теперь знаю, что жизнь может быть совсем другой, и хочу, чтобы крестьяне в нашей деревне вздохнули свободнее.
— Ты, сынок, достиг хорошего положения. У тебя свадьба на носу. И какое тебе дело до других?
— А такое дело, мамочка, что каждый раз, когда я думаю о том, как туго пришлось тебе и отцу, у меня сердце болит. — Санат взял в свои ладони изрезанное глубокими морщинами лицо матери. — И болит не только за вас, а и за всех придавленных нуждой и несправедливостью.
А тут еще в один прекрасный день нагрянули ревизоры из продовольственного департамента и перевернули кооперативную лавку вверх дном: перевесили все имеющиеся в наличии продукты, проверили гири и весы, просмотрели отчетность. К вечеру ревизоры уехали и увезли с собой заведующего лавкой, свояка Тэджавардханы. Едва ревизоры принялись за работу, как Тэджавардхана и Котахэнэ куда-то умчались на автомобиле. В тот день до позднего вечера перед кооперативной лавкой толпился народ. А на следующий день лавка была открыта, как обычно, с самого утра, и заведующий важно восседал на своем месте, словно накануне ничего и не произошло. И тут же по деревне поползли слухи, что письмо с просьбой прислать ревизоров написал Санат. «Это все Санат подстроил, — нашептывали люди Тэджавардханы. — Он только говорит, что для простых людей старается, а на самом деле хочет спихнуть Тэджавардхану, чтобы превратить кооператив в свою вотчину и как следует поживиться. За границей хапанул деньжат и здесь того же захотел».
Не удалась и попытка сплотить деревенских парней. В одно из воскресений пятнадцать молодых людей, включая Саната и Самараккоди, собрались в школе. Они особенно не афишировали свое собрание, опасаясь неприятных сюрпризов со стороны Тэджавардханы и его людей. Их опасения оказались не напрасными. Едва Санат начал говорить, как дверь класса широко распахнулась, и на пороге выросла фигура Тэджавардханы. Пройдя мимо столов, он уселся прямо напротив Саната и вперил в него свой взгляд. Вместе с ним в класс ввалилось человек пятнадцать, и в открытую дверь было видно, что в коридоре осталось столько же.
— Ну что ж ты замолчал? — обратился он к Санату, откидываясь на спинку скамейки и закидывая ногу на ногу. — Мы тоже хотим послушать…
Санат молчал. Он видел, что силы неравны, что многие из его сторонников оробели и хотели бы, наверно, оказаться сейчас как можно дальше. Понимал он и то, что любое замечание может спровоцировать Тэджавардхану, а потасовка будет ему только на руку.
— А мы прослышали, что вы какое-то общество хотите создать, — продолжал Тэджавардхана, — и решил» в него вступить.
— Мы уже обо всем поговорили. Пошли, ребята. — Санат встал и направился к выходу. Как ни странно, сторонники Тэджавардханы расступились и дали им спокойно выйти. Только Тэджавардхана загородил Санату проход и с издевкой сказал:
— Увидел, у кого сила? Поднабрался за границей идей и воду тут мутишь. Если не успокоишься, нарвешься на неприятности.
— Ну что тебе не сидится спокойно, сынок? — запричитала Саттихами, когда узнала о происшедшем в школе. — Я экзаменов не сдавала, но знаю, что речку не заставишь течь в обратную сторону.
— Речка речкой, а я не отступлюсь, мама, — твердо сказал Санат. — Не знаю еще, что буду делать дальше, но в одном уверен: никакому Тэджавардхане меня не запугать.
29
Вскоре отпраздновали свадьбу Саната и Суджаты. Как обычно в таких случаях, было много суеты и споров. Мнения разделялись по каждому вопросу: состоится ли свадьба в Эпитакандэ или в Коломбо, где можно снять какой-нибудь приличный ресторанчик, сколько должно быть гостей и кого именно приглашать… Но в конце концов порешили на том, что свадьба состоится к Коломбо. Все прошло очень хорошо. Только Ясомэникэ и Котахэнэ на свадьбу не пришли. Ясомэникэ попыталась даже отговорить Описара Хаминэ. Да еще какой-то недоброжелатель подпилил одну стойку у арки, под которой должны были пройти молодые, возвращаясь домой.
Тем временем подошло время парламентских выборов. Их провозвестником явился одержавший победу на прошлых выборах депутат, приехавший в Эпитакандэ. Он обходил крестьянские дома, здоровался за руку с каждым встречным, участливо расспрашивал, как тому живется и чем он может помочь. Среди прочих он посетил Ясомэникэ и Котахэнэ, и именно в их доме был намечен состав комитета, который должен будет вести предвыборную кампанию в Эпитакандэ. Обычно после выборов никто в деревне и в глаза депутата не видел. Даже те, кто ездил в Коломбо, чтобы обратиться к нему с просьбой, в лучшем случае удостаивались чести быть принятыми его секретарем.
О приближении избирательной кампании свидетельствовало и то, что в кооперативной лавке появилось больше товаров. Как и прежде, большая часть порошкового молока, тканей и некоторых других товаров шла из-под полы, но уже не тем, кто больше платил, а главным образом тем, кого нужно было склонить на свою сторону. Крестьянам внушали, что снабжение лавки улучшилось благодаря стараниям депутата, что если он и на этот раз пройдет в парламент, то и дальше будет прилагать усилия к повышению жизненного уровня в Эпитакандэ и сумеет отблагодарить тех, кто голосовал за него.
Рогис Аппухами, который, как правило, поддерживал другого кандидата, выступавшего от ОНП[3], на этот раз отказался вести пропаганду в его пользу, и это вызвало ликование в стане Тэджавардханы.
— Теперь мы полные хозяева положения. Всех заставим голосовать, как нам нужно, — заявил он.
Однако, несмотря ни на что, многие, особенно люди самостоятельные, которые не шли у кого бы то ни было на поводу, были в растерянности: за кого же голосовать? Кандидат от ОНП совершенно себя дискредитировал. Да и партия, которую он представлял, не пользовалась авторитетом у простых крестьян. Нынешний депутат считал себя левым, твердил, что он против капиталистов и крупных земельных собственников и дело его жизни — служить народу. Партия, к которой он принадлежал, осуществила ряд положительных мер. Но с другой стороны, под крылышком этого депутата процветали такие пройдохи, как Тэджавардхана и Котахэнэ. Эти сомнения коснулись и семьи Бандусены.
— С меня довольно, — как-то вечером заявил Бандусена. — За кого ни голосуй — все одно. Не пойду я в этот раз голосовать.
— И я не пойду, — поддержала мужа Саттихами. — Кто там в парламенте ни сидит, мне безразлично.
— Выборы в парламент бывают один раз в пять лет, — вступил в разговор Санат. — И голосовать надо обязательно. Во всяком случае, нынешний депутат лучше своего соперника.
— В жизни никогда не голосовал за ОНП. — Бандусена встал и в возбуждении начал мерить шагами комнату. — Но скажите на милость, какой смысл голосовать за нынешнего депутата?