Губы пожилой женщины кривятся в снисходительной усмешке.
— Все дело в традициях семьи. Априори нет ничего крепче семьи. Тому учили меня женщины нашего рода. А кухню они и вовсе считали нечто походящим на магию. Веришь — она существует, не веришь — и обычную кашу на воде испортишь.
Понятливо хмыкаю.
— Буду, знать, Дарья Филипповна. Буду знать… — задумчиво роняю я.
Рука тянется к цепочке с кулоном. Подсознательно начинаю его теребить.
— Мы поговорили с Мироном, — неожиданно она сама переходит к теме, которую я не поднимала ни с Потемкиным, ни с ней, — все нормально. Он сказал, что хочет, чтобы я больше не моталась в город и сдала уже квартиру. Твоя идея, чтобы я окончательно перебралась за город?
— Да, — оставляю кулон в покое и опускаю руки на спинку стула, — я, собственно говоря, с самого начала думала, что вы здесь живете, Дарья Филипповна.
— Контроль — моя зависимость. Сызмальства я приучена все держать под надзором.
— Пришла пора отдыхать вам, Дарья Филипповна, — а сама лукаво улыбаюсь, — ну как отдыхать, — пожимаю плечами, — дом нуждается в уходе. Помощники есть, но их надо контролировать, — игриво приподнимаю брови. — Я буду работать и в конторе, и с Мироном, так что времени на уход за домом у меня не будет. Все надежда на вас!
— Тогда найди мне хороших добросовестных жильцов.
— Будет сделано, — со спокойной готовностью отзываюсь я.
Ищу себе дело и в то же время осознаю, что должна сказать еще кое-что. Самое важное!
Изображая занятость, размыкаю губы, вздыхаю и говорю, как есть:
— Вы должны знать, Дарья Филипповна, что еще детей у Мирона со мной не будет. К сожалению, здоровье подвело, — тихо цокаю я, поднимая глаза.
— Ты, Мирона не знаешь, Лиза, — загадочно улыбается женщина, — Мирону, если надо, он этого ребенка из-под земли достанет!
Услышав эти слова, можно много чего подумать. Но я подумала только одно — усыновление.
«Что ж», — говорило мое движение бровями.
— Поживем — увидим!
И тут мы одновременно кое-что вспоминаем.
— Пироги! — вскрикиваем разом.
— Совсем заболтались мы с тобой…
Пирог был вовремя спасен, так что нам с Дарьей Филипповной не пришлось отчитываться, в случае обратного.
За ужином я поймала себя на ощущении, будто мы только что посмотрели впечатляющий и будоражащий фильм ужасов и спустя пятнадцать минут после этого сидим и пьем чай.
Столько всего произошло, а меня не отпускало.
Кажется, что легче.
Кажется, что все непременно будет хорошо…
Но!
Внутри зараза, что-то зазудело.
Ужом извивалось.
Предупреждало, что это еще не все.
Задумалась.
И не проконтролировала свой тягостный, протяжный вздох.
Только когда выдохнула, встрепенулась и притянула к ушам уголки губ.
В срок.
Мирон очень уж пристально посмотрел на меня, а я, сложив руки вместе, катала подбородок по сплетенным пальцам.
— Все в порядке?
Ненавижу этот вопрос.
— Наелась просто.
Прячу кончик носа в ладони. Через секунду, убираю руки.
Он сверкнул глазами, не поверив, и обратился к дочери.
— Каникулы, а мы еще не хулиганили!
Все!
В Потемкине проснулся парень-ураган!
Можно мне куда-нибудь спрятаться?
Предчувствие меня не подвело. Хотя существует вероятность, что и не с этим оно связано.
Между Авророй и Мироном завязался разговор.
Про себя очень надеялась, чтобы его последствия были не очень глобальны.
— Поездка в Карелию отменилась, и я сильно расстроилась, — малышка скорчила милую мордашку.
«О только не это! Пожалуйста…», — прошу про себя, прикрывая глаза.
— Почему же отменилась, Аврора? Непредвиденные обстоятельства, а сейчас все возможно!
Не-ет…
Втягиваю в легкие воздух и задерживаю дыхание. Вообще делаю вид, что меня в комнате нет.
Пожалуйста-пожалуйста!
— Лиза.
Вижу краем глаза, Мирон поворачивается ко мне.
