вместе с ними, но они предпочли остаться в той развалюхе, где раньше ютился Бандусена. Чтобы соблюсти приличия, приходил к Описара Хаминэ и Котахэнэ с просьбой вернуться обратно.
27
Примерно через месяц возвратился Санат. Встречать его в аэропорт приехали только родители, Викрама, Вималядаса и еще два-три школьных товарища Саната. Он сам просил в письмах, чтобы о его приезде никому не говорили и пышной встречи не устраивали. Несколько дней Бандусена и Саттихами словно летали на крыльях, ничего вокруг не видя и не слыша.
А то, что Бандусена и Саттихами никому не сказали о предстоящем возвращении Саната и встретили его скромно и без излишнего шума, многие расценили как признак высокомерия и пренебрежительного отношения к односельчанам. Особенно сильным это убеждение было у тех, кто по вечерам собирался в кооперативной лавке, — у прихлебателей Тэджавардханы.
— Ишь как нос задирать стали, — заметил как-то Габанчи. — Никому не сказали, что сын возвращается. Сглазили бы мы его, что ли, если бы пошли встретить?
— А Бандусена-то! Всю жизнь только на повозке и ездил. А сына встречать — так автомобиль нанял.
— Скажи нам заранее, такую бы встречу организовали… Что ни говори, а Санат важной птицей стал.
— Да, подвалило парню счастье.
— Какое там счастье! Повалялся у кого-то в ногах, вот его и послали за границу учиться на казенный кошт, — веско заявил Тэджавардхана. — Учился он там, как же! Деньги загребал. Говорят, приемник привез, фотоаппарат. Кучу других вещей. Только-только вернулся, а уже ворчит, что и правительство у нас не то, и депутат не тот.
— Ваша правда, раляхами, — закивал головой Габанчи, отломив кусок жевательного табаку и ритмично двигая челюстями. Здесь было принято соглашаться с Тэджавардханой.
— А впрочем, кто его знает, — продолжал размышлять вслух Тэджавардхана. — Котахэнэ Силаратна тоже сначала петушился. А как присоединился к нам, так и в гору пошел. И какую пользу деревне приносит!
Вначале Котахэнэ Силаратна никакой симпатии к Тэджавардхане не питал. То, что Тэджавардхана требовал у главного монаха сурового наказания для Котахэнэ, привело к еще большему отчуждению между ними. Но все это было в прошлом. Ясомэникэ сумела убедить Тэджавардхану, что Котахэнэ может быть ему полезным. Да Тэджавардхана и сам понимал это: что-что, а людей он оценивал верно. Договорились быстро. Тэджавардхана протолкнул Котахэнэ на пост председателя комитета по сельскому развитию, и они вместе стали обделывать неплохие дела. Для многих в деревне не были секретом махинации в кооперативной лавке и в комитете по сельскому развитию, но они помалкивали. Депутат парламента от их округа благоволил к Тэджавардхане и Котахэнэ, и они чувствовали себя в безопасности.
28
Совсем немного времени потребовалось Санату для того, чтобы убедиться, что положение в Эпитакандэ стало хуже, чем до его отъезда. Теперь при поддержке депутата всем в деревне заправляла троица — Тэджавардхана, Силаратна и Раджапакша, директор школы. Они вершили дела с помощью сравнительно небольшой группы прихлебателей, которую подкармливали от своих щедрот. В их руках была сила, и никто не хотел с ними связываться. Санат подружился с Самараккоди, молодым учителем, недавно назначенным в школу в Эпитакандэ. Самараккоди принимал близко к сердцу все, что происходило вокруг, и Санат нашел в нем единомышленника. Они вели долгие разговоры, негодовали, но что предпринять — не знали.
Вскоре сбылось и предсказание Ратнасурии: Санат приобрел малолитражный автомобиль. За время пребывания в Советском Союзе Санат привык к простоте и непосредственности в общении с людьми и подзабыл об условностях и предрассудках, которые еще бытовали в деревне. Если Санат видел кого-нибудь бредущим по дороге, он тут же останавливал автомобиль и, если им было по пути, предлагал подвезти. Некоторые принимали его приглашение, но в машине устраивались на самом краешке сиденья, смущенно молчали и, когда доезжали до нужного места, многословно благодарили. Они думали, Санат просто хочет похвастаться своим автомобилем. Где это видано, чтобы владелец машины просто так подвозил обыкновенного крестьянина? Если же Санат предлагал свои услуги девушке, то та лишь смотрела на него исподлобья, отрицательно качала головой и спешила дальше.
Когда по деревне пошли пересуды, что Санат предлагает девушкам покататься на автомобиле, Саттихами по-своему истолковала поведение Саната и подняла вопрос о женитьбе. И она, и муж уже давно, еще когда Санат был на учебе в Советском Союзе, подумывали, что, когда он вернется домой, нужно будет найти ему хорошую девушку и сыграть свадьбу; теперь положение у Саната превосходное, и нет никакого смысла откладывать этот важный шаг в его жизни. Услышав деревенские толки, Саттихами решила поспешить с этим делом. Саттихами и Бандусена хотели устроить брак старшего сына по старинке, когда невесту подыскивали родители. Они только опасались, что Санат будет против. Но у самого Саната никого на примете не было, и он не противился желанию родителей. Их выбор пал на дочь господина Виджаясомы из Нуггоды — Суджату. Долгое время господин Виджаясома был начальником почтового отделения в Нуггоде, а сейчас вышел на пенсию. Суджата недавно окончила школу и пока нигде не работала. После обмена письмами молодых людей познакомили. Они приглянулись друг другу, и было решено не слишком медлить со свадьбой.
В преддверии этого важного и приятного события Саната сильно огорчало то, что жители Эпитакандэ относились к нему настороженно и с холодком: теперь, когда Санат стал важным господином, думали они, он смотрит на них свысока. А некоторым было выгодно, чтобы между Санатом и жителями Эпитакандэ образовалась пропасть. Все попытки Саната преодолеть это растущее на глазах отчуждение оказались неудачными. Санат был настолько этим удручен, что у него даже зародилась мысль переехать после женитьбы в Нуггоду. Но он тут же вспомнил предсказание Ратнасурии, и краска залила его лицо.
— Мы все болтаем да болтаем, — сказал он при следующей встрече с Самараккоди. — Пора обуздать нашу троицу.
— А что мы с тобой одни сможем сделать?
— А одним и не надо. Соберем десять-двенадцать парней, которые думают так же, как и мы, и создадим, к примеру, молодежное общество. А двенадцать человек — это тебе не два. К нашему мнению тогда прислушаются. И депутату глаза откроем на то, каких он помощников себе выбрал.
— Вроде и правильно ты все говоришь, сынок, а лучше бы не связывались вы с Тэджавардханой, — вмешалась в разговор Саттихами, которая сидела в сторонке. — Испокон веков крестьянина кто-нибудь притеснял да обманывал. И Тэджавардхана так легко не откажется от кормушки, к которой присосался. Наживешь ты себе неприятностей, сынок.
— Если будешь сидеть сложа руки да кланяться кому ни попадя, то тобой всегда помыкать будут. Я