— Ложь — это роскошь, которую может позволить себе лишь подлый человек.
— Где-то я это уже слышала, — произнесла она вслух.
Томас лишь пожал плечами и заглянул в стол, что-то выискивая. Наконец он достал громоздкий железный ключ, взял со стола толстую папку и, попросив следовать за ним, устремился прочь из кабинета. Идти пришлось недалеко, через три двери по коридору, он остановился, вставил ключ в замочную скважину и отпер дверь.
Целительница робко заглянула через дверной проем, из которого пахло как из цветочной оранжереи. Небольшая комнатушка примерно три на три метра была уставлена корзинками с цветами.
— Моё выступление во дворце произвело фурор, моё представление с зеркалами, — усмехнулся иллюзионист. — а это, он протянул папку которую держал под мышкой. — Письма с приглашениями на приём и комплиментами. Признаться, я чувствую себя свахой, когда кавалеры у меня интересуется на твой счет.
— Разве свахи есть в Аркруме? — удивилась Хельга.
— Нет, конечно нет. Зато есть смотрители публичных домов. На твой счёт интересуются очень многие состоятельные господа. Ты слишком ярко показала себя на том приёме, многие знатные господа, желают включить тебя в свою «коллекцию» — невесело усмехнулся он — Будь осторожнее.
Целительница кивнула, прикусив губу. Это там, в нашем мире она могла «отшить» любого мажора. Здесь же, ее, простолюдинку, могли выпороть просто за неверное слово или косой взгляд в сторону родовитого господина. У Августа Крайтона были все основания приказать запороть её розгами за то, что она тогда ударила его ключом. Теперь, когда