Хватаю рюкзак и мчусь, как могу к выходу.
На самом деле не мчусь, просто иду быстро.
Оглядываюсь.
Кажется, получиться уйти незаметной.
Уличный воздух врывается в легкие. Слезы на щеках от него становятся холоднее.
Останавливаюсь ненадолго.
Сейчас подышу и пойду на остановку.
Сегодня я пораньше сама себя от тренировки освободила.
Не стану я ждать папиных охранников!
Хорошо, что люди вокруг заняты своими очень важными делами, и не обращают на меня никакого внимание.
Осматриваюсь, вспоминая в какую сторону нужно идти на остановку.
Вытираю ладошками слезы и топаю себе через огромную площадь при комплексе.
— Аврора!
Раздается её голос!
Дыхание моментально перехватило.
Рефлекторно оглядываюсь.
В нескольких десятках метрах от себя я вижу… Лизу и рядом с ней папу.
«Они так хорошо смотрятся вместе…», — первое, что пролетает в моей голове.
Но в ответ сжимается сердце, и слезы льются из глаз.
И я снова начинаю рыдать!
— Что вам нужно? Убирайтесь!!!
Полчаса назад
Я дико обрадовалась, когда мне сказали, что ко мне кто-то приехал.
Сначала я подумала, что это Смирнов со своим напарником с папиного поручения приехали меня раньше забирать с тренировки. Но я от удивления так и застыла, когда увидела в конце коридора дядю Вадима.
Папа по старой дружбе звал его Кречетом.
Увидев меня, он улыбнулся.
Странно.
Что он здесь делает?
Выглядит так, словно до сих пор у папы работает. Или он уже на другой работе работает? Тогда, тем более что он делает здесь?
Я не разделяю его радости и не улыбаюсь в ответ, но бабушка всегда учила меня быть вежливыми с тем, кого мы знаем.
— Дядя Вадим, — хмурю брови, будто он отвлек меня от очень важной тренировки, — здрасте!
Подхожу ближе.
Готова поговорить.
Только какие у меня с ним могут быть разговоры?
Останавливаюсь в метрах двух от него.
— Здравствуй, Аврора, — дружелюбно отзывается он, слащаво улыбаясь, — как у тебя дела?
Как у меня дела…
А как у меня дела?
— Нормально все, — коротко пожимаю плечами, сунув руки в карманы спортивных брюк.
Он уклончиво хмыкает и, шагнув к лавке, опускается на нее. Штанины брюк задираются и представляют взору скучные серые носки.
— Дядя Вадим, вам надо жениться. Желательно на блондинке. Она вам хотя бы носки розовые подарит.
Папин друг улыбается. Задумчиво как-то.
— Я и хотел жениться на блондинке, — внезапно обрывает он фразу, — только она сочла меня менее выгодной партией.
— Да-а? — удивленно тяну я. — А я не знала.
Вздыхаю и присаживаюсь рядом с Кречетовым.
— Дядя Вадим, у вас что-то случилось?
— Нет. Я за тебя переживаю.
— А что со мной? У меня все в порядке.
— Где Мирон?
Отвожу взгляд. Пожимаю плечом.
— Работает.
— А Лиза?
— Дядя Вадим, ну что вы ко мне пристали-то? Не знаю я, где они. Несколько дней на связь не выходят. Бабушка накосячила, а виноватой я почему-то стала, — с претензией звенит мой голос.
С каким-то разочарованием опускаю ладони на бедра.
— Может, вы знаете, что происходит? — неожиданно для себя спрашиваю я дядю Вадима.
— Может, — качает он головой и достает из кармана пиджака телефон.
Он включает его и во мне просыпается любопытство.
Что же друг отца хочет мне показать?
Зацепившись взглядом за экран, вытягиваю шею.
— Я тут недавно встречал друга в аэропорту, — рассказывает дядя Вадим мельком глядя на меня, — и случайно увидел Мирона с Лизой. В общем вот, Аврора, смотри.
И он разворачивает ко мне ровный экран айфона и легкими ненавязчивыми движениями листает фотографии.
На них папа и Лиза.
Улыбаются, дурачатся, кривляются.
Раньше мы так с папой веселились…
А теперь Лиза…
Потом идут фото, где они сидят в кафе аэропорта. О чем-то разговаривают. Рассматривают меню. Обедают. Без меня…
Затем идут по красивому залу здания.
Выходят.