— Да-а, — с затаившейся улыбкой на лице, тяну я. За улыбкой я стараюсь спрятать свое нежелание ехать черт знает куда! То есть на охоту…
Не проведешь, Мирона! Ой, не проведешь.
Сжимаю губы и шумно выдыхаю через нос. Обреченно получается.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но глаза с лазурным оттенком не уделяют мне милости.
Нет, Лиза, нет…
Поедешь!
— Мирон, ты знаешь, если все-таки есть возможность остаться мне…
«Ух-ты, какая смелая», — говорит его воодушевленно-удивленное выражение лица, и я вмиг понимаю, что нет этой лазейки.
Со вздохом отпускаю плечи:
— Когда едем?
— Не едем, а летим! — поправляет меня Аврора.
Надуваю щечки — делать нечего. Придется капитулировать перед семейкой заядлых охотников!
То они на мам охотятся, то на настоящую дичь.
— Хорошо. Поедем! — сдаюсь я и спешу поправиться: — Полетим.
Откровенная усталость покрывалом окутывает мои плечи, когда я прохожу в спальню.
Устала я не физически.
Душевно что ли…
Все спят.
Кроме нас с Мироном.
Пока я наводила порядок с Дарьей Филипповной после ужина, пока пощебетала по секрету с Авророй, Потемкин вроде был все это время в кабинете.
Но стоило мне вернуться в спальню, вошел и он.
— Работал? Или Ксюхе звонил? — как бы между делом бросаю я, раскладывая подушки.
— А ты злопамятная, — невинно усмехается он.
— А то! — жму улыбочку, продолжая свое дело. — Не хочу лететь в Карелию. Не люблю я дикий лес.
— Не любишь или боишься?
— Боюсь, — оставляю подушку в покое и, развернувшись к главе семейства, присаживаюсь на край пышной постели, — ну не мое это! Сразу говорю. Честно. Потом придется МЧС вызывать.
— Хм, мажься, мажься, детка.
Закатываю глаза.
Бесполезно!
Лучше сменить тему.
— Мирон, ты поговорил с Авророй? — интересуюсь я. Заботливая родительница.
— Да.
— И?
Расселив руки по карманам, Потемкин упирается поясницей о комод.
— Поможешь найти хорошего психолога?
— А что такое? — окончательно забеспокоившись, уточняю я.
Он отвел глаза и облизнул губы.
— Мирон, — требовательно зову я.
— Так получилось, что Аврора как-то пересеклась с моей …
Потемкин осекся, а мне все стало ясно. Уж слишком иначе у него прозвучало слово: «моей».
— Любовницей, — внутри сразу все напряглось, — что ж, договаривай, как есть, — пытаюсь строить из себя разумную снисходительную барышню.
Качаю головой.
— Она мне только сегодня об этом рассказала. И то, можно сказать, клещами вытащил.
Короткая пауза.
— Я могу узнать, хоть какие-то подробности?
Мирон хмурится. Скрещивает руки на груди.
— Дочка сказала, что ОНА как-то приходила сюда. Они с ней поссорились. Аврора выгнала ее вон.
— Помниться, я просила тебя уделить внимание устройствам, которые установил в доме твой друг, — пытаюсь включить логику, и отключить ревность и пыл, — возможно, там есть запись той встречи.
Начинаю в смятении метаться по комнате.
— Исключено, — глаза Потемкина блеснули, — те устройства Кречет установил за пару дней до обнаружения. Сказать — из-за кого?
Его взгляд был весьма выразительным.
Прищуриваюсь.
— Вадим думал, что я не в твоем вкусе. Вот и хотел разобраться, в чем дело, — обернувшись, хватаю пальцами край крышки низкой прикроватной тумбочки.
— Только ни черта он не разобрался! — резкие ноты в голосе Мирона заставляют меня отпрянуть назад.
— В смысле? — едва опешив, возмущаюсь я.
— Он приходил вчера к Авроре! Показывал ей наши с тобой фотографии. Значит, он следит за нами, — в глазах Мирона одна сплошная претензия. — На хрена это ему было нужно, если он не имеет на тебя виды?
Нервы мои на пределе. Готова сейчас зарычать от отчаяния и недопонимания.
— Знаешь что?!
— Что?
— Спи-ка ты сегодня один, буйвол! — выпаливаю прямо в лицо, стремительно продефилировав перед Потемкиным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Очередь Мирона, застыть от привалившего шока.