class="p1">Проходим один горный выступ за другим. Крен 20° позволяет набирать высоту в таких сложных условиях. Но слишком всё затихло.
Ми-24 прошли справа от нас.
— 201й, смена будет через пять минут. Проходят Анаву, — подсказал нам один из командиров «зелёных».
Хорошо, что не оставят нас без прикрытия.
И только Ми-24 скрылись за одним из перевалов, снизу вновь заработала «сварка».
— Справа, 201й! — нажал я кнопку выхода на связь.
Духи снова взялись за дело по-крупному. Со всех сторон начали работать ДШК и стрелковое оружие. Маневрировать невозможно. Рядом скалы, а скорости не хватает, чтобы удерживать вертолёт от сваливания.
— Ухожу через хребет, — ответил комэска и перевалил через небольшой выступ.
Димон начал поднимать шаг, но вертолёт с трудом начал ползти вверх. Отворачиваем влево, и чуть было не попадаем под очередь пулемёта. Громкий стук по фюзеляжу, а уйти некуда.
— Борт порядок! — говорю я, и мы продолжаем карабкаться.
Впереди выскочил из-за хребта Енотаев, но от него идёт сизый дым.
— 201й, дым от тебя! — выхожу в эфир.
— Да. Правый повреждён. Высота не растёт. Опасную вибрацию выдаёт, — доложил комэска.
— 207й, уходишь на базу?
— Нет. Продолжаем набирать.
Вижу, как от вертолёта комэска начинает валить чёрный дым.
— Пожар правого двигателя! — прозвучал голос РИты в эфире.
Проходит несколько секунд, и Енотаев принимает решение. Чувствую, что не просто оно ему даётся.
— Иду на Анаву. Правый… потушил, — доложил комэска.
Это плохо. Одним нам всех не увезти с этих высот. Даже такими облегчёнными, как мы сейчас.
— Сколько сможем, столько заберём, — сказал по внутренней связи Батыров и продолжил набирать высоту.
Становиться и темнее, и прохладнее. Через полчаса солнце окончательно сядет за горизонт.
И как тогда парней забирать? Как вообще можно сказать кому-то, что всех мы не заберём?
— Командир, мы заберём всех, — сказал я.
Батыров промолчал. Покачал головой, смахивая пот, капающий с кончика носа.
— Если кому-то интересно, то я тоже за, — спокойно сказал Карим.
При этом он поднёс мне ладонь, чтобы я хлопнул ему «пятюню». Даже в такой момент Сабитович выдержан. Конечно же, я хлопнул ему от души.
Тут на склонах я увидел оживление.
— Высота 3600. Вижу группу! — доложил я по внутренней связи.
В сумерках разглядел, как по склону начинают подниматься на каменистое плато бойцы. И все одеты в духовскую одежду. Сложно разглядеть сколько.
— А это точно наши? — спрашивает Карим.
— Ну, раз не стреляют по нам, то высока вероятность, что свои.
— Их много. Карим, будь готов сразу всех запускать, — сказал Батыров.
Сверху запустили ещё одну ракету вверх, осветив тропы на склоне. Теперь можно разглядеть площадку. Да точно наши.
— Вон куда можно сесть, — указываю я на каменистое плато.
Высотомер показывает 3900, а бойцы готовятся сесть к нам на более высокой точке. Только бы ещё взлететь оттуда.
— Оно же маленькое, — говорит Батыров.
Если быть точнее, то оно узкое. Полукругом окружено горным склоном. Сесть можно только боком.
— Тут нет аэродрома. Садись, где показали! — настоятельно сказал я и Димон начал снова карабкаться вверх по спирали.
— Как взлетать будем?
— Как сядем, так и взлетим, — ответил я.
Двигатели работают тяжело. Посматриваю на площадку. С разных сторон идут мелкими группами бойцы и постоянно отстреливаются. А внизу бой идёт ещё плотнее. Один взрыв! Второй! Третий!
— Миномёт! — крикнул Батыров и вильнул вправо, прекратив набор.
На площадке несколько взрывов. Всё в пыли. Виден только край обрыва и как продолжают забираться наши ребята.
— Чего творишь⁈ Давай выше, — говорю я, посматривая на приборы.
Высота 3950, и нужно ещё дотянуть. Батыров слегка подтягивает рычаг шаг-газ, но вертолёт отзывается плохо. Помогаю ему, толкая ручку от себя, слегка разогнав Ми-8. Димон вновь начал набирать высоту по спирали.
— Саня, мы сядем, но не взлетим. Давай другую площадку.
— Ты духам тоже скажешь подождать?
На площадке толпится народ, отстреливаясь по подступающим духам. Начинаем снижаться к площадке. Пока идём мимо неё, но потом подравняемся.
Поток ветра сильный, удерживать вертолёт сложно. Тут и по фюзеляжу одна за одной прилетают пули.
— Зависай! И боком туда, — держусь я за органы управления.
Скорость загасили. Трясёт и вибрирует в теле каждая кость.
— Промахиваемся! 3 метра! — громко говорит Батыров.
Слегка отклоняю ручку влево. Выравниваю нос и касаюсь колёсами площадки.
— Шаг не опускай! — громко сказал я.
Сбавлять мощность нельзя, иначе не взлетим с такой высокой площадки. Спецы начинают запрыгивать внутрь и помогать раненым. Даже в сумерках видно, насколько парни измождённые.
Вокруг подымается дым от зажжённой шашки, но духи продолжают стрелять беспорядочно.
— Быстрее! Быстрее! — кричит в грузовую кабину Димон, а вертолёт тем временем просаживается всё ниже.
Справа продолжают стрелять. Несколько пуль разбивают правый блистер, засыпая осколками пол кабины. Как же долго тянется время!
Одного из бойцов тащат на плащ-палатке. Ещё кто-то идёт с окровавленной рукой и головой.
И вот слышу, как начинает закрываться дверь. Пора взлетать.
— Паашли! — сказал Батыров и начал поднимать рычаг шаг-газ.
Но вертолёт не взлетает. Взрыв недалеко от нас. Слегка тряхнуло, но Ми-8 стоит на месте.
— Взлетаем! — кричит Димон и вновь пытается поднять вертолёт.
Он слегка отрывается, а потом вновь касается земли. Ещё раз, и всё никак.
— Саня, мы взлететь не можем, — смотрит на меня Батыров, говоря по внутренней связи.
В кабину заглядывает грязный от пыли Сопин. У него из носа идёт кровь, но он её даже не утирает.
Смотрит на меня, а потом на Батырова.
Перегруз!
Я пробую поднять шаг, колёса отрываются, но очень тяжело. Обороты двигателей и температура растёт, но никак не выходит взлететь. Ощущение, что лопасти несущего винта вот-вот сложатся в острый конус.
Слишком высоко забрались. Из-за разрежённого воздуха, мощностей двигателя для взлёта не хватает. Пот застилает глаза, а за горами видно последние лучи солнца. Дым перед нами сносит порывом ветра.
— Саня, мы всех не заберём. Надо кому-то выходить, — тихо говорит по внутренней связи Батыров. По голосу слышно, что произносит он эти слова с тяжестью на душе.
Пулемётная очередь прилетает по правому борту, а впереди вижу, как по тропе идут духи.
Глава 19
Карим вернулся в кабину и начал стрелять из пулемёта.