никак не реагируя на вкус. Он узнавал родителей, но никак не реагировал на них – ни эмоционально, ни каким другим образом. Если можно себе вообразить нечто диаметрально противоположное Бастеру Дагласу, это была она, глубинная апатия, воплощенная в этом мальчике.
Примерно через месяц после операции, когда отек в мозге у Армандо начал спадать, апатия тоже отступила. Он начал реагировать на то, что видел вокруг, ставить цели и достигать их и взаимодействовать с другими людьми. Вдруг начала возвращаться его прежняя натура. Он вновь обращался к родителям по именам и заговаривал по собственному почину. Начал любезно приветствовать врачей, смеяться шуткам и выказывать интерес к происходящему. Он так старательно пытался учить английский, что вскоре смог перебрасываться простыми фразами с персоналом, не говорившим по-испански. В то время никто не понял, что случилось. Какие структуры мозга мог задеть отек? Вероятное объяснение подскажут исследования, произведенные полвека спустя.
Как у биологического вида перед нами стоит задача первостепенной важности – выжить и произвести потомство. Но есть и программы второго плана: они наделяют нас решимостью искать вознаграждение и избегать наказания. Решимость – черта, обеспеченная нам эволюцией, потому что она помогает нам достигать нашей первичной цели и, как и все явления психики, имеет и психологическую, и физическую составляющую; история Бастера Дагласа иллюстрирует первую, история Армандо – вторую. Обе составляющие тесно переплетены, а потому пусть решимость и возникает из процесса в мозге как физическом органе, о ней можно судить по психологическим проявлениям. Утрата любимого человека меняет мозг. Так же действует и зажигательная напутственная речь. И хирургическая операция на мозге. И, как нам предстоит убедиться, в отсроченной перспективе так же влияют физические упражнения и медитация.
Большинство эмоциональных процессов прихотливо распределяется по многим областям мозга. Мы уже разобрались, что хотение и переживание приятности входят в нашу систему вознаграждения. Решимость тоже сложное и многогранное умственное явление, и до недавних пор нейрофизиологи не предполагали, что смогут точно обрисовать некую структуру или нейронный путь, где решимость производится. А потому в 2007 году вполне потрясающе было выявить целую потайную систему нервных цепей, управляющих решимостью в ее физическом проявлении[180]. Она состоит из двух подсистем – они различаются, но работают совместно: сеть эмоциональной значимости и сеть исполнительного контроля.
Сеть эмоциональной значимости состоит из крошечных узлов, встроенных в систему структур, которые ранее ассоциировались с самими разными ролями в нашей эмоциональной жизни. Это так называемые лимбические структуры, в том числе островок, передняя поясная кора, а также амигдала, о которой я говорил во введении. Сеть исполнительного контроля, напротив, включает в себя участки исполнительной префронтальной коры, области, значимой для устойчивого внимания и рабочей памяти.
Когда в 1990-е возник и стал нарастать поток все новых и новых высокотехнологичных методик исследования мозга, казалось, мы того и гляди сможем прояснить функции всех крупных органов мозга, которые анатомы определили давным-давно. Но этого не случилось. Новые технологии не добавили ясности, а выявили сложность такого несусветного уровня, что ученые потратили уйму времени только на то, чтобы начать понимать, на что они вообще смотрят. Среди подобных сюрпризов оказалось количество более изощренных подструктур и обособленных областей внутри крупных структур. Вдобавок связи между этими структурами оказались неимоверно сложными. Те, кто попытался обрисовать их, получили карты, больше похожие на плошки со спагетти, чем на простые круговые диаграммы, какие рассчитывали увидеть.
Эти недавние открытия поддерживают воззрение, что мало какие функции мозга локализованы – если таковые вообще есть. Можно так или иначе прицельно подействовать, стимулируя или уничтожая тот или иной участок мозговой ткани, однако с немалой вероятностью этот участок – всего лишь колесико в машине куда более масштабной: общее действие мозга обычно наблюдается во взаимодействии многочастной сети узлов – среди них есть и крупные, а есть и малюсенькие, всего несколько миллиметров в диаметре, – и узлы эти разбросаны по многим структурам мозга. Сеть эмоциональной значимости и исполнительная сеть контроля – два разных набора анатомических структур.
Слово «значимый» означает «наиболее заметный или важный», и оно отражает то, за что отвечает сеть значимости: ее предназначение – отслеживать наши эмоции, переживаемые изнутри, и внешнюю среду и замечать все важное. «В наш мозг плотным потоком поступают сенсорные данные, и нам приходится проверять все эти данные, в какой мере нам необходимо их учитывать при выборе поведения», – сказал Уильям Сили, невролог из Калифорнийского университета в Сан-Франциско, один из тех, кто открыл саму сеть значимости[181]. Эта сеть определяет во входящем информационном потоке наиболее значимые данные и подталкивает нас действовать (или бездействовать) на их основании.
Задача сети исполнительного контроля – удерживать ваше внимание сосредоточенным на том, что соотносимо с поставленными вами целями, и не позволять вам отвлекаться. Она включается, когда активируется сеть значимости. Затем она мобилизует ресурсы мозга, чтобы вы, если необходимо, смогли действовать.
Как это ощущается, когда стимулируют тот или иной узел в системе значимости, было наглядно – пусть и случайно – продемонстрировано в 2013 году командой неврологов из Стэнфордской медицинской школы, когда они пытались выявить источник судорог у пациента с тяжелой эпилепсией[182]. Они надеялись, что удастся удалить болезнетворную ткань, но только при условии, что такое удаление не скажется на всем остальном благополучии пациента. Чтобы определить область с неполадкой, ученые вживляли электроды в различные области мозга пациента, давали ток силой в несколько миллиампер и наблюдали за физической реакцией. Попутно ученые задавали пациенту вопросы о его ощущениях, мыслях и чувствах.
При одном из таких циклов вживлений реакция испытуемого поразила исследователей. Испытуемый сказал, что чувствует «решимость». Это чувство он ни с какой конкретной целью не связывал, оно было абстрактным. Он уподобил свое переживание тому, какое наблюдаешь в себе, когда собираешься въехать на гору в суровую грозу. Не ужас, а именно позитивное переживание: «Поднажми, поднажми, поднажми – и справишься». В точности то же, что чувствовал Бастер Даглас, – с тем отличием, что пациент настаивал: не было никакого видения никакого конкретного испытания, просто чувство решимости, вне всякого контекста.
Врачам повезло. Они нечаянно ввели электрод в отдельный крошечный узел сложной сети значимости. При сдвиге электрода на несколько миллиметров в любую сторону, такого воздействия не наблюдалось, а когда электрод вводили точно в этот узел, пациент сообщал о настоятельной потребности действовать и добиваться. Затем врачи поискали этот узел у другого пациента и обнаружили его точно в той же анатомической точке.
«Наше исследование дало точные анатомические координаты участка… поддерживающего сложные психологические и поведенческие состояния, ассоциируемые с упорством», – сказал невролог Джозеф Парвизи, ведущий специалист в том исследовании[183]. Пусть