Садятся в автомобиль.
И уезжают.
Без меня…
— Я поздоровался с твоим папой и Лизой, — продолжает дядя Вадим, а я уже даже не моргаю, — и удивился, почему ты не с ними?
— А они что?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А они ничего не сказали, Аврора. Уехали к себе домой и все, — сочувственно поясняет Кречет.
… к себе домой…
Эхом раздается в моей голове.
— Ясно. Спасибо.
Словно зомби поднимаюсь с лавки и не знаю, что делать!
— Нет, Аврора, это тебе спасибо, что выслушала. Я просто переживал за тебя. Все ли хорошо. Вот и приехал.
Папин друг поднимается. Поправляет одежду.
— Ну, раз у тебя все хорошо, я, пожалуй, пойду, — вежливо улыбнувшись, сообщает мне он.
— До свидание, дядя Вадим, — убитым голосом тараторю я.
— Давай, малыш. Удачи тебе на тренировке, — прощается он со мной. И только сейчас я замечаю, что его глаза блестят странным блеском.
Слезы бегут ручьями.
Но встретившись глазами с отцом, гордо вскидываю голову.
Разворачиваюсь и иду прочь.
Уже не помню, в какой стороне остановка. Сейчас это не важно!
Главное от этих подальше…
Смахиваю со щек слезы.
— Аврора! — неприятно чувствовать, когда тебя дергают за рукава. Пусть и не больно. Пусть и легонько. Силой навязывают свое общество. Останавливает. Разворачивает к себе. Вот что ей от меня надо? Итак моего папу забрала. Что от меня-то нужно? — Аврора…
Она присела на корточки и смотрит на меня. А я не хочу на нее смотреть!
Но вдруг поднимаю на нее глаза.
— Аврора. Солнышко.
Она глядит на меня ласково-ласково. Только вот мне на это все равно.
Совсем рядом раздаются шаги.
Папа.
Краем глаза вижу его обувь.
Специально не смотрю в его сторону.
— Едем домой. С бабушкой я разберусь сам, — строго чеканит он.
Я узнаю этот тон.
Бесполезно сейчас с ним спорить. Что-то доказывать.
Но…
— Не поеду. Мне все равно, что ты говоришь.
— Аврора, — гаркнул отец.
— Постой! — тут же остановила его Лиза, предупредительно глядя на него. Затем снова перевела взгляд на меня, бережно взяв в свои ладони мои руки. — Может, ты что-нибудь хочешь, Аврора?
Глава 20. Будни почти семьи
Лиза
Миновало два дня, и мне казалось, что можно вообще спокойно выдохнуть.
Аврора незамедлительно поставила условие, что в Англию она учиться не поедет. Я в этот миг просто умоляла Мирона согласиться, на выдвинутое требование и он, недовольно фыркнув, кивнул. Это было все, что нам нужно с Авророй.
Однако потом, вечером, за чаем он все-таки дал свою капризную ответку.
— Думаете, вы победили? О?кей! Но если вы вдруг по какой-то причине, — плавно ведя плечами, предупреждает нас он, выдерживает задумчивую паузу и снова повторяет, — Аврора, Лиза, если вы по какой-то причине передумаете и захотите учиться в Англии (как же быстро он меня приплел!) то… — вскидывает интригующий и победоносный взгляд, — решать этот вопрос вы будите СА-МИ.
С нисходящей интонацией завершает он.
Немножко стало волнительно и страшно.
Мы с Авророй переглядываемся.
— Ты же не передумаешь? — склонившись к ней, уточняю я.
— Нет, конечно, — само собой пожимает она плечами, и счастливая улыбка расцветает на ее лице.
С девочкой я сижу по одну сторону стола, Мирон по другую.
Выпрямляюсь и нарочито уверенно объявляю ему:
— Мы не передумаем.
Губы Потемкина растягиваются в предвкушающей и хитрой улыбке.
— Хорошо, девочки, как скажите.
А я почему-то как никогда ощущаю расхождение его мыслей и слов. Надо быть начеку.
— Пойду, помогу Дарье Филипповне с пирогом! — сообщаю я и направляюсь на кухню.
Запах, доносящийся с кухни, был чудесным, но когда я прошла на территорию чуда, меня и вовсе окружила атмосфера волшебства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Как вы это делаете? — встречаюсь с вопросительным взглядом мамы Мирона, — по одному запаху становится понятно, что ничего подобного я не пробовала!