но если этот мелкий бандит здесь все разнесет, то я за это ответственности не несу, — усмехаюсь я. — Где Максуд, кстати?
— В зале. Он меня за утро так достал, что я отослала его выпустить пар, — хихикает Зарина. — Носится со мной, как наседка. Это уже раздражает.
— Я бы не отказалась от небольшого внимания, — вздыхаю я. — Блин, надо что-то делать уже. Такое ощущение, что я замужем лет десять, мне сорок и меня съела рутина.
— Это все временно, — успокаивает меня Зарина. — Меня это тоже, наверное, ждет, с появлением ребенка. Но Максуд хотя бы не работает так много, как Мурад. Я-то знаю, сама видела. Твой муж совершенно не умеет делегировать полномочия. Ему бы еще одного помощника, чтобы не засиживался после окончания рабочего дня. Так ему и скажи, типа, не хватает мне тебя, дорогой, ты слишком поздно возвращаешься домой и не уделяешь мне время. Большинство мужчин намеков не понимают, им надо прямо все говорить.
Но в том-то и проблема, что несмотря на полную идиллию в интимном плане, мы с Мурадом все еще очень далеки друг от друга. Я не могу говорить ему такие вещи, мы не настолько близки и открыты друг с другом. Просто Зарина этого не знает, а я не хочу объяснять. Все-таки, это уже слишком личное. Но поговорить с Мурадом прямо все равно не решаюсь. Такое ощущение, словно я навязываюсь, ведь любая моя попытка вывести его на откровенность все равно заканчивается, даже не начавшись, и чем больше времени проходит, тем больше меня беспокоит формат наших отношений.
— Так и скажу, — говорю подруге, переводя тему и вообще жалея, что завела ее.
Только расстроилась, а я и так в последнее время на пределе.
Вернувшись домой, захожу к маме в спальню, проверить ее, и увидев, что она дремлет, тихо выхожу, прикрыв за собой дверь. В доме вообще стоит полная тишина. Поднимаюсь наверх и обнаруживаю мирно спящих на нашей кровати Мурада и пельмешка. Ну надо же, у всех тихий час.
Подхожу поближе и щелкаю отца и сына, спящих в одинаковых позах, на телефон, а потом тихо ложусь рядом, осторожно прикасаясь губами к нежной щечке малыша, по которому успела соскучиться. Мурад переодел его в чистые штаны с футболкой, вот только носочки забыл и теперь розовые ступни пельмешка так и манят их пощекотать, но я держусь, чтобы не разбудить его. Смотрю, как сыночек тихо сопит, приоткрыв ротик, и улыбаюсь, чувствуя неожиданный прилив эмоций. Даже слезы на глаза наворачиваются.
«Да, ты мой сыночек, — говорю ему мысленно. — Я твоя мама, пельмеш».
Мне все еще не хватает смелости сказать это вслух, но я мечтаю о том, чтобы, пытаясь выговорить мое имя, Амир сказал не Мира, а мама, хоть я и не обращалась к себе в его присутствии этим словом. Но об этом еще рано думать. Он ведь пока даже не пытается сказать что-то связное, только издает случайные звуки и слоги. Всему свое время. Может, его первым словом и не будет мама, но он определенно будет так называть меня в будущем.
Глава 22
После того, как пельмеш засыпает, я иду в нашу с Мурадом комнату и сушу феном влажные волосы, после чего расчесываю их и одернув ночную рубашку чуть выше колен, выхожу из ванной.
Мурад, сидящий на кровати, опершись на изголовье спиной, поднимает голову от своего телефона, когда я захожу, и просто пожирает взглядом мои голые ноги, но эта рубашка — самая скромная из имеющихся у меня. Я всегда любила красивое белье, так что ходить в чем-то закрытом и непривлекательном не привыкла.
— И ты предлагаешь мне говорить, когда сама одета в это? — сардонически приподнимает бровь мужчина.
— А ты не смотри на меня, — парирую я, подходя к кровати и залезая под одеяло, пока он напряженно наблюдает за мной.
Закутываюсь по самые плечи, чтобы не было искушения, но Мурад на это только хмурится.
— Так еще хуже, — ворчит он. — Создается впечатление, что под одеялом на тебе ничего нет.
Я не могу сдержать удивленный смешок.
— С каких пор ты стал таким озабоченным, или ты всегда такой был и умело скрывался? Мужчинам надо прятать от тебя своих женщин.
— Только если они выглядят, как ты, — двигаясь ближе ко мне, улыбается он, и у меня сердце замирает от выражения его лица.
Мурад флиртует. Со мной. Это настолько странно, что у меня глаза чуть на лоб не лезут.
— У тебя такой вид, словно ты сейчас задохнешься, — замечает он, снова хмурясь. — Что не так?
— Ничего, — быстро качаю головой, откашливаясь. — Ну так вот, я хотела обсудить с тобой правила.
— Какие правила?
— Правила совместного проживания, конечно. Я согласилась быть твоей женой, но ты не должен забывать, что у меня есть свои желания и потребности, с которыми ты должен считаться.
— Я разве говорил, что не буду? Вот что ты снова начинаешь, Самира? Только мы зарываем топор войны, как ты снова нарываешься на очередную ссору.
— Ничего я не начинаю, а просто хочу обсудить все, как нормальные люди! — возмущаюсь я. — Ты мне даже договорить не даешь, а сразу думаешь худшее!
— Хорошо, говори, — вздыхает он, скрещивая руки на груди.
Бицепсы выпирают, а вниз по предплечьям идет узор вен, которые мне хочется проследить пальцами. Уф, похоже не он один тут озабоченный!
— Что ж… Э-э… Да, я хотела обсудить детей! Я не хочу рожать в ближайшие пять лет! Хочу доучиться на заочном, а когда пельмеш подрастет до сада, выйти на работу.
— Насчет учебы не возражаю, но зачем тебе работать? У нас достаточно денег, — не понимает он.
— А затем, что я всегда мечтала построить карьеру. Дело не в деньгах, а в том, что мне невыносимо скучно сидеть дома и быть домохозяйкой. Я и замуж в первый раз не вышла именно потому, что Тимур и слышать не хотел о том, чтобы его жена работала.
— Я ничего не имею против работающих женщин, но пока Амиру не исполнится хотя